Песня горна

Конечно, это всё высокие слова, передёрнул плечами Денис. Но тут же подумал: ну и что? Если нет своих слов, почему бы не воспользоваться высокими словами? Для чего-то же их придумали умные люди… И недаром их зовут – Высокими…

…Автобус раскачивался в дорожной полутьме, быстро – по-здешнему – черневшей…

* * *

Город Балхаш существовал и в «старые» времена, до того, как во время катаклизмов возникло огромное внутреннее море. Тогда тут было большое солёное озеро… И даже когда появление хребта Голодный выжгло округу, а потом пришли снежные морозные годы – на развалинах Балхаша теплилась кое-какая жизнь.

А сейчас город был вторым по численности населения и как бы не первым по экономической важности в Республике.

И он был болен, как больна была вся Республика.

Гигантские дворцы «Рыбпром-Балхаш» соседствовали с жутью портовых кварталов. Новейшие заводы, оборудование которых пришло из Империи, находились через улицу с частными душегубками и потодавилками, хозяева которых, предвидя скорый конец, выкручивали рабочих всё беспощадней, что уже не раз приводило к кровавым бунтам, которые, по иронии судьбы, приходилось подавлять полиции, совершенно не сочувствовавшей «предпринимателям»… Но каждый такой бунт, понятный и простой по изначальной сути, грозил перекинуться куда угодно и вылиться во всё, во что угодно. Прогулочный Центроход, залитый огнями фонарей круглые сутки, давал такой же круглосуточный приют сотням нищих и попрошаек – или уличных торговцев, недалеко от них ушедших. На улицах часто трещали выстрелы, иногда – гремели взрывы и каждый день находили трупы. Биржу закрывали каждый день – и никак не могли закрыть, а по её коридорам, где ощутимо пахло лисятником, метались с выпученными глазами растрёпанные, растерзанные и потерявшие всякое сходство с людьми маклеры – свободные, представлявшие какие-то компании или уже никого не представлявшие, – уже не знавшие, что продавать, что покупать, полностью дезориентированные, за час богатевшие невыразимо и нищавшие в прах, многие из них находили очень простой выход: пускали себе пулю в висок или вешались в туалетах. В новом мире, который неумолимо надвигался на их спекулянтский рай, им просто не было места.

А на запад от города без конца катились и катились по-зимнему серые и безразличные воды Моря Балхаш…

…К полуночи Денис устал до одурения и тяжёлого гула в ногах. Он прошёл километров пятьдесят, не меньше, по этим улицам, переулкам, площадям, паркам, переходам, лестницам… Больше всего угнетало даже не это, а то, что – впервые в жизни – мальчишка не знал, что ему делать дальше. Нет, в принципе, он как раз всё знал и всё понимал – но никак не мог сообразить, с какой стороны взяться за дело. Очень просто – знать, что надо делать. А вот, как – куда сложнее. Ему и тщательную легенду не стали разрабатывать, и проводить сложное внедрение не решились, именно из-за принципиальной непредсказуемости мира, в который он должен был проникнуть. Мир детей и подростков всегда непредсказуем. Только очень глупые взрослые люди тешат себя старыми сказками, что есть, мол, какая-то наука «педагогика», которая-де может помочь понять ребёнка и повлиять на него. На самом-то деле – нет такой науки, потому что нет никакого «ребёнка». Каждый случай уникален – и вот почему так высоко в Империи ценится труд учителя. А уж если взять принципиально асоциальное общество беспризорной «стайки»… Денису предстояло полагаться только на везение и сообразительность. А с ними вот именно сейчас у мальчишки было тяжело.

Кроме того, ему просто-напросто хотелось отдохнуть.

Для того чтобы поселиться тут в гостинице, пусть и в дешёвой, нужны были документы. Или немаленькие деньги на взятку, но и тогда он вызвал бы подозрения, а пацана могли просто-напросто обчистить и вышвырнуть. Да и потом, разве он припёрся в этот бардак затем, чтобы ночевать в гостинице? Конечно, и в гостинице можно что-то узнать… например, у обслуги – но туда всё равно не попадёшь. Если только устроиться работать? Кстати – а ведь это мысль… Пожалуй, с этого и попробую начать, решил мальчишка. Хотя бы на заднем дворе какие-нибудь коробки с мусором таскать.

Свои неприметные, но вполне добротные вещи, в которых он приехал в Балхаш, а также сумку Денис оставил в камере хранения железнодорожного вокзала – одновременно это было сигналом, что он добрался нормально и начал работать. А из камеры хранения быстро выскользнул мальчишка в грубой тёплой куртке на старую майку и широковатых рабочих штанах, завёрнутых чуть выше щиколоток. Они появились из всё той же сумки и завершили несколько степеней сегодняшнего перевоплощения Дениса. В левом нагрудном кармане куртки лежали кое-какие деньги и старый билет на морской «трамвай», в правом боковом – большой складной нож, в левом – спички и огрызок карандаша. И всё, пожалуй. В таком виде Денис Третьяков и начал своё путешествие по улицам города, до которого ему не было дела. И кстати – города, в котором, например, пропала сестра Олега… Да и не она одна.

…В конце концов Денис просто махнул на всё рукой и присел на бетонный поребрик ограждения какого-то парка. И остался сидеть, переживая, но без особых нервов, своё одиночество и лениво созерцая вечернюю суету, такую же непонятную, как суета муравейника. Особенно странно было, что вокруг – люди, а не муравьи. Куда они все так несутся? Как будто смертельно опаздывают… Из парка слышались музыка, взрывы неприятного хохота – какого-то нарочитого. Огней везде было слишком много, словно живущие тут люди смертельно боялись ночи – и эти огни раздражали. Мальчишка поймал себя на мысли, что вокруг видит только отупелые лица. Не тупые, а именно – отупелые. Словно все эти люди сосредоточились на некоем непонятном и неприятном, но нужном, жизненно важном деле. Машин было мало, зато много всадников и колясок. И полиции тоже хватало. Странно, но молодые ребята в полицейской форме выглядели тут единственными нормальными людьми. Они и ещё тройки тоже молодых мужчин в штатском, но с повязками государственных цветов на правой руке и с короткими дубинками в ней же. На поясах у них висели пистолеты в открытых белых кобурах. Во взглядах этих людей читалось холодное презрение, а там, где они проходили, на время воцарялось спокойствие и замирала суета. Казалось, даже огни начинали гореть как-то строже и упорядоченней.

Это были рабочие патрули.

В скором времени Денис понял, что, как бы он ни устал, а высидеть тут может лишь одно: арест. О такой возможности он был извещён, и её следовало избегать любыми способами. Арестованного несовершеннолетнего отправят в распределитель, а оттуда в Балхаш вернуться трудно… На него уже пару раз бросали взгляды полицейские, и мальчишка сообразил, что ошибся: в таком виде, в каком он был, для центральной улицы он явно не годился. Он ведь ничем не торговал, ничего вообще не делал, а просто сидел. Между тем мелькавшие тут и там мальчишки – такие же, как он, – все чем-то занимались… Но вставать дико не хотелось и вообще вдруг захотелось плакать. Денис уставился в тротуар и решил, что сейчас всё-таки встанет, но ни в какую гостиницу не пойдёт, а тут же начнёт добираться домой. А дома скажет… скажет… скажет…

Да ничего не скажет. Потому что это будет стыд. Как бежать с поля боя. Рассуждал-рассуждал, говорил правильные слова, а как дошло до дела… как дошло до дела, то сперва струсил в мыслях, а потом совсем…

– Ты чего тут сидишь?

Денис поднял голову.

Рядом с ним стоял мальчишка его лет. Может, немного помладше. Рыжий, растрёпанный, веснушчатый. На левой скуле – шрам. Глаза – серые, с прищуром, но незлые, скорей даже весёлые. Тёмная куртка висела, как балахон, коричневые брюки – подвёрнуты до середины голеней босых ног. В левой руке мальчишка держал промасленный пакет из рыхлой бумаги, из которого что-то ел правой – он и с Денисом-то заговорил, активно дожевав запиханное в рот грязными пальцами.

– Интересно, что мне, по воздуху летать? – хмуро ответил Денис, даже играть не потребовалось, хотя он понял: кажется, повезло!

– А ты не полететь рискуешь, а поехать. Быстро и неудобно. – Мальчишка усмехнулся. – В распределитель для малолеток загреметь хочешь?

– Не хочу, – буркнул Денис.

– Тогда вставай и пошли, чего расселся, – предложил мальчишка и протянул Денису пакет. – На, лопай.

С точки зрения Империи, такой поступок мальчишки даже по отношению к незнакомому пацану выглядел вполне естественным. Но тут не Империя, напомнил себе Денис и поинтересовался, чуть прищурившись и достаточно агрессивно меряя рыжего взглядом:

– А чего тебе надо?

– А, ничего, – мальчишка пожал плечами. – Просто день был удачный. Ну так и будешь сидеть, пока и меня с тобой за компашку не заметут? Я ведь вижу, тебе жрать охота и ночевать негде. Пошли?

И Денис решился.

– Пошли, – сказал он, вставая…

…Нового знакомого Дениса звали Винт. Имени он то ли не помнил на самом деле, то ли не хотел называть. А в пакете у него была жареная картошка – соломкой – с жареной рыбой, которыми он и впрямь поделился с Денисом, заодно сообщив, что это всё свежее и прямо из закусочной с дурацким названием «Fish and chips» – её тут, на набережной, содержит один настоящий англосакс. Готовят его старшая дочка и жена, и готовят вкусно.

– Ворованное? – спросил Денис, не сумел сдержать брезгливость в голосе. Винт засмеялся:

– А чего, всё-таки не вкусно?!

– Вкусно, – признался Денис. Ему было стыдно – он первый раз в жизни ел краденое и утешался только тем, что это нужно для дела.

– Ну и здорово. – Винт облизал пальцы, закинул пустой пакет в кусты, мимо которых они шли через парк, дополнительно вытер пальцы о куртку. – Ты откуда?

– С юга, – буркнул Денис. Ответ прошёл, видимо, точного Винт и не ожидал. Он спросил снова: