Песни и сказания о Разине и Пугачеве
Шрифт:
Видит Стенька, что дело плохо, и приходит к Ермаку Тимофеичу, низко-низко поклонился ему и проговорил: «Многолетнего здравия,
Ермак Тимофеевич! Расположись-ка на совет ко мне! Мы поделаем людей соломенных, порас-садим их по лодочкам, по лодочкам по дубовеньким, и дадим им по веселышку, оденем их в платья черна соболя, первое-то лодочку наперед пустим по Дунай-реве по широконькой, а сами поедем по Иртыш-реке, по Иртыш-реке. по Теплым станкам, у Теплых станков станем вокруг да подумаем, как бы нам поставить себе памятник».
Как поехали станишники по Иртьпн-реке, собралось против них царское войско, хотят изловить Ермака Тимофеича; увидели, что по Ду-най-реке едет лодочка дубовенькая, а в ней сидят добрые молодцы, удалые казаки; стали царские люди считать соломенных людей — им счету нет. Тут на татар напал такой страх, что они и не видели, как подошел Ермак Тимофеич.
Переловил их Ермак Тимофеич до пятисот человек, засадил да избу, поставил стражу к избе, а сам с Ванькою Каином поехал к царю Ивану Васильевичу. .
42
В некотором царстве, в некотором государстве, именно в том, в котором мы живем, недалеко было дело
Степаном. «Ну, теперь, мой сын Степан, слушай меня! Вот те шашку и ружье, занимайся охотой, дикой птицею двунотой и с руками и с буйной голов-бй!» Степан вышел со двора и вздумал о родной стороне. «Где-то мамынька (моя и родимый тятенька? В поле на меже свою голову схоронили, а я-то, Михайло, остался у разбойников, в руках». Сам заплакал и пошел в ту сторону, куды атаман велел.
Вышел на большую поляну, вдруг увидел себе добычу, лет семнадцати девицу. Он подошел к ней, сказал: «Здравствуй, красная девица! Что ты время так ведешь? Сколько я шел и думал, такой добычи мне не попадалось. Ты — перва встреча!» Девка взглянула, испугалась такого вьюноши: увидела у него в руках востру саблю, за плечом — ружье. Стенька снял шапку, перекрестился, вынул шашку из ножны и сказал: «Дай бог помочь мне и булатному ножу!» Воз-вил ася могучая рука с вострою шашкою кверху. Снял Стенька голову с красной девушки, положил ее в платок и понес к атаману. «Здравствуй, тятенька! Ходил я на охоту, убил птичку небольшую. Извольте посмотреть». Атаман, выходя, взглянул на платок: на нем окровелённая голова, красовитое лицо. «Вот, Стеня, люблю за то!» Поцеловал его в голову. «Я тебя награждаю своим вострым булатом, с ним я ездил семьдесят пять лет, а теперь ко мне кончина приходит».
Атаман вскоре крепко заболел; собралась в дом его вся шайка. Он своим подданным и говорит: «Ну, братцы вы мои, выбирайте, кого знаете, а я вам не слуга». Вдруг вышел из
лесу невысокий старичок, левым глазом он кривой, правым часто подмигиват. Взглянули на него разбойники и в голос закричав: «Подойди, старик, сюда!» Он подошел, смеется к говорит: «Ну, чего вам от меня нужно?» — «Ну, старичок, рассуди нам дела: нас вот двенадцать человек, кто из нас будет атаманом?» И он им ответил: «Вы не выберете из себя. Я — сам главный атаман из такой-то шайки; мои подданные ездили на разбой, плохо сделали, уплощали: перевязали, в каземат посадили. Мне, старику, владать теперь таким домом нечего, я и пришел к вам». Все разбойники вскричали: «Жак, мы тебя, старик, не знаем». — «Что вы, братцы, неужели вы Василья Савельича не знаете?» — «А вот-вот! Вот нам и атаман! Пущай нами владает!» У них есаул был из татар, повернулся и пошел. Пришел к старому атаману и говорит: «Мы нашли себе атамана, Василья Савельича». Атаман говорит едва-едва, только намекает: «Пошли, мол, его сюда». Василий Са-вельич пришел к старику, взял его за правую руку и сказал: «Прощай!» Тот промолвил одно слово: «Прими моего сына, Степана по прозванью! Вот еще скажу тебе: в три стороны своих посылай, а в эту вот сторону ни поногу не шагай»! После того умер атаман. Хоронили его, все запели вечну память. Стал Василий своими подданными командовать и Степана научать. «Ну, теперича я тебе, Стенюшка, отец и мать. Слушай меня, что я тебе приказываю. Твой отец мне тебя на руки сдал, в эту сторону не велел ходить». Прошло три года с новым отцом; Стенька научился на охоту ходить; когда птицу, когда две принесет. Возлюбил его атаман и так его лелеет, лапе сына своего. В одно прекрашое время взял Стенька шашку и ружье, вышел за ворота и думает: «куда сегодня итти мне? Да что мне отец приказывает в эту сторону не ходить?» Подумал и поглядел на востру шашку в руках. «Тут дорога опасна; моя булатная шашка притупела». Стенька (воротился назад, взял бросил шашку. «Вот, ты мне' не слуга! Я выберу нову!» Выбрал первую, саму востру шашку, перекрестился и пошел по новой дороге. Шел он немного чащей и вышел на большую поляну. Вдруг видит перед собой огромную чуду. «Нет, это не так, думает, я здесь теперь должен погибнуть». Испугался, стоит на одном месте, не знает, что делать. «Куды же мне деться и как от этой чудищи скрыться?» Чудища подняла голову и увидала юношу, дохнула на него и стала двигаться к нему. Стенька заплакал и думает: «пропал! Говорил мне атаман, не ходи по этой дороге! Я его слов не послушал». Стал подходить ближе, вынул вострый меч, положил его на правую бедру. «Неужто», думает, «бог мне не поможет срубить Волкодира? Я не буду так трусить, и бог поможет!» Волкодир его тянет и хочет проглонуть сразу. Стал Стенька шашкой своей владать, все челюсти ему разрезать. Когда челюсти ему до ушей разрезал и нижняя часть отстала, захватить — Волкодира силы не стало, развернулся Степан своей шашкой и давай голову рубить, сколько силы его хватало (потому что он был не богатырь). Отрубил голову, стал брюхо разрезать; разрезал брюхо, нашел в ку*
лак камень и дивуется над этим камнем. Повернулся и пошел. Идя, он дорогой думает себе: «что это за вещь такая, и какой это камень?» Взял, нечаянно лизнул и узнал все, что есть на свете, ахнул перед собой. «Вот, думает, этот камень мне дорог!» Пришел домой к отцу. «Здравствуй, тятенька, я ходил на охоту, и такая была удачна: погубил своего неприятеля, который нам ходу не давал». Отец ему и говорит: «Врешь, Степан! Твой прежний отец тут семьдесят пять лет жил с своими подданными, и то этого не мог оделять, а ты девяти годов мог такого противника погубить». Степан побожился и поклялся. «Правду, тятенька, говорю! Хошь, сейчас поедем, поглядим!» Под тот час съехалась вся шайка. «Ну-ка, братцы, — сказал Василий Савельевич, — оседлайте
лошадей! Стенька говорит, что он нашего неприятеля срубил». Все в голос закричали: «мы жрать хотим!» Атаман и говорит: «Да ведь недалеко: скоро вернемся. Если правду говорит, мы пирушку сделаем!» Оседлали лошадей. Сел Степан на коня, сам вперед поехал, за нём атаман Василий Савельич. Доехали до долины, увидели Волкодира с отрубленной головой; закричали все: «ура! и Степану честь-хвала!» Воротились домой; атаман и говорит: «Ну, вот теперь,братцы, мы гулям!» Сделали пир, трое суток гуляли и все Степана восхваляли. «Теперь поживем», говорит атаман: «нам теперь воля
на все четыре стороны! Кутнем-ка еще, братцы!»
Стал Василий шайку набирать и задумал по лесу раз погулять. Сел на доброго коня и
поехал вперед, по новой дороге. Выехал он на Азовское море и увидел он небольшой кораблик. «Вот, братцы, говорит, мы этим никогда не занимались; а хороша была бы нам добыча: и хлеба, и одежи, и казны вдоволь».
Одни разбойники и говорят: «Эх, Василий Са-вельич, это что за добыча. Мой дед и отец в Саранских лесах жили, — так вот там добыча!»— «А что?» — «Что? Там скот дешев, и народ реме-слеи, и всяких заводов много». — «Да нет, надо испытать», говорит Василий. «Нам уж туды некуда лезть, потому я стар, а вот сядем-ка в легку лодку да поедем вдогон». На берегу Азовского моря стояла небольшая косоуха. Сели в нее все двенадцать человек, взяли весла п грянули догонять кораблик. А на нем был капитан очень хитрый. Подогнал атамана к кораблю, а капитан на борт вышел, поддернул свои портки, — их на сорок сажен отбросило. Атаман вскричал громко: «Ай да, грянем веселее!»
Напустились они в другой раз; капитан их вплоть подпустил, шибко дернул за штаны, их угнало за полторы версты. «Нет, братцы, — говорит атаман, — я как э, тим делом не занимался, и вам не советую». Взял плюнул в лодку и пошел до коней. С такой досады они сели на коней и поехали домой. С этова время заболел атаман, стал подданным говорить: «Кто моим делом управлять будет? Я советоваю, братцы, Степана в атаманство посадить». Тут все стали на это роптать: «Мы сколько лет живем», а этого не видим. Недавно он пришел и атаманом хочет быть!» Степан вышел ж товарищам и говорит: «Если я атаманом не буду, такие
хочу с вами служить! Ну, кто чего знат и какие искусства кто покажет? — закричал Степан. — Ну-ка, кто из вас такой ловкий? Преклони весь лес к земле!» Все выпялили на Степана глаза и ни слова не сказали. «Никто из вас невыбиратся?» — крикнул Степан. «Нет, никто не может». Вынул и поднял Степан шашку кверху и скомандовал: «Лес, преклонись
к земле». Глядят разбойники, а лес на земле лежит. Закричали вое: «быть Степану атаманом!» Степан ответил им: «Ну, братцы, служить со мной, — так служить! Покажите, как вы охотитесь, как бьетесь? Мы так жить не будем, а пойдем в привольные стороны». Разделил Степан свос войско на две части, скомандовал друг на дружку, в шашки. Они так бились и рубились, что никто друг друга не ранил и не убил. «Ну, братцы, я в надежде: моту итти с вами. Теперь мы здесь не заживемся: в привольны стороны пойдем! Забирайте все свое имущество, и выедем мы на Азовское море и отправимся в Саропский лес».
Собрались разбойники, сели на коней и поехали на Азовское море. На берегу нет ни лодки, ни расшивы; ни виду про них, ни слуху. «Ну, что же, братцы, будем делать? — говорит Степан. — На чем через море поедем? Давай сюда мою большую кошму!» Степан разостлал ее на море, сделался вдруг большой корабль. Посадил на него шайку и лошадей поставил, громко вскричал: «Грянем, братцы, веселее!»
Только его и видели. Приехал он к Саропскому лесу и говорит: «Ну, братцы, вы тут постойте, я съезжу, поразгуляюсь». Они на берегу себе табор сделали, а Степан сел на коня и поехал по лесу. Разыскал он себе прекрасное место для дома (стана), вернулся на берег, — из семидесяти пяти человек убежало у него двадцать. «Куда ж они делись?» спрашивает. «Гулять ушли». (А они сами начальниками захотели быть). «Ну, да мне и этих будет», сказал Степан. «Теперь, братцы, пойдем, примемся за работу». Сели на коней и отправились на разысканное место, и выстроили себе дом. Стенька выехал на охоту и увидел перву встречу: красна девица, отроду семнадцать лет, зовут Афросиньей, а отца Егором, из богатого дома. Размыслил ся Степан: хотел девицу погубить. «Да что я ее напрасно погублю, лучше с собой возьму, пусть мне женой она будет». Взял ее с собой, пожил несколько время, написал письмо, послал к ее отцу, матери: «Дочери своей больше не ищите». И сколько родители ни старались, чтобы выручить из Степановых рук свою дочь: деревни четыре собрали народу и весь лес окружили. Подошли к Степанову дому, и разбойники все дома были. Увидал один толпу народа: кто с дубиной, кто с топором, кто с косой и ружьем; взбег к Степану и (говорит: «Ну, атаман, видно, батюшка, мы пропадем!» —> «Что такое? Еще не родился на свет тот, кто меня погубит! Где народ?» — «Наш дом они окружили, атаман!» Приубрался Степан в оружию, вышел на крыльцо и громко вскричал: «Ну-ка, подданные, садитесь скорее верхом! Не видите, что у нас?» Сели верхом. Степан вперед поехал, и народ расступился. Сели и поехали. Вернулся Степан назад к толпе народа и говорит громким голосом им: «Ну, что,
вы хотели меня пымать? Разве я зверь какой? Не волк и не медведь, разве вы не видите?» Толпа остолбенела: ровно болваны
стоят. Взял Степан в руку плеть и погнал их от дома, как овец. Старик и бросил о своей дочери стараться. Степан остался с Афросиньей жить. Прожил он год, и забрюхатела она, родился у них сын. Дал Стенька имя ему Афанасий.
После этого прожил он три года и вздумал выехать на берег Волги разгуляться. Было у него подданных с ним восемь человек. Увидел он, что баржа небольшая бежит. «Хоша нас, братцы, мало, а силы попробовам!» Кидает с себя епанчу, расстилает на воду. «Садитесь!» Сели на епанчу. (Громко вскричал: «Ну-ка, братцы, грянем». Догнали баржу, лоцманов в воду покидали, капитана подвесили на дерево и обобрали все имущество. «Вот нам, братцы, добыча! Мы, так я думаю, поселимся на Волге». «Как, атаман? Теперь есаул у нас старый, кого выбрать? Он в отставку хочет». — 1 «А разве некого? А вон у меня есть Абсалямка; будет всеми делами моими управлять». Уехал Стенька домой и говорит молодой жене: «Ну, Афро-синья, последние дни с тобой живем] Я тебя к отцу отправлю; только я тебя не обижу. Есть у меня семь коней; навьючу на них серебра и меди, а золота-то понюхать и самим нечего». Девка была его словам рада, ждет — не дождется.