Об авторе

Юрий Алексеевич Кукин родился 17 июля 1932 года в посёлке Сясьстрой Ленинградской области, до 1973 года жил в Петергофе, затем в Ленинграде. Окончил с отличием Ленинградский институт физкультуры им. П. Ф. Лесгафта в 1954 году. Работал тренером по фигурному катанию в детских спортивных школах Петродворца, Ломоносова, Ленинграда.

Песни начал писать с 1948 года сначала для джаза, где играл на барабане, потом для институтских капустников. С 1963 года появились песни, написанные в геологических экспедициях в Горную Шорию, на Камчатку, Дальний Восток, Памир.

Лауреат конкурса туристской песни II Всесоюзного похода молодёжи в Москве в 1966 году. С 1968 года выступал от Ленконцерта, с 1971 года работал в Ленинградской областной филармонии, с 1979 года — в Ленконцерте, с 1988 года — в ленинградском театре-студии «Бенефис».

Вышли два диска-гиганта на фирме «Мелодия» (1988, 1990), аудиокассеты, компакт-диск и две книги песен.

Умер 7 июля 2011 года у себя дома в Санкт-Петербурге. Похоронен на Южном кладбище Санкт-Петербурга.

SOS

Почему-то вдруг мне стало неспокойно. Не спалось. Тревогой переполнен. Вижу: горы подступили ближе И тоска собакой ноги лижет. Закурил. Нет, неуютно в мире. Не могу понять, чем мой покой нарушен. И вдруг сердцем слышу — носится в эфире: «SOS! Спасите наши души! SOS! Спасите наши души!» Или это город исчезает в море, Или это мать кричит от горя, Или где-то люди потеряли веру, Или вяжут лилипуты Гулливера, Или где-то полдень превратился в полночь, Или где-то зло надежду рушит И зовут, зовут, зовут на помощь: «SOS! Спасите наши души! SOS! Спасите наши души!» Кто-то гибнет, тонет, и зовет, и стонет — Чей корабль в море погибает? Или это крик затравленных погоней, И людей пытают или убивают? И никак не изменить круговорота, И нельзя узнать, помочь и сделать лучше… А во мне все рвется к свету кто-то: «SOS! Спасите наши души! SOS! Спасите наши души! SOS! Спасите наши души!» Июнь-июль 1966 Каз

А все-таки жаль, что кончилось лето…

И холодно, и ветер, и сумерки в глазах. Разорванным конвертом закончился азарт. И новые заботы, и трудно, и легко — От дома до работы совсем не далеко… А все-таки жаль, что кончилось лето, кончилось лето! Время летит — не удержать, дело не в этом. Среди взволнованных людей И в блеске мокрых площадей Все-таки жаль, что кончилось лето, кончилось лето. Проснулся я от радости — ложился спать с печалью, Сто восемьдесят градусов, помноженных ночами. Вчера так хмуро было — сегодня день каков! И снег — всемирной гибелью всех белых мотыльков… А все-таки жаль, что кончилось лето, кончилось лето! И — не хотят — листья летят, сорваны ветром. Среди осенней кутерьмы И жизнерадостной зимы Все-таки жаль, что кончилось лето, кончилось лето. Однажды было лето — оно внезапно началось. Однажды было лето — оно так много значило. Однажды было лето, что в памяти меняется, Однажды было лето, оно не повторяется. А все-таки жаль, что кончилось лето, кончилось лето… Время летит — не удержать, дело не в этом. Когда в душе осенний дождь И ничего уже не ждешь — Все-таки жаль, что кончилось лето, кончилось лето. Сентябрь 1968

Альпинистская песня

Черт возьми, я ужасно завидую Тем, кто счастье находит в горах. Не подам, раньше думал, и вида я, А сейчас признаю: я не прав. Этой страшно таинственной сложности Ваших трудных небесных дорог И внезапно возникшей серьезности, От которой в груди холодок. Вашим триконям — грохот божественный! — И веревкам, очкам, рюкзакам, И девицам, не очень-то женственным, И хохочущим мужикам. И законченности облегчения — Я ведь тоже стоял наверху, — Наслаждению после мучения, Ведь вершина подобна стиху. Беспредельно счастливой усталости, Когда в лагерь спускаетесь вниз, И тому, что у вас нету старости, — Горы вечно зовут вас: «Вернись!» И носам, облупившимся начисто, И запекшейся темени губ. Извините меня за чудачество. Дайте, я понесу ледоруб. 1967

Арику Круппу

А мне порою так бывает тошно, Что хоть беги, куда глаза глядят. И что живу все так же суматошно И столько лет ищу, не находя. И что покоя нет, да нет и песен. Зато как много запертых дверей. Чудес не будет. Мир ужасно тесен. И ночи тянутся, и дни бегут быстрей. Ушел мой друг, его не забываю. Но гаснут, как писал он, миражи. И мне порою тошно так бывает, Что трудно жить, но очень надо жить. А мне порою так бывает тошно, Что хоть беги, куда глаза глядят. И что живу все так же суматошно И столько лет ищу, не находя. 7 июля 1971

Арктический вальс

«Ну что, Борода, надоело наверно, И ночь без конца и всё те же друзья?» «Да нет, — ты ответишь, — обыкновенно. А как же иначе, иначе нельзя». Давай же споём под гитарные струны Про то, что у нас тоже всё-таки есть. И грусть о подругах не так уж и юных, О солнечных днях экзотических мест. Сегодня твоё отмечаем рожденье, А ты для чего появился на свет? Да, чтобы усталость ночного хожденья В палатке тушить огоньком сигарет. Давай же споём под гитарные струны Про то, что у нас под ногами не льды. А грусть о подругах по прежнему юных И наши следы, да медвежьи следы.

Батилиман

Забавляешься водой, Как женою молодой. То обнимешь, то от скуки Вдруг пошлепаешь слегка И лежишь, раскинув руки, Созерцая облака. То, забыв про всё на свете, Окунешься с головой И ни зной тебе, ни ветер. Море Черное, я твой. У тебя на дне, наверно Есть большие города И вчера сюда, примерно С неба падала звезда. Разыщите эти звезды В полутемной глубине, Подарите эти звёзды Всем, а в том числе и мне. Я возьму и увезу И развешу их в лесу, И к себе возьму домой — Море Черное, я твой.

Беда (Юрий Тейх, Юрий Кукин)

С одним человеком случилась беда — Друзья от него отказались, Не стали его приглашать никуда, Исчезли и не появлялись. Знакомые просто забыли его, В семье уважать перестали. Он очень тоскует и нет никого, Кто спас бы его от печали. Он книжки читает, он грустно живёт, О помощи даже не просит. И я вам скажу — это каждого ждёт, Кто пить неожиданно бросит!

Билет

Вы простите, я дам вам совет, Хотя может быть нет в нем резона, Никогда не берите билет, Если в нем не указана зона. Мне однажды достался такой, Вот и еду, и еду по свету. И мне прошлое машет рукой, И конца этим странствиям нету. В поездах я встречаю рассвет, Без грозы в мир бросаюсь озона. Никогда не берите билет, Если в нем не указана зона.

Билет

Первый пояс — девяностый пояс, Сколько раз мне этот выбор нужен. Вот стою, держу билет на поезд, Знаю: пояс больше — пояс туже. Знаю то, что в рай не попаду я, Лишь в одном я не совсем уверен: Неужели сам себя найду я Там, где я когда-то был потерян. Там, где гор кольцо за горло держит, Там, где память женскими руками Гладит и баюкает надежду, Дразнит и ласкает облаками. Путь пока мой был не очень труден, Я ведь не заглядывал в учебник. Город, город, как ты изумруден! Был бы я твой собственный волшебник. Я б дома построил из общенья, Мысли сделал бы из пихт таежных И велел считать бы нарушеньем, Если кто-то ходит осторожно. И блюстителям дал б тоже дело — Всех беречь, а также, если мало, Наблюдать, удачно ль солнце село И, опять же, вовремя ли встало. Взрослых научил бы детским песням, Ну а взрослым песням — пионеров. И меня бы слопали туземцы — Они любят есть миссионеров. Первый пояс — девяностый пояс, Ничего, я как-нибудь устроюсь. Вот стою, держу билет на поезд. Загудит — уеду, успокоюсь. Июнь 1966 Каз