Песня смерти

Красота! Не знаю, почему он считается здесь устаревшим? В моем времени он зашел бы в любой элитной и не очень вечеринке — белый, почти кремовый строгий костюм, который сидит на мне как влитой. Член только сильнее обычного выделяется. Не то что при одетых мной обычных черных и просторных штанах. Но будем считать, что это еще одно мое достоинство.

К выезду подготовился основательно. Приоделся в новый старый костюм, побрился опасной бритвой при помощи того же Фильки, навел марафет и нацепил на пояс шпагу поприличнее. Все. Готов!

Конюх подготовил мне к выезду пролетку. Место на козлах занял мой личный оборотень, то же приведший себя в порядок: помытый, причесанный, в новеньком камзоле. Я его сразу предупредил, случись чего, пусть одежку снимает — рвать просто так свое имущество я не позволю! Чай не миллионеры.

Тронулись. По соседству со мной находились три дворянские усадьбы. Начать решил с севера, по часовой стрелке. В принципе, за день, если что, управлюсь.

Пролетка летела по грунтовой дороге, меня слегка потряхивало, но настроение было приподнятым. Люблю узнавать что-то новое, знакомиться с людьми, налаживать связи.

Итак, по имеющейся информации, моим северным соседом оказался бывший военный, полковник в отставке — Степан Никанорович Никифоров. Человек в возрасте. Одинокий. Убив всю свою жизнь на службу, семьи так и не создал, потому и наследников не имел. Доживал жизнь в уединенном имении, пропивая остатки денег и мозгов.

Познакомлюсь с ним. Налажу контакт. А там, глядишь и согласиться старичок меня чему-нибудь подучить. Хоть бы и фехтованию.

Занятый своими мыслями я и не заметил, как мы прикатили к назначенному месту. Реальность разочаровала. Одиноко стоящее на отшибе деревни поместье вызывало тоску и уныние. Ни хозпостроек, ни людей. Сам дом выглядел хуже, чем то пепелище, что осталось от мое собственной усадьбы после пожара.

Остановились. Филька изобразил независимый вид, мол, по твоим делам приехали, сам и разбирайся. Я здесь так, проездом.

Ладно. Десантировался на землю. Упругим шагом направился к дому. Старое, покосившееся от времени крыльцо давало знать, что на него лучше лишний раз не ступать. Я и не стал.

Прочистив горло, крикнул:

— Эй, хозяин! Есть кто дома?

Никого. Тишина. Гробовая. Может он и помер давно этот дед? Зря, короче, приехал.

Покричал еще немного и двинулся к пролетке. Сделал пару шагов и в ухе зазвенела та самая песня. Вслушиваться не стал, а чисто на рефлексах сделал перекат в сторону. Да такой, что просто загляденье — костюм не помял и не испачкал. А мимо меня тем временем пронеслось что-то отдаленно похожее на молнию. Только сиреневое.

Я встал на ноги приготовился к бою.

Следующий сиреневый сгусток я уже увидел глазами. Поэтому песню слушать не стал, а полуприсядью ушел в сторону. Глянул на крыльцо — дед стоит! Старый как тот пенек, только что труха не сыпется, а гляди ж ты, молниями какими-то кидается.

— Степан Никанорович, остановитесь! Я пришел с миром!

Ответом мне была еще одна молния. Но уже послабее. Все, быстро же выдохся старичок.

Пригнувшись, зигзагами бросился к крыльцу. Увернулся еще от одной молнии и оказался нос к носу с тем самым стариканом. Тот понял, что магия ему уже не поможет и схватился за шпагу. Острый кончик данный железки свистнул у меня над головой и я, пользуясь медлительностью старика, поднырнул под его руку и двумя своими заблокировал ему возможность размахивать оружием.

— Аааа, кащеево племя! — Раненым зверем заорал старик и в свободной от шпаги руке появился тонкий стилет, которым он попытался меня довольно проворно ткнуть. Я вновь увернулся и на рефлексах прописал деду с локтя в челюсть.

Полковник Никифоров почти беззвучно упал на гнилые доски крыльца и затих.

— Все, отжил свое. — Резюмировал Филька, каким-то образом оказавшись рядом со мной. — Давай, эта, дом пока ограбим? Чего добру пропадать?

— Я тебе ограблю! — Пригрозил я и склонился над стариком. Поверил, жилка на шее бьется. Хорошо, что успел немного удар придержать. А то бы дедуля уже в райские сады входил. Или куда тут у них после смерти попадают?

Оттащили Никифорова в дом. Положили на кушетку в гостиной. Мда, а дом не так плох внутри как снаружи: все покрыто пылью и паутиной, но вещи тут добротные — мебель, картины, предметы утвари. У Фильки глаза загорелись, но я, на всякий случай, показал ему кулак. В профилактических целях, естественно.

Нашли на кухне какую-то водичку. Сбрызнули на лицо старика. Водичкой. Он начал потихоньку приходить в себя.

— Ох, Перун-Громовержец. — Запричитал дед, ощупывая своей сухой рукой острый подбородок. — Выродки! Пошто не убили?

— Степан Никанорович, вы наверное ошиблись. Ни кто вас убивать не собирался. Я сосед ваш, Олег Георгиевич Беляев. Помните про такого?

— Белок, ты что ли? — Вытаращился дед. Ну вот, еще одно прозвище. Хорошо, хоть не желток.

— Так вы меня помните?

— Конечно, помню! Мы ж с тобой еще на Наполеона вместе ходили!

— Уууу. — Протянул я и украдкой показал Фильке палец у виска. Даже здесь столько не живут. Дед, похоже, окончательно флягой засвистел.

— Да шучу я! — Заорал вдруг дед и хрипло рассмеялся. — А я думал тебя давно прибили или ты сам от нагрузок помер. Ха-ха. Это ж я тебе протекцию составлял! Если бы не твоя матушка, (кстати, как там она?), я бы ни в жизнь такого доходягу для службы не рекомендовал. А ты чего здесь делаешь?

— Познакомиться приехал. Снова. Мне в армии контузия прилетела. Ничего из прошлой жизни не помню. Вот меня домой и отправили. — Соврал я.

— Но ты хоть первое звание получить успел? — Начал допытываться Никанорыч.

— Корнет от кавалерии. — Припомнил я.

— «Корнет от кавалерии»! — Передразнил меня дед. — Тьфу! Ты хоть за это время магию подтянул? А фехтование?

Когда я ему признался, что вдруг разучился даже тому немногому, что имел, дед вскочил с кушетки и дико тараща глаза принялся бегать по комнате и орать матом. Причем, орал он не просто так. Слыхал я еще в том мире про Большой, Малый и Петровский загибы, но Никанорыч их всех переплюнул. Разом. Даже Филька, слушая причудливую вязь матерных слов, перетекающих из одного предложения в другое, уважительно крякнул.

Минут черед десять дед окончательно выдохся и повалился на кушетку. Затих. Я подумал было, что дедуля на этот раз точно того, но он просто прикрыл глаза и тяжело задышал.

— Не все так плохо. — Неожиданно обрадовал я его. — У меня на днях открылся родовой дар. Какой-то там крик или рык.

— Врешь! — Старик приподнялся на кушетке. — Пошли на крыльцо. Покажешь. На мне. Если удастся меня пошатнуть, любую просьбу твою выполню!

Я сначала хотел отказаться, но потом быстро передумал. Даже если дед мне не сможет помочь напрямую, вон какой старый, того гляди и развалится при очередном шаге, то со связями у него полный порядок. А вдруг удастся восстановиться на службе?

— Пошли. — Пригласил я деда и пошел на крыльцо. Сзади пристроился довольно хихикающий Филька. Шоу ему захотелось. Сейчас будет тебе шоу.

Вышли на скрипучее крыльцо. Следом, щурясь от яркого солнечного света выполз дед, противно шаркая ногами. Встал передо мной, впалую грудь выпятил, мол, давай, херачь.

Мне очень хотелось продемонстрировать деду мои способности, но было как-то жалко убивать его после знакомства.

— Филька!

— Чего, барин?

— Принеси-ка мне вон тот камень! — Я показал на булыжник метрах в тридцати от дома. Здоровый такой. Увесистый.