Песня горна
Шрифт:
– Я… – Денис сглотнул. Болховитинов хотел утешить испуганного мальчишку… и понял вдруг, что это не испуг, нет. В глазах Дениса были ужас – не за себя – и жалость – не к себе. – Вы не понимаете! Они кричат! Они до сих пор кричат и плачут! Они даже не могут уйти! – Денис вскочил с постели. – Там! Внизу! Ну надо же что-то сделать, как-то помочь! Они же просят! – Он рванулся, и Болховитинов прижал его к себе, перехватив, неловко погладил по волосам.
– Тише, тише, воин, – без насмешки проронил он. – Всё уже сделано. Мы знаем такие места. Как только обнаруживаем один из этих… жертвенников –
Коллежский советник не стал объяснять и рассказывать мальчишке, что благодаря его действиям была уничтожена не только секта – как безжалостно корчуемый из земли корень, потянулась вскрываемая со всеми промежуточными ячейками связь: и политическая, на юг, в Золотой Треугольник, и экономическая – к местным воротилам и горным-лесным бандам, и извращённая – ко многим чиновникам госаппарата, и все те десятки связей помельче – сплетавшие эти ипостасти в одно единое отвратное и хищное чудище.
Из последнего и самого свирепого, оголтелого, фанатичного и мерзкого сопротивления Будущему в Семиречье был жёстко и безжалостно выдран целиком весь скелет – с кровеносной и нервной системой. И чудище обмякло и издохло.
Болховитинов думал об этом холодно и спокойно. А потом спросил Дениса, который, тяжело дыша, взял со стола стакан с соком и, отпив, плюхнулся на подушку:
– Денис… скажи мне вот что… С тобой ведь был младший, которого увёл тот бандит. Почему ты так рисковал? Зачем себя подставлял вместо него? А если бы похититель что-то заподозрил? Ты шёл бы за ними сам, следил потихоньку…
Денис какое-то время молчал. Тяжело молчал. Задумчиво и напряжённо. Болховитинов не торопил, но явно ждал. Денису вдруг показалось, что для него на самом деле важен ответ… Потом – посмотрел на коллежского советника в упор:
– Я… я там когда жил – я столько передумал и перебрал вариантов… – с трудом ответил он. – Я даже говорить не стану, о чем я думал и как прикидывал… А вот когда он Спичку уводил… я даже и не думал как-то. Как бы я младшего – вместо себя? Я лучше сам… Только я про всё это думать потом начал. А тогда никаких мыслей не было. Я просто действовал, вот и всё.
Болховитинов вздохнул:
– Мы выяснили, как погиб мой сын, – сказал он и провёл рукой по лбу – медленно, тяжело. – Он был свидетелем похищения. Наверное, и он действовал так же, как ты. Мальчик, которого забирали, видимо, о чём-то догадался и закричал. Юрка выскочил из укрытия, откуда наблюдал – и бросился на помощь… – Болховитинов снова повторил тот жест. – Их держали вместе. Юрка до последнего подбадривал того… младшего. До последнего. А когда их стали вытаскивать из клетки – сломал мальчику шею. Чтобы быстро. А сам наш Юрка так и умер… на том столе. Вот так…
Он встал. Ещё раз пожал Денису руку и, суховато бросив «поправляйся», вышел. Денис, полусидя в постели и перебирая рукой одеяло, задумчиво слушал, как он уходит, как хлопают двери. Потом вскинулся – в комнату вошла мама.
– Завтракать, – объявила Валерия Вадимовна. Денис улыбнулся – но тут же спохватился:
– А все наши где?!
Валерия Вадимовна свела брови:
– Я никому, между прочим, никому не сказала, что еду к тебе. Даже отец остался – для вида, но ему я хоть позвонила… А если бы мы вдвоём сорвались – следом весь ваш отряд пополз бы…
Денис от удовольствия
засмеялся:– Пополз бы, это точно!
А Валерия Вадимовна добавила:
– Между прочим, тут уже прибегали эти… местные пионеры.
– Мам! – Денис сел окончательно. – С ними мне нужно обязательно…
– Увидишься, встретишься, поговоришь, – отрезала Валерия Вадимовна. – Игорь так и сказал: они обязательно ещё зайдут.
– Игорь… – начал Денис. Валерия Вадимовна вздохнула:
– Это старший из тех троих… он в подвал вместе со штурмовой группой полез, ему полворотника оторвали, но не удержали. Под руками проскочил, паршивец.
Это было смешно. Но Денис не стал смеяться. Он вспомнил крик «Товарищи, он тут!» и огонь галстука у лица… А ведь этот Игорь не просто так над ним наклонялся. Он его – закрывал собой. Связанного, беспомощного. Первым делом бросился – и закрыл собой. Чужого парня.
А… чужого ли? Чужим ли этот Игорь – кажется, младше Дениса на два года – его, Дениса, считал? Или и не думал об этом, потому что…
Денис молчал. Молчала и его мать. А потом он хмуро заявил:
– Мам… это, наверное, не в последний раз, когда я голову в петлю…
– Я знаю, – тихо, но ясно сказала Валерия Вадимовна. И крепко – и нежно – прижала к себе голову сына, а Денис обхватил мать руками. – Я родила не труса – мужчину. И вырос он воином – не трусом. Вот что было бы страшно на самом деле.
– Вырос? – пробормотал Денис.
– Вырос, – ответила женщина. И услышала лукавое:
– Тогда можно я завтра женюсь?
– Балда! – Валерия Вадимовна засмеялась и схватила сына за уши. Он обрадованно завопил. – Ну и балда ты, лисёнок…
Глава 11
Труд. Май. Кровь
Ранним утром солнце раскидало в стороны тучи – словно бы ало-золотым бесшумным взрывом разнесло серый полог, яркой голубизной вспыхнуло небо, и навстречу утру почти сразу поднялся весёлый праздничный шум Первомая. [30]
В «детской» Третьяковых (так старшие называли эту комнату, когда хотели послушать гневные вопли или возмущёное сопение) утро чаще всего начиналось со старинной песни, которую Денис, по привычке встававший первым, непреклонно ставил и включал полную громкость. Вот и сейчас из открытого окна вся улица могла слышать –
30
День труда – 1 мая. В этот день проходят торжественные мероприятия, посвящённые тому, что делает человека человеком – труду и его людям.
Олег уже стоял перед окном – с удовольствием делал разминку и насвистывал. Денис был занят сложным делом – поднимал Володьку. Всем был хорош пионер и незаменимый оркестрант В. Михалёв, кроме одного – из своей прошлой безалаберной жизни у него остались явно лишняя непоседливость и синдром тяжёлого вставания по утрам. Он шёл на совершенно жуткие ухищрения – заматывался в одеяло, лягался, ныл, вцеплялся сразу четырьмя конечностями в края кровати, пытался скрыться под подушкой целиком и даже заявлял, что он ужасно болен и не может встать, пока не поспит ещё полчаса.