Песня ветра. За Семью Преградами

Рада недоверчиво смотрела на ильтонца. Его слова просто не укладывались в голове, и поверить в них было невозможно. К тому же, она уже давно замечала странную нежность и мягкость в отношении Кая к Алеору. Эта мягкость никогда не была навязчивой, ни единым словом или жестом Кай не демонстрировал ее и ничего не требовал взамен. Возможно, Алеор и замечал ее, но неизменно относился к ильтонцу с дружеским теплом и никак иначе. А тот любовался каждым жестом князя Тваугебира, любовался издали, словно произведением искусства или диковинным цветком, выросшим посреди неподатливого камня. Порой он смотрел как ученый, что трудится над головоломкой, порой как мать, радующаяся первым самостоятельным шагам своего сына. Но всегда с мягкой теплотой, принимая каждый жест и каждое слово эльфа, изучая его, любуясь, но не пытаясь изменить в нем ничего, будто боясь касанием разрушить эту красоту, созданную не им самим. Кай любил эльфа, теперь Рада понимала это. И где-то в глубине души она восхищалась тем, как он его любил. Потому что в этой любви было лишь желание дарить и никакого стремления получить что-то для себя.

Могла ли эта любовь ильтонца настолько затмить ему глаза, чтобы Алеор в них выглядел даже равным богам? По себе Рада знала, что могла; для нее самой искорка и Великая Мать, дающая им свое золотое дыхание, были чем-то очень близким, одной без другой быть просто не могло, они были неразделимы для Рады. Но Кай все же выглядел гораздо более разумным, вдумчивым и мудрым существом, чем то, которым считала себя Рада. Неужели же он позволил бы иллюзиям затмить свой трезвый взгляд?

Судя по всему, Улыбашка подумала примерно о том же, потому что скептически оглядела ильтонца и проговорила:

– Послушай, Кай, бесспорно, Алеор – почти что чудо природы, ходячее и с омерзительным нравом, но даже он не настолько велик, чтобы дружить с Молодыми Богами.

– Но ведь Рада с Лиарой даже сквозь свое тело пропускали энергию, что выше Молодых Богов, - улыбнулся Кай, ладони его сложились ковшом, в этом жесте была открытость и простота. – А наемник Гардан, которого мы встретили в море, мог слышать волю Марны. Да и сын Рады стал Провидцем, подчиненным воле Марны Девы. Так почему же тогда, если они все могут контактировать с иными сущностями, не может этого Алеор?

– Кай, это разные вещи, - покачала головой Улыбашка, упрямо стоя на своем. – Они же с Марной ром не пили! И не переругивались лицом к лицу, не обнимались и не устраивали весь этот балаган!

– Да, но ты тоже не ровняй такую силу, как Марны или Великая Мать, с Молодыми Богами. Безусловно, они сильны, они обладают великой властью, но они не слишком-то отличаются от людей. К тому же, мир за Гранью заселен множеством существ иного порядка, не такими сильными, как Молодые Боги, и достаточно близкими по своей сути этому миру, чтобы принять материальный облик. Так что Редлог вполне может быть кем-то из них.

– Это не укладывается в моей голове! – маленькие глаза Улыбашки округлились, едва не вылезая из орбит. – И даже если это кто-то из Молодых Богов, то кто тогда? Мы же их всех наперечет знаем!

– Не всех, - мягко улыбнулся ей Кай. – Лишь тех, которые позволили себя узнать. Подумай сама. Он живет вечно с этим его дурацким медведем, какой-то невероятной силой он прорыл ходы под землей всего Этлана. Он неуловим, никто вот уже долгие сотни лет не может остановить его. И он никуда не тратит свое богатство, лишь собирает его. Мало ли какие у Богов причуды? Мало ли зачем ему все это барахло?

– Мне кажется, что у него не одно лицо, а тысячи, - вдруг подала голос Лиара, и Рада удивленно воззрилась на нее: искорка повторяла ее мысли вслух. – Когда он говорит, его лицо все время меняется, и там столько эмоций, столько других ликов, будто проглядывающих сквозь него.

– Да, - согласился Кай. – Пока я наблюдал за ним, мне и пришла в голову мысль, что он может быть физическим воплощением одного из Молодых Богов.

– Но это невозможно! – замотала головой Улыбашка, отказываясь верить. – Кто из живущих может преломить хлеб с Молодым Богом? Это невозможно!

– Все кажется невозможным, пока однажды не приходит человек, который делает это, - задумчиво проговорил Кай. – И тогда даже самые дерзкие мечты становятся реальностью. Надо лишь один раз решиться на это, и дело уже сделано.

Слова Кая казались совершенно безумными, но что-то в груди Рады говорило ей, что он прав. Это маленькое золотое биение между ее ребер, легкое, будто перышко, трепетное, словно крохотный птенчик. Это было что-то иное, что-то новое, чему она не знала ни названия, ни причины. Оно появилось в ее груди после того, как Великая Мать пустила свою силу сквозь ее тело. Воспоминание об этом было смутным, расплывчатым, оно будто уплывало прочь, когда Рада старалась восстановить детали. Но она помнила рождающиеся звезды под кожей, вселенные, что застывали в одной капле столь стремительно несущегося времени, что оно казалось густой смолой. Если уж такая сила пришла к ней, к обычной эльфийке, ничем не выделяющейся среди других, даже меньше эльфийке, чем все остальные, то что уж говорить было о легендарном Тваугебире? Ему-то достанет наглости пить с Богом. Уж точно достанет.

– Не такими я представляла себе Молодых Богов. – Рада хмыкнула, поняв, что произнесла это вслух.

– А какими, Рада? – улыбнулся ей Кай. – Окруженными лучами света? Прекрасными и всесильными? Да, это тоже есть, и именно так видят их люди. Вот только люди не знают, что эти Боги очень редко интересуются тем, что происходит в мире. Они любят подношения, любят поклонение. Они исполняют молитвы тех, кто взывает к ним, или не исполняют. Все зависит от того, кто зовет и как зовет. Но их мир тих, светел, в нем царит вечная юность, чистота и красота. И мало кто из них любопытен настолько, чтобы смотреть вниз, на не заслуживающих внимания людей. Или чтобы взвалить на плечи ярмо этого мира, этой смерти, этой боли, этой вечной несправедливости, царящей вокруг.

– Тогда зачем же они создавали этот мир, если все это в нем есть, а в их мире этого нет? – голос Улыбашки был полон горечи. – Что за радость мучить других, пока живешь там, в светлых чертогах счастья?

– Мучить ли, Улыбашка? И они ли создавали этот мир? – руки Кая плели замысловатый узор, в котором Раде почудились, почему-то, ветки плюща. Его взгляд скользнул по ней и Лиаре, и Рада вздрогнула. Ильтонец будто бы знал что-то такое, им неведомое. Но почему тогда не сказал? У Лиары тоже был крайне задумчивый вид, и она не сводила глаз с Кая. Он обратил на это внимание и улыбнулся, отвечая на невысказанный вопрос: - О нет, Светозарная, Черный Ветер, я не утаил от вас ничего, я рассказал вам все, что знаю. Но я много думал над тем, что рассказали мне вы. И сдается мне, что смысл всего того, что происходит с нами, так прост, что и ребенок бы расхохотался, услышав его. – Он на миг замолчал, собираясь с мыслями, но рассеянная улыбка, словно солнечный свет сквозь густые тучи, так и не покинула его лица. – Чтобы вырасти из земли к солнцу, семени нужно столько сил и столько испытаний! Оно должно прорвать свою собственную неподатливую оболочку, оно должно выпустить корешок, который будет тянуть из земли воду и питательные соки, напрягаясь изо всех сил, потому что только так семя может выжить. Оно будет тянуться вверх, пробиваясь головой сквозь толстые тяжелые слои почвы и грязи до тех пор, пока такой долгожданный солнечный свет не брызнет на его листья, не согреет и не обнимет его. Корни всех, кто населяет Этлан, в земле, но голова их стремится к солнцу. Вот только таким ли долгожданным будет солнце, если им не придется с таким трудом продираться сквозь грязь?

В его словах было что-то очень сильное, очень правильное, что-то, что звучало в рефрен вместе с мыслями и чувствами самой Рады, только вот у нее никогда не получалось говорить так красиво и так хорошо формулировать свои мысли. Но ведь и ты тоже думала о том же! О том, что не смогла бы понять и принять Великую Мать всем сердцем, если бы Сагаир тогда не держал тебя в затхлом трюме корабля, избивая и унижая, грозя вечностью мук. Ведь тебе тоже пришлось пройти через все это, и только после этого Великая Мать пришла к тебе во всем сиянии своей силы. Рада вскинула глаза на Лиару, которая улыбалась, тихо и светло, с нежной мягкостью глядя на Кая. Судя по всему, она тоже думала как раз об этом, и это согрело Раду.

– Ладно, чего лясы точить попусту? По большому счету мне и дела нет, кто там и что насоздавал, - проворчала Улыбашка, хмуро глядя на Кая. – Ты мне лучше скажи, как нам вести себя с этим божком, чтобы ненароком не прогневать его? А то еще кинет молнию в глаз, мало не покажется. Я и так чересчур красива, чтобы делать меня еще более привлекательной.

– Думаю, ничего такого ты можешь не бояться, Улыбашка, - мягко проговорил Кай. – Раз он здесь в физическом теле, то имеет и некоторые ограничения по сравнению с миром за Гранью. Не думаю, что у него есть какие-то особые способности, а если и есть, то вряд ли он будет их демонстрировать. Редлог делает все, чтобы не попадаться на глаза людям, чтобы остаться инкогнито. Возможно, он и сам не осознает, кто он. Такое часто случается, когда душа намерена вселиться в тело, душа, не связанная с кругом вечных перерождений.