Песочный человек

– Так уж и совсем…

– Может, все – сплошное притворство? О человеке можно узнать все, если ты знаешь, какой он отец. Озоновский – даже не отец. Значит, он ужасный человек.

– Ну, не знаю…

– В Париж полечу назло!

– И пожалеешь сыночка, – хихикнула Ритка.

– Дура, – обиделась я.

– В любом случае, ты заинтригована, – не обиделась Ритка.

– Конечно… Ладно, давай спать. Я же вечером улетаю. Мы завели будильник?

– Мы завели все будильники и поставили таймер на телевизоре.

– Тогда спокойной ночи.

– Спокойного утречка. Слушай, Маш, а тут классно. Ты теперь будешь жить в этом доме?

– Да.

– Ты же говорила, что тебе тут одной будет страшно.

– А теперь у меня есть отец и сын, чего бояться?

– Маш, я серьезно. Что с тобой случилось?

– Просто… Понимаешь, Рит… Для меня сейчас нет ничего страшнее, чем предательство Озоновского. И эта безлюдная, деревенская местность сейчас очень мне подходит. Мы одинаковые. Я сейчас вписана в эту местность, а в Медведкове – как инородное тело.

– Да… Давай спать…

– Ты не поняла, Рит?

– Постольку – поскольку. Ты вообще слишком сложная для меня.

– И почему мы подруги?

– Так это же интересно!

– Дура ты, Рит.

– Сама такая.

И мы уснули.

… Во сне я видела грязное, серое Парижское метро и Песочного человека с усиками и тростью. Он стоял в толпе и был как бы над ней, словно нависал, как туча. Он говорил одними губами мое имя и звал меня. А потом я вдруг услышала его голос – глубокий, низкий, и этот человек сказал что-то по – французски, но я не поняла. Я не знаю французский язык.

… Ритка трясла меня за плечо… Я открыла глаза.

– Что?.. Что случилось?

– Давай собирайся, надо в аэропорт прибыть пораньше.

– Зачем? – зевнула я.

– Просто нужно, и все. Это аэропорт.

– Вот именно. Самолеты там постоянно опаздывают. Тем более, в Париж.

– Почему? – удивилась Ритка.

– Откуда я знаю? Просто предполагаю. Там сейчас такое творится… Кто, вообще, туда летит, а?

– Ты, например.

– Я лечу в Парижскую католическую школу.

– Ну, может туда летит священник на стажировку. В эту самую твою католическую школу.

– Ага. Очень смешно. Слушай, сколько сейчас?

Я пошарила руками, нашла мобильный, посмотрела на дисплей.

– Так времени-то еще… Можно было еще часок поспать со спокойной совестью. Зачем ты меня разбудила?

– Ну… Это ты меня разбудила…

– Я?!

– Ты все звала во сне песочного человека…

– Кого? – Я икнула. – Какого человека?

– Откуда я знаю? Ты говорила: « Песочный человек, песочный человек, забери меня»…

– Жуть! – вскрикнула я.

– Жуть, – поежилась Ритка. – Поэтому-то я тебя и разбудила. Слушай, а кто это такой? Что за человек? Человек из песка? Это опять какая-то легенда, которую ты позабыла мне рассказать?

– Ну… Есть такой мифический персонаж. Он навевает сон. И приходит во сне.

– Жуть!

– Но мне кажется, этот человек просто представляется мифическим персонажем. На самом деле все гораздо глубже.

– Что? – Ритка смотрела на меня во все глаза, как говорится. Еще подумает, что я с катушек съехала. Я и сама иногда так думаю.

Я тоже поежилась. Я – то знала, Песочный человек – это тот человек, который разрушил мое недавнее плавное и беззаботное существование, чего Ритке знать необязательно. Действительно, жуть. Я, оказывается, рвусь к нему во сне и хочу, чтобы он меня забрал. Куда? Брр-р! И все из-за этого Озоновского! И он, кстати, не звонил. Даже не отправил СМС. Как есть предатель.

Я вдруг почувствовала, как у меня болит голова. Наверное, похмелье…

– Так, Рит, забудь. Всего лишь мифы, которые я привыкла анализировать за время учебы.

… Потом, в аэропорту, я все время ждала, когда позвонит Озоновский… Но он не звонил… Он не позвонил… Неужели все пять лет, что я жила с ним, я так и не поняла, кто он такой? И правильно ли то, что я думаю о нем сейчас? Или это обида, непонимание и стыд за мои нелепые эротические фантазии о Песочном человеке, которого я сама себе придумала?

… Как я простилась с Риткой, как я « загрузилась» в самолет, как уселась, как самолет взлетел – все это я почти не помню. Какое-то большое, размытое пятно… После того, как стюардесса объявила, на какой высоте мы летим, я полезла в сумочку и достала бутылочку сиропа от кашля. Да, бутылочка –то с этикеточкой… На самом деле, вместо сиропа от кашля в этой бутылочке был другой лечебный сироп. Настоящий, не вонючий, как бабушкина деревенская самогонка на дрожжах, французский коньяк. Я все равно ненавижу коньяк. Пойло. Но это было единственное пойло, похожее на сироп от кашля.

Я открыла пробку и сделала пару глотков. Отдышалась. Снова сделала пару глотков. Закрыла пробку.

– Это что? Сироп от кашля? Или коньяк?

Я вздрогнула. Повернула голову. Рядом со мной сидел мужчина. Молодой мужчина. Но старше меня лет на пять. Мужчина обворожительный, влекущий и какой-то недоступный и далекий… Или это все настоящий, французский коньяк? Скорее всего.

– Это лечебный сироп, – все же ответила я шепотом. – Я ненавижу самолеты. Еще я боюсь летать.

– Ясно, это коньяк, – усмехнулся мужчина.

– А вы не боитесь летать? – спросила я.

– Нет.

– Почему? Научите меня не бояться.

– Для этого мы с вами незнакомы.

– А для этого нужно познакомиться? – безмерно удивилась я. – Маша.

Мужчина тихо рассмеялся.

– Одного имени тут недостаточно.

– О… Ну… Вы хам…

– Нет. Вы не так меня поняли, – и он снова тихо рассмеялся.

– Тогда я вас совсем не понимаю! – рассердилась я.

– Вот! В этом–то и суть! Для того, чтобы избавить вас от какого-либо страха, я должен понимать вас. Нужно подобрать верную мотивацию. Для разных людей – разные способы лечения.

– Как интересно… А вы приведите пример.

– Вам может это показаться странным.

– Пожалуйста.

– Хорошо. Вот один человек, потерявший свою жену, не видит больше смысла в жизни и тоже хочет вслед за женой, но боится. Какой смысл ему бояться самолетов? Скорее окажется вместе с женой. Или алкоголик, который не может завязать, а хочет. Если самолет упадет, он уж точно навсегда завяжет.

– Да уж… Странно – это не то слово.

Мужчина на этот раз рассмеялся беззвучно, прикусив губу.