Песня горна

– Спи! – прикрикнула Валерия Вадимовна, и Денис тут же изо всех сил зажмурился. Затих, всем своим видом показывая, что он очень послушный и уже совсем спящий.

Выходя из комнаты, она осторожно, лёгкими движениями уложила Володьку, как положено. Притворила за собой дверь и какое-то время постояла у лестницы, хмурясь и по-девчоночьи покусывая губу. Хмыкнула. И заспешила вниз – к телефону.

Номер она, конечно, не помнила. У Бориски есть точно… да и у неё где-то в бумагах есть наверняка. Но почему-то не хотелось идти искать. Она позвонила на центральный коммутатор посёлка и довольно долго ждала, слушая щелчки и гудки в трубке – как будто сигнал летел в дальние дали, искал, стучался… Наконец вежливый, ясный, но профессионально резкий голос ответил:

– Министерство Здравоохранения Русской Империи, дежурный капитан Харламов. Слушаю вас.

– Штабс-капитан вашего корпуса Третьякова, – представилась Валерия Вадимовна. – Вы не могли бы связать меня с действительным статским советником медицины Копцевым Ингваром Анатольевичем?

Секундное молчание. Потом – тот же голос, без малейших эмоций:

– Я могу перевести звонок на домашний телефон товарища Копцева, но должен предупредить, что он сейчас спит, хотя и не оставлял никаких указаний или запретов на такой случай.

– Я прошу соединить тем не менее, – с холодной настойчивостью попросила Валерия Вадимовна. И из трубки ответили:

– Ждите, пожалуйста.

* * *

Действительный статский советник медицины Ингвар Анатольевич Копцев оказался огромным – за два метра – атлетом одних лет с отцом Дениса – с лицом, украшенным, если так можно сказать, тремя шрамами, образовывавшими на лбу и скулах гротескную букву П. Это выглядело бы жутковато, не объясни Валерия Вадимовна заранее, что это память о событиях более чем двадцатилетней давности, когда бандиты в среднем течении Нила пытались заставить схваченного кадета Ингвара Копцева спасти своего главаря, раненного осколками в живот. Ингвар засмеялся в лица зверям… И сказал, что давал клятву лечить только людей. Не чудовищ.

Отряд самообороны английских переселенцев отбил истекающего кровью, истерзанного юношу, но шрамы так и остались на память…

– Валерка! – прогудел Ингвар Анатольевич, хватая Валерию Вадимовну и легко подбрасывая её к потолку (женщина ойкнула, Денис вскрикнул и подался вперёд, Олег ахнул, Володька восторженно-завистливо взвизгнул, Ольга Ивановна охнула), а потом так же легко ловя. – Сто лет тебя не видел!

– Олух… – Женщина поправила одежду. – Ну какой же ты олух, Гарь!

Ингвар Анатольевич захохотал и с удовольствием подтвердил:

– Ого, ещё какой… Наследник? – Он посмотрел на мальчишек. – Нет, наследникИ… Эй, вроде бы у тебя был один, и… – Он кашлянул, посмотрел на женщину смущённо.

– Эти двое наши, – усмехнулась женщина, кладя ладони на макушки сыновей (руки ей пришлось приподнять – причём обе, только для Володьки – не так высоко). – А это Олег, тоже неотъемлемая часть семьи, хотя увы – и не сын.

Ингвар Анатольевич хмыкнул и лёгким неуловимым движением определил Володьку себе на плечо (Денис и Олег завистливо переглянулись):

– Кормишь плохо, мои младшие тяжелее… – определил он. – Ну, Валерка, веди мыться и есть. Я голодный. А там поговорим, чего уж ты по мне так соскучилась? И Борьке звони, пусть бросает всё и сюда идёт, что ж такое – отбил у меня самую красивую в мире женщину, а теперь и носа не кажет?!.

С Настей приехал Гришка. Денис мучился – недавний их с матерью визит к Мелеховым оказался не то чтобы неудачным, но… в общем, родители Насти обстоятельно высказали свою позицию, и была она простой и понятной… Спасибо большое за заботу и прочее – но ведь ясно же, что ничем девочке не помочь. И уж не надо бередить раны-то? Денис от стыда и злости готов был там на месте провалиться сквозь землю, а мать никак своего отношения к такой позиции не высказала, и уехали они, если так можно сказать, друзьями семьи, напутствуемые добрыми пожеланиями и приглашениями заглядывать, чуть что, по поводу, без повода…

На обратном пути Денис на мать не мог глядеть. А она выглядела совершенно спокойной, обидно спокойной – и вот. Через день приехал Ингвар Анатольевич. Не просто приехал – он прилетел. Что само по себе было недешёвым, а главное – рискованным делом.

Но ведь и правда… чем тут можно помочь, если…

…если надежда никак не желает умирать, никак не желает сдавать своих позиций?

Дениса в мамин кабинет не пустили. Вообще никого не пустили, а Олега и Володьки и вовсе не было дома, и отца, и даже Ольга Ивановна ушла за покупками… Снаружи сидел и гладил Презика Гришка, Денис видел в окно, но идти туда не хотел. Боялся просто-напросто. Он подозревал, что Гришка привёз сюда сестру, никому ничего не сказав.

Он тоже не верит, что надежда может умереть. Вопреки всему не верит. Но он – он всего лишь брат. Он всего лишь брат, а это не то…

…Хлопнула дверь. Денис вскочил со ступенек, молча стоял, прижавшись к перилам, пока мама – необидно, как-то очень естественно, вывела Настю наружу. Было слышно, что она попросила немножко подождать, но Денис не смотрел ей вслед. Смотрел на Копцева, который, раскатывая рукава лёгкой рубашки, спускается по лестнице.

Что-то спросить он не мог. Потому что боялся ответа. Он стоял, смотрел и ждал. Даже когда на плечо легла рука мамы – не пошевелился.

Смотрел. Ждал. А время, будь оно проклято, тянулось бесконечно.

– Ну что я могу сказать… – Ингвар Анатольевич помолчал, тяжеловато сел на ступеньку. Валерия Вадимовна тихо добавила:

– Говори при Дениске… Да нет – для Дениски, что уж там.

– Значит, хорошо. – Врач хлопнул по коленям руками и развернулся к Денису. – У твоей девочки генная мутация, Денис.

Время остановилось. Навсегда.

Мальчишка выдержал – не двинулся, ни слова не сказал, только побелел так, что Валерия Вадимовна, тоже изменившись в лице, подалась к сыну. Но глаза Дениса спрашивали – требовательно и непрестанно. И Ингвар Анатольевич продолжал:

– У неё врождённая дисфункция глазных нервов. И приобретённая атрофия мышц. Генный брак.

Тогда Денис заплакал. С таким же неподвижным белым лицом, не издавая ни звука. Ингвар Анатольевич покачал головой:

– Не надо её красть и убегать с нею в лес. – Мальчишка моргнул изумлённо, пошевелил губами, смерил врача недоверчивым взглядом. – Скажи-ка мне вот что. У девочки есть братья или сёстры? Желательно старшие?

– Тот мальчишка, который с ней приехал. – Видя, что сын не может говорить, Валерия Вадимовна вмешалась. – Это её брат.

– Позови-ка его, Денис, – попросил Ингвар Анатольевич.

Денис вскочил. Охваченный какой-то идиотской надеждой, выскочил наружу – задыхаясь, но всё-таки постарался, чтобы Настя ничего не почуяла. Только махнул рукой Гришке. Казачонок, уже сидевший на ступеньках (а Настя играла с Презиком), поднял брови, кивнул. Денис замахал безмолвно и отчаянно, и Гришка, поднявшись, поспешил на призывные жесты.

– Чего? – шепнул он. Но Денис не мог говорить и потащил казачонка за собой.

В помещении Гришка степенно поклонился, стащив фуражку, на все положенные стороны. Сказал: «Мир этому дому». И выжидательно огляделся.