Песня моей души
Шрифт:
Наши глаза встретились, взгляды столкнулись, как мечи. Ох, так же ничего не добьюсь, надо его переубедить. Понимаю, его другому не учили, ему ни словом, ни намёком не сообщали, что можно быть иным. Он устал, боится, замёрз от холода, сопровождающего его.
Дай же согреть тебя, дай рассказать о другой жизни! Вокруг меня её свет, вечное море, коснуться которого дано и тебе…
Король не заметил свет, лениво отвернулся, зевнул:
– Она мне надоела. Эй, кто-нибудь, перережьте ей горло.
Кан сразу же шагнул вперёд:
– Я избавлю вас от неё.
У меня на миг потемнело в глазах. Неужели он появился здесь только для этого?! Но… за что?! Он хочет убить меня? И с таким
«Он хочет отправить тебя к Роману и Эндарсу, притворившись, будто тебя сожжёт» - сообщила Мириона, - А оттуда ещё куда-нибудь, подальше»
«Опять мне ничего не удастся! Ох, могла бы я сбежать от них, вместо того, чтобы безуспешно объяснять, что случилось на самом деле!»
«А если ты будешь жалеть, что не договорила с Ростиславом или что сбежала от Кана?»
«Помоги, прошу!»
Меня окружило пламя. За два удара сердца накрыло головой. Казалось, вот-вот задохнусь, или перед уходом за Грань почувствую боль, но оно не обжигало, лишь сильно грело. По лбу скатилась капля пота.
«Ты правда не хочешь увидеть брата и Эндарса?»
«Я хочу мира во Враждующих странах! Помоги…»
Непривычное чувство, такое, какое бывает только во сне: я сливаюсь с лёгким ветром, таю, рассыпаюсь и растворяюсь в окружающем мире, какие-то мгновения снова вижу зал, вижу, как исчезает вспыхнувший огонь, как нервно сжимает подлокотники трона молодой король, как испуг в его глазах сменяется виной. Лица окружающих его расплываются, успеваю лишь запомнить взгляд любимых серых глаз. Затем начинаю видеть вместе с ней.
Теперь для нас нет иллюзий, мы отличаем правду ото лжи. Непонятно лишь, почему Кан раздвоился. Хотя… нет, Кан один. Только тот второй эльф на него очень похож...
О, какой полёт! Я свободна, бесконечна, лечу в небе и вижу столько всего красивого подо мной! Только меня никто не видит! Как это похоже на сон…
Очнулась, когда моя спина намокла. Лежала на влажном мхе, на колючей хвое, где-то в тёмном лесу. Скрипели деревья. Дул холодный ветер. Осознание того, чего натворила, сменило прекрасное чувство полёта и единства со всем миром. Не следовало бояться недоверия, можно было им доказать, пусть и не сразу, через много дней, но сказать! Увы, теперь Романа и Кана рядом нет. Может, они возненавидят меня за моё упрямство и очередной побег. Может… или простят меня когда-нибудь?.. Может, кто-то из них простит меня когда-нибудь? Кан. Или хотя бы Эндарс? Ну, хоть кто-то?.. Впрочем, хватит ныть, Алина. Надо идти дальше. Выполнять мечту, тем боле, что сам мир на моей стороне и будет чем-то мне помогать. И… если мы с братом, Каном и Эндарсом больше не встретимся, если они возненавидят меня за упрямство, за мой побег, виновата буду только я со своей мечтой. Но я сама выбрала такой путь. Я сама всё это выбрала. А потому, что толку мне роптать?..
Ни единой слезинки не позволила себе уронить с тех пор, как убежала из дома, а теперь не смогла удержать ни первую, ни вторую, ни третью…
«Но почему он оказался там, Мириона? Почему там был мой любимый?»
«Он пришёл, чтобы спасти тебя. Услышал слухи, что к Ростиславу везут какую-то сумасшедшую девицу, устроившую мятеж в Среднем городе, предположил, что это ты – и решил подобраться к королю поближе, чтобы было больше шансов тебя спасти»
Выходит, Кан всё-таки вернулся, обнаружив мой уход, искал меня, а выяснив о том, что меня поймали, желал спасти. А я сбежала от него. И просила Мириону, чтобы никто не нашёл меня, если не захочет помочь исполнить мечту. Какая я корыстная, глупая! К чему теперь просить мир что-то изменить? Мириона предупреждала, что буду жалеть, но я не послушалась. Да и сможет ли мой любимый простить меня, понять меня? И имею ли право плакать? Раз хотела идти к мечте, значит, и иди к своей мечте, Алина. Стерпи боль, ведь ты сама её выбрала. Стерпи непонимание, ведь ты не желала дать им время тебя понять. И не плачь: твои слёзы ничего не изменят. Твой путь будет нелёгким. Тебе придётся вынести все падения, все ушибы.
Поднялась, утёрла слёзы.
«Что за лес окружает меня, Мириона?»
Она назвала.
«Я не слышала о таком. В какой части Светополья он находится?»
Чуть помолчав,
Мириона уточнила:«Ты сейчас в Новодалье»
«Я… в Новодалье?! У этих?…»
«Там бы тебя искали. К тому же легче всего было переместить тебя сюда»
Кричать, что в Лысегорье, протянувшееся за Эльфийским лесом, или в Многоречье, укрытое за Лысегорьем, я отправилась бы с большей радостью, чем к врагам в Новодалье, я постыдилась. Хотя, думаю, она это всё заметила. Впрочем, сейчас надо думать, что делать с моей одеждой, ведь я одета как светополька…
«Неподалёку есть растение, соком которого здесь красят ткань» - Мириона не выразила ни малейшего недовольства, хотя, несомненно, знала о моём возмущении этим местом, куда она меня перенесла.
«Ещё бы ниток, вышивку на платье сменить»
«Там лишь пару веточек нужно срезать, я тебе камень покажу острый»
«Пару веточек? Но ведь у меня вышивка светопольская!»
«Между нами говоря, новодальская вышивка простонародья не сильно отличается от светопольской»
Я удивилась, но послушалась её советам. Идя, куда она указывала, нашла нужную траву. С грустью отрывала вязаную тесьму – подарок Романа, затем долго мяла веткой в треснувшей глиняной чашке толстые стебли и листья, доливала воду. Утром следующего дня наконец-то закончила необходимое дело. Моё серовато-белое льняное платье стало тёмно-зелёным. Тесьму пришлось закопать в землю. Скорее всего, я не вернусь и не заберу её. Ну что ж, всё равно придётся что-то терять. У меня отобрали моё единственное сокровище – сумку Кана, теперь расстаюсь с подарком брата. Но намного болезненнее по своей воле оказаться вдали от самого Кана.
В полдень следующего дня пришла к малым воротам новодальской столицы. На руках несла лесные ягоды, завёрнутые в широкие листья. За ягоды здесь надеялась получить немного медных монет.
Оказавшись около людей, ожидавших, когда откроют ворота, затянула:
– Ягоды, сочные и лесные, по три медяка!
– Что за ягоды? – заинтересовался низкий длиннобородый старик.
– Лесная малина и земляника.
– Малинку давай, - и он полез за деньгами.
– Не возмутитесь, что много беру?
– Ты-то много берёшь? Ты-то как раз мало берешь! – и старик протянул три медяка. Чуть поколебался и протянул ещё три, – И землянику.
Ему пришлось самому развернуть несколько свёртков, чтобы найти и малину, и землянику. Он не возражал, успел придирчиво изучить ягоды и как будто остался доволен. На стене зашевелились, зашептались. Вскоре ворота приоткрылись и в щель проскользнули два воина средних лет. К моему изумлению и возмущению собравшихся людей, они направились прямо ко мне. Без разрешенья заглянули в свёртки, выбрали себе по два с земляникой и по одному с малиной. Тот, который был коренастым, сразу исчез за тяжёлыми массивными створками, а второй, высокий, приостановился и проворчал:
– Чего стоишь? Заходи, пока не передумали.
– А мы? – возмутилась какая-то женщина с большими корзинами, накрытыми платками.
– Подождёте, пока ворота опять откроем. И готовьте монеты. Нынче у королевы затевается праздник, поэтому по два медяка с каждого.
– Это же грабёж! Раньше нас пускали и ничего не брали! – зашумели люди.
– Вчера у короля был тот закон, сегодня другой. А мы обязаны выполнять всё, чего нам приказали. Мы люди подневольные.
Быстро прохожу мимо людей, переругивающихся со стражником, и пролезаю в щель. Если считать в ягодах, с меня взяли больше, чем с тех людей, но требовать справедливости глупо, ведь вступиться за меня некому. То есть… не отрывать же мир от его важных дел по таким пустякам.
«Ничего, я не в обиде» - отозвалась Мириона.
Спросив дорогу, я направилась к столичному рынку. Большинство встречавшихся мне горожан были плохо одеты. Проходя мимо фонтана, увидела несколько дам и кавалеров. Их одежда была какой-то тусклой, бледной. Всего лишь двое, пожилой мужчина и дама рядом с ним, посверкивали драгоценными камнями, оправленными в золото и серебро, и на шеях, и на одеждах, и на предплечьях и на пальцах. Неужели это Новодалье, известное своим богатством и пышностью? Или слухи лживы, или долгая вражда лишила новодальцев былого блеска? Или то собрались не самые важные представители местной знати? Впрочем, какое мне дело?