Песок, оазис, два верблюда

– Хорошо, с этим сам разберусь. Все, до встречи через несколько часов.

– Жду.

После разговора с Агнессой, у Ярослава было настолько противно на душе, что он поклялся попытаться исправить свой косяк и не допустить, чтобы из-за их неосторожности пострадали дети. Вот только как теперь сообщить об этом самой Ирмской. Хотя, учитывая её связи, она узнает об этом уже к вечеру.

Он немного ошибся - звонок раздался через полтора часа.

– Да?

– Ярослав Андреевич? Это Агнесса Ирмская. Приятно знать, что не перевелись ещё ответственные люди.

– Хорошо у вас служба оповещения работает.

– Не жалуюсь. Надеюсь, больше подобного рода недопонимания между нами не возникнет.

– Взаимно. Как вы смотрите на то, чтобы вместе поужинать и окончательно уладить все разногласия? Заодно и подскажете, что ещё посоветовать другу для завоевания Евы.

– Вынуждена отказаться. А советы... Иногда стоит оставить двоих разбираться между собой самостоятельно. И для них лучше, и есть шанс не получить за не вовремя проявленную инициативу. Или же вы предпочитаете держать под контролем все, включая личную жизнь своих друзей?

– Агнесса, я сегодня уже попадался на ваше умение манипулировать, для одного дня более чем достаточно.
– Девушка не ответила, только негромко рассмеялась в трубку.
– Но вы правы, мы не должны были вмешиваться в ваши дела, приношу за это извинения.

– Принимаются. Но, если все-таки решите обратиться за профессиональной помощью, буду рада её оказать.

– Спасибо, но лучше не надо.

Степан долго принюхивался ко всем углам, проверяя, не появился ли тут кто посторонний за время его отсутствия, был шлепнут полотенцем за попытку демонстративно поточить когти о ковер и, в конце концов, улегся посреди кровати, не обращая внимания на ворчание хозяйки.

Ева же пыталась понять, за что лучше хвататься - встретиться с Самойловым и попытаться хоть как-то сгладить ситуацию или огорчить Вилку. По всему выходило, что Пахомова с успехом посидит ещё пару деньков на даче, постигая гений Маркса, но говорить брату Дениса о готовности Светы отдать сына слишком рано и неправильно. Дело даже не в том, кем будет Ева выглядеть, если Мохова передумает. Ей было страшно представить реакцию Ирины, которую сначала обрадуют этой новостью, а потом убьют надежду даже увидеть ребенка.

Девушка ещё раз включила запись разговора с дочерью Пахомова. Угол съемки был не самым удачным, и "Оскар", как кинооператору ей точно не грозил, но девушка в кадре была узнаваема, что гораздо важнее. Если не знать, где именно проходил разговор, можно вполне подумать о номере в высококлассном отеле. Благородные бежевые оттенки и ощущение сдержанной роскоши, видимо, должно было настроить постояльцев на мысли о вечных ценностях и стремление к здоровому образу жизни.

Нервно сжимавшая руки девушка, сидевшая в кресле у окна, никоим образом не была похожа на наркоманку. Обычная, не красавица, но и не страшилка, увидев такую в толпе, вряд ли можно было бы вспомнить через несколько минут.

– Вы сказали, что пришли от Андрюши, - Ира подняла невыразительно-серые глаза.
– Он просил что-то передать?

– Не совсем. Дело в том, что он сейчас в больнице и очень просил сказать вам, что с ним все хорошо.

Врать Ева не боялась - все равно в ближайшее время проверить не сможет, главное, чтобы девушка поверила. Ира резко побледнела и предприняла попытку упасть в обморок, но хлесткая пощечина быстро вернула её в сознание. Неловко выпрямившись и вцепившись в подлокотники дрожащими пальцами, она, заикаясь, уточнила:

– В бббольнице?

– Да, попал в ДТП. Не переживайте так, ничего особо серьезного. Но есть подозрение, что оно могло быть не случайным. Андрей просил меня поговорить с вами, сказал, что вы можете помочь найти того, кто все это устроил... Вы можете чем-нибудь помочь?

– Ну... Даже не знаю, - замялась девушка, крутя кисти на укутывающей плечи шали.

– Давай по порядку. Вы с ним друзья?

– Нет!
– Ира вскинулась, как монашка, подозреваемая в непотребстве.
– Мы любим друг друга!

– Это же прекрасно, рада за вас. А ваши родственники как к этому относятся?

Видимо, исцеляя Иру путем ломки, медики забыли, что такое дефицит общения, потому что девушка им явно страдала. Сначала она пыталась как-то таиться и недосказывать, но уже через полчаса Ева знала все о трагической истории этих современных Ромео и Джульетты. И даже посочувствовала бы, если бы точно не знала, что на здоровье папеньки уже не совсем юной Жульке начхать, а её возлюбленный собирался охмурить и из корыстных побуждений жениться на Ириной мачехе.

Сама беседа была крайне эмоциональной, девушка постоянно балансировала между истерическим смехом и не менее подозрительными рыданиями, чем окончательно убедила Еву, что помимо лечения наркозависимости, тут неплохо было бы курс чего-нибудь от психоза проколоть...

Досмотрев нерадостный ролик, девушка поняла, что затягивать не стоит. Она была уверена, все пойдет по накатанному сценарию - недоверие, попытка выяснить, правда ли это, обида, ступор, злость... А вот дальше нужно направить мысли Вилки в правильное русло и намекнуть, что муж-то ещё очень даже перец, а не чахлый баклажан... Главное, не забыть предупредить самого Пахомова о грядущем счастье, а то как бы мужик с горя, что временная холостяцкая жизнь закончилась, не запил.

С Яриком Ева распрощалась во дворе, скромно пожелав удачного бдения под её окном, ибо не верила, что новый знакомец откажется от этой идеи. Обещал другу внимательный выпас объекта - сделает. То, что совесть у Невзорова все-таки есть, хоть и придется проводить тщательные раскопки в её поисках, рассказала по телефону Нешка.

– Так что смотра вещей и помещений у нас не будет, - по голосу было слышно, что Агнесса действительно этому рада.

– А чем ты его так напугала?

– Дорогая, никаких угроз и попыток устрашить. Только обрисовала ситуацию нужными словами...

– Манипуляторша, - хихикнула Ева, сразу понявшая, в чем был замысел подруги.

– Ну, не все же провоцировать, как ты.

– Правильно, нужно чередовать, а то ещё приестся. А что ты там за ответную гадость приготовила?

– Ой, маленький сюрприз. Внеплановый визит налоговиков.

– Жестоко, - Ева даже привстала с подушки.
– И что теперь, тоже отменишь, в качестве жеста доброй воли?