Пьесы

Д р у я н о в. Заходи, заходи, Дмитрий Остапович. (Садится.) Немного обождать придется. (Пауза.) Ты на море у нас еще не был?

С е м е н я к а. Нет, не успел.

Д р у я н о в. А то съездил бы, позагорал, покупался.

С е м е н я к а. Надеетесь, утону?

Д р у я н о в. Ты — нет. У нас спасательные команды работают по-ударному.

С е м е н я к а. А собственно говоря, почему вы обращаетесь ко мне на «ты»? Да и не только ко мне. Откуда у вас такое неуважение к людям? Говорят, у вас в кабинете личная ванная комната имеется?

Д р у я н о в. Вон та дверь.

С е м е н я к а. Значит, правда.

Д р у я н о в. Климат у нас южный, жаркий. По цехам лазаю. Потею. Что же, прикажешь душ вместе с рабочими принимать? У меня времени нет в очереди стоять. А потом, какое, к хрену, уважение к директору, если подчиненные будут его каждый день видеть в чем мать родила.

С е м е н я к а. Ну а личный бар не пытались у себя завести?

Д р у я н о в. Я уже не пью.

С е м е н я к а. Прохладительные напитки можно готовить — жарко ведь.

Д р у я н о в. Ну, не вели казнить — вели миловать.

В кабинет директора входит Г р и н ь к о и З о я Д е м ь я н о в н а Р о м а н е н к о.

Г р и н ь к о. Вот, Зоя Демьяновна, знакомьтесь. Наш знаменитый директор.

Д р у я н о в. Наконец-то вы к нам пожаловали.

Р о м а н е н к о. Не по своей воле, правда. (Протягивает руку.) Романенко.

Д р у я н о в. Д р у я н о в. Ну, по своей не по своей, а вы у меня в гостях. Проходите, садитесь.

Алла Юрьевна вносит кофе. Друянов всех угощает. Алла Юрьевна уходит.

Извините, забыл представить. Мой коллега, директор Левашовского завода Дмитрий Остапович Семеняка. Прошу любить и жаловать.

Семеняка кланяется.

Я слышал, Зоя Демьяновна, вас многое связывает с нашим городом?

Р о м а н е н к о. Партизанила я здесь. Осенью сорок третьего под Красным логом погиб почти весь наш отряд. Последний раз в пятидесятом сюда приезжала. И с тех пор ни разу не смогла. Молодцы ваши горожане — какой памятник ребятам поставили!

Г р и н ь к о. Да, памятник великолепный.

Р о м а н е н к о. Эх, нет… нет у меня настроения ругаться с вами, Игорь Петрович.

Д р у я н о в. И верно, а зачем ругаться?.. Ругаться-то зачем?

Р о м а н е н к о. А я другого выхода не вижу. Нам нужен котел в этом году. Ведь от пуска нашей ГРЭС зависит строительство и реконструкция сорока двух предприятий нашей области. Огромный химический комбинат, наконец. И к тому же наша ГРЭС будет обслуживать еще пять областей. Вы хотя бы отдаете себе в этом отчет?

Д р у я н о в. Отдаю, Зоя Демьяновна, честное слово, отдаю.

Р о м а н е н к о. Кроме того, существуют сроки поставки. Утвержденные правительством. Ведь вы не один строите нашу ГРЭС. И ленинградцы, и москвичи, и уральцы — все обязуются выполнить в срок свои обязательства… А вы срываете сроки поставки своего котла. Когда мы его получим?

Д р у я н о в. Посмотрите на меня, Зоя Демьяновна. Разве я похож на злодея, вредителя, шпиона, наконец? И если я принимаю решение о переносе срока, то, вероятно, я беспокоюсь об интересах завода…

Р о м а н е н к о (перебивает его). Охотно верю. Да и не злодей вы действительно. Но интересы завода, даже такого ведущего, как ваш, и интересы области… Две вещи несоизмеримые.

Д р у я н о в. Совершенно с вами согласен. Как, впрочем, интересы области и интересы государства.

Р о м а н е н к о. А кто вам дал право решать, на чьей стороне интересы государства? Вы что — Госплан, правительство? Центральный Комитет, наконец?!

Д р у я н о в (спокойно). Нет, я только директор завода «Теплоэнергетик». Кстати, назначенный правительством, согласованный с Госпланом и утвержденный Центральным Комитетом.

Р о м а н е н к о. Ну, тогда надо перенести разговор в другое место, которое будет компетентно принять решение.

Д р у я н о в. А у меня была мечта, чтобы мы с вами, дорогая Зоя Демьяновна, пришли к общему решению и единым фронтом, фронтом монолитным, окрыленные и убежденные, с тихой радостью пришли бы в вышестоящие инстанции и сказали: «У нас нет претензий друг к другу, мы работаем рука об руку», — и товарищи нас поймут…

Р о м а н е н к о. И дадут нам по ордену. Маниловщина какая-то.

Д р у я н о в. А вы вообще в курсе наших трудностей?

Р о м а н е н к о. Ну, постольку поскольку…

Д р у я н о в. Так тогда вам должно быть понятно, что наш котел — это техника завтрашнего дня. Наш котел будет заменять энергию целой реки. Восемьсот тысяч киловатт. Но мы завалим этот котел, и ваша же ГРЭС не будет пущена еще минимум пять лет, если мы согласимся с планом… и с вами тоже…

Р о м а н е н к о. Все это можно было бы понять, Игорь Петрович. Но ведь план утверждался не вчера и даже не неделю назад. Можно было ведь предупредить заранее, что ли… Гляди, и мы постарались бы перестроиться.

Д р у я н о в. Ну а зачем же вы польстились на новую-то конструкцию? Зачем? Строили бы по-старому, а то все в передовые рветесь. А жить надо тихо, Зоя Демьяновна, с оглядкой, не торопясь.

Р о м а н е н к о. Но ваш завод из передовых не выходит. На всю страну гремит уже сколько лет.

Д р у я н о в. Вот теперь и расплата за этот гром.

Р о м а н е н к о. Мы, в конце концов, не купцы на Нижегородской ярмарке. Я — тебе, ты — мне, а на остальных наплевать.

Д р у я н о в (еще старается сдержаться). Зоя Демьяновна, я еще раз хочу объяснить, что котел Березовского современен, но, к сожалению, многие наши цеха еще далеки от его требований. Поэтому лучше перенести срок и создать произведение искусства, чем по плану в лужу, извините, сесть.

Р о м а н е н к о. А ведь на вашем заводе проведена реконструкция. И если она не доведена до конца, то это ваша вина, товарищ директор. И тут уж никакими интересами государства вы не прикроетесь. Я вообще давно замечала, что местнические интересы — это всегда прикрытие местных недостатков. Нет, я первый раз сталкиваюсь с таким положением. Вы что, считаете, управы на вас не найдется?

Д р у я н о в. Зоя Демьяновна, вы работаете в области, которая зерном богата. Урожаи у вас высокие. Правда, не всегда. Вы, простите, в шестьдесят третьем какой пост занимали?