Песня ветра. Ветер перемен

– Ладно. Я услышала тебя.

– Ты не будешь больше таскаться по тавернам? – негромко спросил Ленар, глядя ей в глаза.

– Не буду, - проворчала Рада, чувствуя душные когти тоски.

– Благодарю тебя, жена, - с облегчением проговорил он. Развернувшись, Ленар пошел в сторону двери, взялся за дверную ручку, но открывать ее не стал. Помедлив, он добавил: - Я ценю то, что ты делаешь для того, чтобы не порочить имя нашего рода. И знаю, чего тебе это стоит.

Когда дверь закрылась за ним, Рада еще некоторое время сидела на кровати, глядя ему вслед, будто оглушенная. Что-то в его словах причинило боль, гораздо большую, чем удар стилета. Что-то резало ее изнутри ножом, но она все никак не могла ухватить, что это. Ведь он действительно хотел ей добра. Всю ее жизнь он только и делал, что… Заткнись уже.

Тяжело вздохнув, Рада поставила на пол у кровати свой бокал и кувшин, а потом откинулась назад, едва не утонув в мягчайшей перине, расшитой толстыми слоями кружев и бахромы. Грозар, прошу тебя, пусть в следующий раз он не успеет привезти ко мне Жреца. И пусть я буду трезвой.

Гардан вернулся в поместье к полудню, как раз к тому времени, когда Рада успела хорошенько проспаться, отмыться от грязи и крови и поесть. Вид у наемника, когда он ввалился в обеденный зал, где она в одиночестве раскуривала трубочку и потягивала крепкий черный чай, был цветущим, совсем не таким, какой Рада ожидала увидеть после целой ночи пьянства и разврата. Впрочем, Гардан всегда выглядел одинаково невозмутимо, ничем не выдавая своей слабости или усталости.

Без стука открыв дверь, наемник ухмыльнулся щербатым ртом и картинно поклонился Раде в пояс.

– Доброго утра, миледи! Как изволили почивать?

– Хреново, - хмуро отозвалась Рада, убирая ноги с соседнего стула и кивая ему на него. – Садись. Разговор есть.

Взгляд у Гардана сразу же стал острым, и он плотно прикрыл дверь, напоследок бегло осмотрев коридор, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. Прошагав к столу, Гардан откинул в сторону полу своего коричневого замызганного плаща и почти что грохнулся на стул рядом с ней, далеко вытягивая под стол ноги в высоких, по колено, тяжелых кожаных сапогах. Одет он был, как и всегда, в коричневую куртку, плотно застегнутую на все пуговицы, и черные штаны, поддерживаемые широким ремнем, на котором с двух сторон висели два длинных кинжала в ножнах. Сальные темные патлы Гардана были собраны в хвост на затылке, но несколько прядей все же выбились из него и теперь падали на небритое лицо с не раз переломанным, скошенным набок носом и острыми, холодными глазами. Грубый выпуклый шрам от ножа пересекал его правую щеку, и уголок рта всегда был чуть приподнят вверх, словно тот ухмылялся. Правого верхнего клыка у Гардана не было, поэтому он имел привычку периодически трогать это место кончиком языка, особенно часто делая так, когда глубоко задумывался о чем-то.

Сейчас наемник бесцеремонно подхватил со стола бокал Ленара, заглянул туда, дунул, сдувая невидимые пылинки, и плеснул себе из кувшина крепленого красного.

– Слышал что-нибудь? – спросила Рада, попыхивая трубкой. Голова уже почти прошла, но за правым глазом притаился назойливый шип боли, и густые клубы дыма помогали ей не замечать его.

– О твоих вчерашних похождениях? Слышал, - кивнул Гардан. – О них только глухой не слышал, уж поверь.

– И что говорят? – осведомилась она.

– Говорят, что ты затеяла драку в Приюте Пташек, поломала там столы и повыбивала зубы, а потом исчезла. Еще говорят, что не пристало так себя вести женушке лорда, - Гардан осклабился, хитро глядя на нее своими темно-карими, почти черными глазами. – Думаю, последнее особенно понравится Ленару. Хотя, наверное, он уже слышал новости. Я видел, как он расхаживает по своему садику черный как туча.

– Да уж, - проворчала Рада, вспоминая окаменевшее лицо Ленара за их совместным завтраком. Она выпустила облачко дыма и поинтересовалась: - А про убийцу ничего не говорят?

– Убийцу? – вздернул бровь Гардан, бесцеремонно подтягивая к себе блюдо с толстыми ломтями нарезанного бекона.

– Ага. Того, который вчера меня пырнул стилетом в том самом Приюте Пташек в самый разгар веселья.

Гардан перестал жевать и сосредоточенно взглянул на нее. Что Раде всегда в нем нравилось, так это умение моментально перестроиться на серьезный лад.

Она быстро пересказала наемнику все события вчерашнего вечера. Его черные кустистые брови сошлись к носу, а вид стал задумчивым.

– Так вот почему с утра была перекрыта центральная улица, - негромко пробормотал он. – А я-то все думал, что же там такое оцепление выставили.

– Видимо, Ленар пытался скрыть, что меня привезли сюда раненной, - проворчала, поморщившись, Рада. – Ну да это неважно. Я пообещала ему не выходить из проклятого особняка и не шляться по тавернам, а это означает, что моего убийцу будешь искать ты. – Тот молчаливо кивнул, отхлебывая из своего кубка. Рада выпустила облачко дыма и проговорила: - Начни с Приюта Пташек. Потряси там хорошенько хозяина, повыспрашивай, что да как, не заметил ли он кого необычного. Золота не жалей, сам знаешь, в долгу не останусь.

– Сделаю, - кивнул Гардан.

– И еще по городу послушай внимательно, чего говорят. Может, откуда-нибудь слушок и донесется. – Рада затянулась дымом. – Также мне хотелось бы знать, где в Латре можно купить яд кровавки.

– Кровавки! – Гардан присвистнул. – Да они серьезные ребята! Те, кто хотел тебя отравить.

– Вот и я о том же, - сумрачно кивнула Рада. – И мне бы очень хотелось найти доказательства того, что убийцу наняли мои старые друзья. Так что ты уж постарайся, ладно?

– Дай мне два часа, и я возьмусь за дело, - кивнул Гардан, залпом допивая свой бокал и закусывая куском бекона. Громко отодвинувшись вместе со стулом, он небрежно отер жирные руки о край плаща и поднялся на ноги. – А ты в это время постарайся больше не влипать в неприятности. Судя по всему, мне нельзя оставлять тебя одну дольше, чем на пару часов.

– Ну, дома-то со мной вряд ли что-то случится, - усмехнулась Рада.

– Я бы не был так уверен, - покачал головой Гардан, направляясь к двери. – Это не город, а гадючье гнездо. Тут удара можно ждать откуда угодно, уж поверь мне.

Дверь за ним закрылась, а Рада осталась одна сумрачно допивать свое вино. В этом Гардан был абсолютно прав. Он как зверь еще издали чуял подвох и западню, и Рада верила этому чутью уже много лет. Если кто-то и мог найти ей убийцу, рискнувшего взяться за ее голову, то только он.

За окнами стоял яркий осенний день. Лето только-только закончилось, листва на деревьях отяжелела, сделавшись темно-зеленой и сочной. Ветерок задувал с востока, шелестя серебристыми листьями ясеней, высаженных в саду за особняком. Что я здесь делаю? Рада задумчиво посмотрела на синее небо, по которому медленно и лениво переползали на запад пушистые белые облака. Почему я здесь? Почему я вообще согласилась на то, чтобы вернуться с севера? Неужели же нельзя было просто сказать Ленару «нет»? Не ходить вокруг, да около, а просто заявить, что я не вернусь, как бы он этого ни хотел?

Впрочем, повернуть время назад она не могла. Со вздохом выколотив остатки табака в хрустальную пепельницу, Рада поднялась со стула, а потом зашагала через золотые коридоры в южное крыло особняка, где располагались комнаты ее сына.

Сапоги громко стучали по резным паркетам, и встреченные ею слуги низко кланялись, отводя в сторону глаза. Они вот тоже совершенно точно не понимают, что же я здесь делаю. Кажется, никто не понимает этого, кроме Ленара, для которого вещи всегда должны идти как должно.