Пестрота отражений

— Это был не бред, — возражает Азамат. — Шакальи задворки — это деревня к югу от Имн-Билча. Там живёт его мать. Я сразу, как вышел, попросил Алтонгирела туда слетать, привезти её. Наверное, скоро будет.

— Думаешь, Чача хотел её увидеть? — спрашиваю с сомнением. — Он хоть раз упоминал о семье?

Азамат мотает головой.

— Думаю, что он просил меня о ней позаботиться. Чача очень скрытный. И если у него есть такие враги, что готовы его отравить, немудрено, что он не распространяется о близких. Но, по-моему, лучше пускай с ним побудет кто-то родной.

— Ну может быть.

Я добываю себе кофе из кофемашины, которая стоит тут только для землян, потому что муданжцы считают то, что мы делаем с кофе, кощунством. Добыв наполненный стаканчик, я замираю, потому что взгляд мой упирается в стеклянные двери, а в них входят Алтонгирел, старушка, двое мальчишек лет пяти-семи, сильно похожие на Чачу, и молодая, до одури красивая и очень беременная женщина.

* * *

В интенсивную терапию я никого не пускаю, но там есть окно, в которое на пациента можно посмотреть. К счастью, Арай, заметившая у меня в одной руке хурму, а в другой онигири, смекает и сама отводит семью Чачи удостовериться, что он жив и находится на лечении, а потом приводит обратно — нечего им в коридоре толпиться.

— Это что, жена его? — приглушённым голосом спрашивает Азамат у Алтоши,

пока семейство не слышит. И хорошо, что спрашивает, а то я уже готова

подавиться от любопытства.

— Выходит, да, — разводит руками Алтоша. — Я сам обалдел. И они все живут в

одном доме. Мать, жена и сыновья. Безумие какое-то.

— Со слугами хоть? — уточняет Азамат. Меня веселит, как муданжцы не могут себе представить, что две женщины способны вести хозяйство, но, с другой стороны, в деревенском доме — то крышу починить, то дрова нарубить, и правда без мужика нелегко.

— Говорят, соседи помогают за монетку, — поясняет Алтонгирел. — Я спросил, что их духовник думает по этому поводу, а они говорят, духовник у них умер уже лет восемь как. Поженил их и на следующий день испустил дух.

Взгляд Азамата становится напряжённым.

— Ты что-то об этом знаешь? — спрашиваю я, наконец дожевав свой рис.

— Н-нет, так, напомнило одну песню.

Он отмахивается.

Арай возвращает Чачину родню в фойе и, заметив отсутствие еды у меня в руках, просит поговорить в сторонке.

— Они что-то натворили? — беспокоюсь я. Этих диких муданжцев в палаты вообще пускать нельзя.

— Нет, я насчёт этой… кражи.

— А! — я хлопаю себя по лбу. — Точно, я хотела с Азаматом поговорить и договор почитать. Сейчас…

— Хотон-хон, подождите! — выпаливает Арай. — Я… на самом деле не думаю, что это Чикир меня обокрал. Я думаю, он действительно не знал, откуда украшения.

— Но он должен был понимать, что они какие-то мутные. С чего бы иначе ему заплатили за то, чтобы продать украшения подальше от столицы?

— Ну, я не знаю, что он понимал, — Арай нервно сцепляет и расцепляет руки. — Но мне кажется, он не стал бы у меня красть. Репей — тот да, он вечно у моего шкафчика шарится, записки подбрасывает, в угол меня зажимает и всё такое…

— Чего? — удивляюсь я. — В угол зажимает? А чего молчим?

Она пожимает плечами.

— Да они все так делают, и студенты, и лаборанты. Просто Репей больше всех.

Я хлопаю себя по лбу второй раз. Ну что их теперь, всех выгонять?! Отстранять от занятий? А толку? Мне нужны студенты, да и Дэн новых лаборантов будет искать и обучать ещё два года! Но если у лаборантов хотя бы можно вычесть из зарплаты моральный ущерб, то с моими-то оборванцами что делать? Они ведь действительно без гроша… На исправительные работы у них времени нет. Ну не пороть же, в самом деле…

— Но Чикир из них самый нормальный, — продолжает Арай. — Он обычно просто внимания на меня не обращает. Поэтому я не думаю, что это он. И ещё, в тот день я видела Репья у Дома целителей, когда шла на рынок, и ему сказала, куда я, потому что он прицепился. Он знал, что меня дома не будет. А Чикир, он из очень бедной семьи, единственный сын из шестерых детей. Если бы он зашёл в ту лачугу, что я снимала… Правда, не думаю, что он стал бы у меня красть.

В пользу её версии говорит то, что Чикир не пытался защититься, взывая к муданжской шовинистской демагогии.

— Ты Исару эти свои идеи излагала?

Арай кивнула.

— А о том, что тебя парни травят?

Арай отводит взгляд.

— Я не хочу, чтобы он думал, что мне тут плохо.

Мне не нравится эта формулировка.

— Он давит на тебя, чтобы бросила программу?

Арай мнётся.

— Вроде бы нет. То есть, он пару раз сказал что-то такое, но потом я думала, что он об этом, а он вообще о другом говорил… Короче, я не знаю точно, но…

Но провоцировать не хочет, понимаю я.

— Ладно, вот что, — решаю я. — Чикиру придётся вернуть то, что он получил за продажу драгоценностей, но в остальном я его оставлю в покое под твою ответственность. Пока он не создаёт тебе проблем, не трону. И я ему это объясню. Насчёт остальных — подумаем, что с ними делать.

Удостоверившись, что её устраивает такой вариант, я возвращаюсь к мужу, который, судя по воркующим интонациям, успокаивает мать Чачи. Жена и мальчишки жмутся к кофейному автомату, но всё равно постоянно оказываются на дороге. Не помогает и то, что жена Чачи обладает какой-то невменяемой, нечеловеческой красотой, так что даже мне трудно отвести взгляд, а уж проходящим мужикам и подавно.

— Может, вам в зал ожидания пойти или в столовую? — предлагаю я. — Он скорее всего до завтра будет спать.

— Да нам бы найти, где переночевать, — вздыхает старушка. — Только вот на улицу выходить боязно. На Камышинку мужики слетаются, как мухи, мы и двух шагов не пройдём. И на постоялом дворе страшновато.

Я кошусь на Азамата, мол, не забрать ли их во дворец, но он почему-то качает головой.

— Мы вас проводим, — предлагает он немного неуверенно. — Я знаю хороший постоялый двор, где вас никто не побеспокоит…

— А, — внезапно встревает Арай, — хотите ко мне? У меня большой дом, и там только я. Тут идти два шага!

— А мы вас не очень побеспокоим? — спрашивает жена Чачи, видимо, Камышинка.

— И муж не будет против? Мы же с мальчиками…

Я закатываю глаза. Конечно, в дом женщины не положено приводить чужих мальчиков, даже маленьких.

— Нет, ничего, — заверяет Арай. — Он у меня добрый.

Азамат приподнимает брови, но вызывается вместе с Алтошей проводить семейство до дома Арай. Судя по тому, как быстро он возвращается — я успеваю только выпить ещё стаканчик кофе, — идти и правда всего ничего.