Песня горна

– А куда?

– А тебе зачем? – вопросом ответил Денис. – За кормёжку спасибо. Это ты что, за ответы заплатил? Авансом? И куда мы идём всё-таки?

Винт хмыкнул и неожиданно остановился:

– А мы пришли уже. Глаза закрой и не подглядывай. Нет, лучше дай я тебе глаза завяжу… А ты меня возьми за руку.

– А ты меня другой рукой – какой-нибудь кирпичиной по башке? – Денис медлил. – У меня денег нет почти. Мелочь.

– Слушай, – Винт наконец рассердился, – ну тогда иди куда хочешь. Ночуй вон под кустами. Не замёрзнешь, не старые времена. Правильно говорят: никогда не делай добро, дураком получишься! – И он развернулся, чтобы уйти. Решительно так.

– Ладно, стой! – Денис перехватил его за рукав куртки и, чувствуя себя крайне неудобно (а ещё ему было страшновато), послушно закрыл глаза.

Чем Винт завязал новому знакомому глаза – Денис не понял, какой-то сухой и ничем не пахнущей тряпкой. Видя, что Денис не спешит что-то делать, взял его за руку и повёл за собой, бросив:

– Голову пригни.

Денис послушно это проделал.

Под ногами была трава, потом – мокрая земля и влажные холодные камни (пошли куда-то вниз, хотя и не по лестнице). Потом – остановка, скрип и толчок – Винт подтолкнул его в спину:

– Заходи давай. Повязку я сейчас сниму.

И Денис шагнул на неожиданно сухой и тёплый деревянный пол…

…Честно говоря, то, что увидел Денис, когда Винт снял с его глаз повязку и мальчишка проморгался, не очень-то соответствовало уже имевшемуся у него представлению о «притонах». Это была большая комната без окон (наверное, подвал какой-то), стены – густо обклеены самыми разными плакатами, от местных цирковых реклам до хорошо знакомых Денису изображений имперских космических кораблей. Пахло какой-то едой, не неприятно (особенно для всё ещё голодного Дениса). Светила лампа на широком длинном столе, за которым сидел какой-то взрослый и что-то писал (за ним были видны ещё две двери – узкие, одна рядом с другой). Кроме него в комнате находилось человек десять пацанов – от 5–6 до 15—16 лет. Кто-то следил за большой кастрюлей на переносной электроплитке (и кстати, читал при этом книгу), кто-то просто-напросто валялся на длинном топчане вдоль одной из стен (вполне чистом), кто-то на полу дулся в карты, кто-то играл на гуслях и что-то напевал приятным голосом, двое – постарше – лениво боксировали в углу. В общем, ничего ужасного или даже особо неприятного. Немного похоже на какой-нибудь домик перевалочного туристического лагеря, Денис таких повидал немало. На вошедших все уставились, и тут же стало тихо, только плитка продолжала мирно побулькивать. Денис ощутил себя неуютно. Но Винт подмигнул ему – мол, не робей особо! – и громко объявил:

– Дядя Кеша, я новенького привёл, посмотришь?

Практически тут же звуки возобновились, все занялись прежними делами, а Винт слинял куда-то в угол, и Денис остался один – под взглядом поднявшего голову молодого мужчины – узколицего, русоволосого, аккуратно одетого. Чем-то похожего на классического вожатого из старших. Это сходство – хотя Денис и понимал всю его обманчивость в здешнем мире – ещё больше успокоило мальчишку.

– Ну иди сюда, – спокойно и деловито произнес мужчина, закрывая толстый блокнот. Пока Денис шёл – пять шагов – серые внимательные глаза цепко обежали его с головы до ног. – Гимнастикой занимался?

– Д-да… – Денису не понадобилось играть удовольствие, он сел на стул, который ногой выдвинул из-под стола хозяин этого места, и подобрал под него ноги, сцепил ладони на коленях. Ноги ныли, но уже благодарно – владелец наконец-то опомнился и дал им настоящий роздых. А вот догадливость дяди Кеши Дениса удивила и даже слегка напугала. – Откуда вы…

– На «ты». Я дядя Кеша. – Он протянул через стол руку. – У Винта глаз намётанный, так что, думаю, мы подружимся… Зовут как?

– Денис… – Мальчишка пожал сильную сухую ладонь.

– Откуда сам?

– Из Марканда, – сказал Денис. Кеша поднял брови:

– Ого… Родители где?

– Погибли… три месяца назад.

В глазах молодого мужчины промелькнула настоящая боль. Денис уловил это безошибочно и мысленно выдохнул – похоже, человек неплохой. Но глаза Кеши поскучнели, он предложил:

– Ну-ка, покажи, что умеешь.

Денис пожал плечами, встал. Неспешно разделся до трусов (опять стало тихо, за ним наблюдали). Стал на мостик, перекатился на грудь, сделал колечко, вышел на руки в берёзку, прыжком вернулся на ноги, крутнул фуэте, упал на руки, отжался, перевернулся на спину, прыжком вскочил на ноги, упал на присядку, сделал несколько выхлестов ногами, вышел в стойку на руке и сел на стул. Кто-то присвистнул и сказал: «Ого ж…» Мужчина ловко поймал его руку и несколько секунд слушал пульс. Кивнул:

– Хорошо. Очень. В секцию ходил?

– Ходил… – Денис лицом показал, что не хочет об этом говорить. Не прогадал – вопросов на этот счёт не последовало совсем.

– Одевайся давай… Ещё что умеешь?

– Драться могу. – Денис, сидя, натягивал брюки. Ему неожиданно стало приятно от похвалы, хотя «выделываться» было немного стыдно. – Петь умею.

– Петь? – Кеша кивнул вдруг куда-то за спину Дениса, и оттуда раздался сложный аккорд гуслей. – Напой мотив.

– Пожалуйста. – Денис с улыбкой повторил аккорд голосом. «Ого!» тоже повторилось. Кеша опять кивнул:

– Хорошо… Тоже очень. Лет сколько?

– Четырнадцать.

– Что делать думаешь?

– Не знаю, – честно ответил мальчишка. – Меня Винт просто на улице подобрал. Сказал, что тут можно переночевать и всё такое, чтобы в распределитель не забрали.

– Распределитель не самое страшное… – задумчиво произнес мужчина. Окинул Дениса ещё одним взглядом – словно бы итог подводил. – Ну смотри. Я тебе скажу, а ты думай… В общем, это не гостиница и не ночлежка даже. Тут люди работают. Хочешь остаться – тоже будешь работать.

– Воровать не стану, – нахмурился Денис и решил на этом стоять, чем бы ни обернулось.

– С голоду своруешь, – снисходительно ответил кто-то сзади. Кеша спокойно цыкнул туда, кивнул Денису:

– А мы и не воруем. Тебе вообще-то повезло.

– Да? – Денис вспомнил картошку с рыбой. – Ну, может… А что делаете?

– Молодец, – кивнул Кеша. – Надо точно узнавать. Так вот. За воровство, за блядство, – кто-то хихикнул, – я выгоняю сразу. На улицу. Я не бью никого никогда. Вас бить – это себя не уважать, вы и так жизнью битые. Но выгоняю. Тут же. Без права возврата. Понял?

– Я не вор и не проститутка, – сказал Денис. Кеша кивнул.

– Хорошо, с этим ясно. Идём дальше. Каждый день надо приносить мне пятьдесят тысяч. Двадцать идут мне самому, тридцать – в общак. Всё, что сверх этого заколотишь – твоё. Как тебе?

– Чем зарабатывать? – настойчиво спросил Денис.

– Ребята у меня, кто помладше, попрошайничают, например. Поют. Старшие тоже кто чем занимается – там грузы таскают, там лоск-блеск во дворах наводят… Но ты конкретно будешь зарабатывать пением и гимнастикой. Для попрошайки ты уже староват. Согласен? – Денис кивнул. – Хорошо… Ночевать только здесь. Если какие проблемы возникнут на улице – первыми не драться, сразу говорить, что вы – Кешины. Фуриков – ну, полиции – и дружинников избегать, там я ничего для вас сделать не смогу. Пять дней рабочие, два – выходной.

– И выходных два? – Денис улыбнулся и в ответ получил тоже улыбку – настоящую.

– А ты как думал? У меня не шахта и не латифундия… Адрес этот никому не называть, никого сюда не водить, самому возвращаться с оглядкой. Если захочешь уйти – предупреди честно, держать не стану. Иначе, найду – плохо будет… Завтрак и ужин тоже тут, за общак, обед за свои в городе. С первой недели работы нужно проставить угощение. Курить, пить – не думай даже. Вот и всё вообще-то. Пойдёт такое – оставайся. Не пойдёт – Винт тебя в парк выведет и бывай здоров.