Песня горна

– О чём разговор?! – обрадовался Денис. – Сейчас Олег всё сделает, он у нас библиотекарь, в конце концов… Как решили назвать отряд?

Настя помолчала. Вздохнула. И с необычной для неё жалобностью в голосе и невнятной многословностью попросила:

– Денис, я скажу, только ты нашим не говори, что я сказала, иначе они меня просто убьют.

– Не скажу, – Денис слегка встревожился. – Не скажу, конечно. Честное пионерское – не скажу! Так как, Насть?

– Имениденисатретьякова, – выпалила Настя в одно слово. Денис замер, словно его хватил паралич, потом – неверяще наклонил голову набок:

– КАК?!

– Имени. Дениса. Третьякова, – повторила Настя. Денис открыл рот, кашлянул горлом и спросил с ужасом:

– Они у вас там что, все с коней попадали темечками на камешек?!

– Денис, ты обещал не говорить! – всполошилась Настя. – Денис! Гришка меня со свету сживёт!

– Да я не скажу, не скажу! А вот что мне потом говорить, когда про это название все и так узнают?! – Ошарашенное, как после удара по голове, состояние Дениса не проходило.

– Все долго спорили, – грустно проронила Настя. – Мне Гришка рассказал. Спорили, спорили, два раза подрались. Тоха был против сильно…

– Почему?! – нелогично возмутился Денис, и Настя улыбнулась:

– Да нет, ты не думай. Просто он хотел назвать «Первый казачий Семиреченский», и всё. Потому что правда же первый казачий.

– Ну и назвали бы!!! – тихо взвыл Денис.

– Так и назвали, – пояснила Настя. – «Первый казачий Семиреченский пионерский отряд имени Дениса Третьякова». Это Лёвка предложил, с которым ты на скачку забился.

– Да лучше б я его и не видел никогда, – грустно подытожил Денис. – Вот что мне теперь делать-то?!

Но, если честно, сейчас, после первого искреннего изумления и почти искреннего возмущения, он испытывал гордость. Ведь он ни слова не сказал об этом. Да какие слова – ему бы в голову не пришло не то что просить о таком – даже просто намекать! И что? Совершенно чужие мальчишки – и не просто мальчишки, а независимые, самостоятельные, презирающие всех чужаков казачата! – выбрали его, Дениса, чтобы назвать его именем отряд! Первый казачий пионеротряд в Семиречье!

– Ты ведь доволен. – В голосе Насти была необидная улыбка. – Я же слышу.

Денис смущённо оглянулся в сторону смежного забора. Там снявший форму, переодевшийся Володька и Никитка возились с Презиком, который с удовольствием позволял терзать себя. С ними был и сын Балаганова Вовка – они, оказывается, дружили с Никиткой; Вовка был огненно-рыжим и излишне шумным, в точности в отца, но совсем не вредным мальчишкой. Все трое были заняты, даже Презик в эту сторону не смотрел, и Денис поцеловал Настю – сперва в угол губ, потом – в мочку уха и снова в губы, только уже «по-настоящему». Настя сморщила нос и не всерьёз, но сильно пихнула Дениса в грудь обеими руками:

– Вот пристал-то, а?! С ним о деле, а он лижется, словно ошалелый. Среди бела дня и при людях. Уймись, а ну-ка?!.

«Не видит же никто!» – хотел было возмутиться Денис, но вовремя прикусил язык. Он изо всех сил старался избегать в разговорах с Настей любых намёков на тему зрения – это раз. А два – неожиданно обнаружилось, что кое-кто всё-таки видит.

С той стороны калитки стояли и глядели во двор двое мальчишек. Денис узнал их мгновенно – это были Юрка и Ромка Пинаевы. Они стояли молча, неподвижно, Ромка – чуть впереди.

– Насть, погоди, пожалуйста… – Денис неспешно встал, махнул рукой насторожившемуся Володьке. Тот, впрочем, так и провожал Дениса глазами, пока Третьяков-младший не подошёл к калитке и не облокотился на неё. Пинаевы молчали, и Денис начал разговор первым:

– Уезжаете? – спросил он, ощущая почему-то ужасающую неловкость и пошатал калитку – деловито, словно проверял, прочно ли она сидит в земле. Юрка кивнул:

– Да… поедем в Верный. С мамой. К отцу ближе и… и вообще.

Денис понял, что Юрка хотел сказать – мол, от позора подальше. И предложил тут же, посмотрев на младшего Пинаева:

– Ром, хочешь, рекомендацию напишу? Пусть ты и не пионер, но…

Тот решительно покачал головой:

– Нет… – и твёрдо добавил: – Я всё сам.

А Юрка снова сказал:

– Мы пришли тебе спасибо сказать.

– За что?! – искренне изумился Денис. И совсем уж поразил его ответ Юрки:

– Отец просил тебе это передать. Ну и мы сами… конечно.

– Вот ведь… – Денис не находил слов. Юрка слабо улыбнулся, кивнул:

– Ну всё. Нам пора… Пошли, Ромыч.

Они разом повернулись – и ушли, не оглядываясь. Денис долго смотрел им вслед и вздрогнул, когда пальцы Насти взялись за его локоть.

– Он на меня с ножом бросался, – вспомнил Денис, кладя свою руку на её ладонь. Вздохнул: – Ужжжжасно сложно всё в этой жизни, товарищ Мелехова.

И про себя подумал с наслаждением: «Товарищ Третьякова…» И, если честно, после этой мысли забыл про Пинаевых.

* * *

– Если даже история не очень долгая, – ловкие пальцы Генки Ишимова закрепили на своём месте невероятно точно сделанный макетик старого насоса, – и не очень красивая, – Генка почесал нос и критически осмотрел установленый на специально сколоченном постаменте разрез шахты – высотой в рост человека, – то это ещё не значит, что её надо забыть… Включайте!

Двое младших мальчишек – из одного с Генкой первого звена, ещё с жёлтыми новичковыми шевронами на рукавах, – в полной боевой готовности ожидавшие сигнала, дружно потянули рубильник. Хватило бы и одного, но эту честь, как видно, никто из них не хотел уступать другому.

– По-моему, её даже наоборот – нужно помнить как можно лучше, – заключил Генка.

– Разве я спорю? – Денис невольно залюбовался тем, как мгновенно ожила внутренность шахты. Генкина команда постаралась – если не подходить вплотную близко и чуточку включить фантазию – можно было представить, что и правда заглянул внутрь горы и увидел шахту – какими они были ещё недавно. – Ген… а зачем ты именно это сделал?

– В смысле? – Ишимов удивлённо посмотрел на Дениса.

– Ну помнишь, когда ты уезжал в Империю, у нас был разговор. – Денис покосился на откровенно любующихся макетом младших. – Ты сказал, что ненавидишь шахты…

– Я… – Генка опустил ресницы и покатал по столу карандаш – новенький, цанговый. – Я… помнишь, я тебе рассказывал про врача, который меня лечил?

– Омельченко, который Пётр Юрьевич? – Денис кивнул.

– Ага, – Генка ответил таким же кивком. – Мы с ним часто говорили. Просто про разное. Мне нравилось слушать, как врач с женой поют, а потом иногда разговоры затевались… Ну и… И я ему про шахты рассказал. Почти то же, что и тебе. А он мне рассказал про тот аппарат, которым меня лечили. И что там лантан нужен. Необходим просто. А таким аппаратом космонавтов, между прочим, лечат, им часто это бывает нужно… И я…