Песня для Корби

Последние несколько слов он произнес раздельно и отчетливо.

Корби и Ара молчали. Корби встретил взгляд женщины, и ему вдруг стало нехорошо. Он как будто впервые понял, что случилось.

— Я не виноват, — вырвалось у него.

— Когда человек в семнадцать лет падает с крыши, кто-то всегда виноват, — сказал отец Андрея.

У Ары потекли слезы.

— Как мне это понимать? — спросил мужчина. — Как то, что я говорю с убийцами своего сына?

Корби вспомнил все обвинения, которые ему вчера высказал Ник, и теперь они, сконцентрированные в словах отца Андрея, вдруг превратились в приговор, в неизгладимое клеймо. «Они все считают, что это я, — подумал Корби, — и они меня ненавидят».

— Нет, — всхлипнул Ара, — мне просто жаль, мне очень жаль.

Во внезапном порыве он встал навстречу отцу погибшего мальчика и крепко его обнял. Мужчина секунду стоял с безвольно опущенными вниз руками, потом шевельнулся и медленно отстранил подростка от себя.

— Вы не ответили на мой вопрос, — тихо, чеканя каждое слово, произнес он. — Как все произошло?

— Мы просто смотрели, мы просто видели, — глотая слезы, попытался объяснить Ара, — как они гнались за ним, как они убивали его, и мы ничего не могли сделать.

Маргарита Токомина потянула свой шейный платок, будто он ее душил, а потом закрыла им нижнюю половину своего лица и отвернулась. Лицо мужчины хранило каменное спокойствие.

— Мы не могли ничего сделать! — вскричал Ара. — Правда! Мы были внизу, а они были на крыше!

— Правда? — переспросил отец Андрея.

— Корби, не молчи, — потребовал черный брат. — Скажи, как все было!

В этот момент на второй этаж полицейского участка вошли Ник и его отец. При виде сцены они оба на мгновение замедлили шаг. Потом Ник сорвался с места и почти подбежал к своим друзьям, но в двух метрах остановился, как вкопанный.

Неожиданно молчание нарушила Маргарита.

— Он иногда рассказывал про Корби, — сообщила она. — Про то, как разговаривает с Корби. Про то, как ходит куда-то с Корби. Про то, что у вас одна судьба.

Лицо Корби дернулось. Он пытался что-то сказать, но только шевелил губами. Вдруг разрушилась его иллюзорная изоляция, его одинокий выдуманный мир.

— Я раньше даже думала, — глухо проговорила женщина, — что он тебя придумал. А теперь оказывается, что ты действительно его одноклассник. И я даже не знаю, что хуже: придуманные друзья — или такие вот не-друзья, которые стоят и смотрят, как умирает их знакомый.

— Да, это так, — вдруг сказал Ник. — Я хочу, чтобы вы знали правду. Хотя бы какую-то ее часть.

Мужчина повернулся к нему.

— Что? — каким-то странным голосом спросил он.

— В нашем классе ваш сын хотел дружить только с одним человеком, — Ник говорил, задыхаясь. — С ним.

Он показал пальцем на Корби.

— Ник, зачем ты…? — испуганно начал Ара, но Ник не дал ему закончить.

— Но Корби не хотел дружить с Андреем, — продолжал он. — Поэтому Андрей не стал нашим другом, хотя мог бы им стать. Он мог бы быть счастлив, но Корби все время отделывался от него.

Отец Ника подошел к Корби и протянул тому большой пластиковый пакет.

— Твои вещи, — объявил он. — В целости и сохранности.

Корби стиснул ручки пакета. Все смотрели на него, а он по-прежнему сидел на лавочке у засаленной стены коридора.

— Не надо меня ненавидеть, — дрожащим голосом попросил он.

Внезапно двери двести пятнадцатой открылись, и на пороге возник Крин. На его лице отразилась досада. Человек из отдела внутренних расследований спутал все его планы. Люди, разговоры с которыми он так тщательно разводил во времени, теперь стояли вместе. Одни плакали, лица других были искажены ненавистью и отчаянием.

— Господа, — громко обратился он ко всем, — я следователь по делу о гибели Андрея Токомина. Я официальное лицо, которому можно задать все вопросы. Зовут меня Анатолий Геннадьевич Крин.

Родители Андрея, а потом и все остальные, повернулись к нему. Корби казалось, что его сейчас избивали камнями и вот, наконец, перестали. Он обессилено откинулся к стене.

* * *

После заявления Крина на мгновение наступила тишина, а потом родители погибшего подростка в свою очередь представились ему. Пока мужчины пожимали руки, к группе одновременно подошли еще три человека. С одной стороны появились мать Ары и молодой сотрудник, вернувшиеся из двести шестнадцатой комнаты. Набожная армянка, перебивая всех, попыталась выразить соболезнования Токоминым, но они, кажется, даже не слышали ее. Из-за спины Крина возник дед Корби. Он приветствовал всех новых лиц одним общим кивком. Этот кивок заметил отец Ника и, кажется, рассвирепел, хотя и не выразил никак свое негодование. Он регулярно пикировался с отставным полковником на родительских собраниях, и между ними давно уже установились прочные отношения взаимной ненависти.

В коридоре образовался затор. Какие-то люди, которые шли по своим делам, теперь были вынуждены проталкиваться через толпу, собравшуюся перед дверью двести пятнадцатой комнаты, и каждый своим движением и извинениями усиливал общий беспорядок. Крин начал объяснять родителям Андрея что-то о ходе следственных мероприятий и о том, когда они смогут получить вещи своего сына. В этот момент отец Ника не к месту спросил про свой конфискованный вертолет. Следователь сбился, начал отвечать на его вопрос. Дед Корби не удержался от язвительного замечания, а мать Ары закричала, что он ужасный человек. Их совместными усилиями разговор потерял всякий смысл и стал превращаться в отвратительную свару.

Правда, почти половина присутствующих молчала. Корби единственный сидел и снизу вверх смотрел на все происходящее. Молчали и два других подростка. Молчал молодой человек из отдела внутренних расследований. С холодным вниманием он следил за ходом разговора.

Безобразную сцену остановил отец Ника. Он начал хлопать в ладоши. Три хлопка, громких и четких, заставили всех обернуться.

— Мне кажется, — сказал он, — что сейчас мы все мешаем следователю делать его работу.

Наступила тишина. Крин моментально сориентировался и взял ситуацию в свои руки.

— Благодарю, — кивнул он своему спасителю. — Я прошу вас расступиться вдоль стены, а лучше — сесть, чтобы люди свободно ходили через коридор.

Началось движение. Дед сел рядом с Корби. Джинаганали и Коплины отошли к стене.

— А Вам нужно ехать в морг, — сказал Крин отцу Андрея, — и официально опознать Андрея. Когда вы вернетесь, я закончу со свидетелями, и здесь будет спокойная обстановка.

— Хорошо, — безропотно согласилась Маргарита.

— То есть, Вы вот так от нас отделываетесь? — спросил Токомин.

— Моей работе помешали обстоятельства, — ответил уязвленный следователь. — Меня задержали на полтора часа. Поэтому свидетелям пришлось ждать.

— И кто же задержал?

Крин повернулся и посмотрел на непроницаемого молодого человека в темных очках.

— Отдел внутренних расследований, — сказал он.

Токомин усмехнулся.

— То есть, Вы сами под следствием, — заметил он, — но ведете следствие.

— Артем, не надо, — попросила мать Андрея. — Не устраивай скандал. Здесь никто ни в чем не виноват.