Петербургские святые. Святые, совершавшие свои подвиги в пределах современной и исторической территории Санкт-Петербургской епархии

В 1931–1932 годы раскол понес существенные потери: принесли покаяние два архиерея канонического поставления Тихон (Русинов) и Митрофан (Русинов), ушли из жизни митрополиты Митрофан (Симашкевич), Борис (Рукин), Димитрий (Беликов) и Григорий (Яцковский). Лишившись наиболее влиятельных архиереев и поддержки властей, Григорианский раскол быстро пришел в упадок, чему способствовали и внутренние раздоры. Имеются свидетельства, что весной 1932 года, незадолго до смерти, Григорий (Яцковский) подготовил и послал на пленум ВВЦС доклад о необходимости лишить сана Виссариона (Зорнина), но доклад не был оглашен.

По смерти митрополита Бориса (Рукина), во главе григорианства стал Виссарион (Зорин) с титулом митрополита Московского и Ярославского. В 1930–1937 годы от него получили хиротонию одиннадцать епископов: Иосиф (Вырыпаев), Серафим (Павлов), Иулиан (Симашкевич), Фотий (Топиро), Серафим (Поляков), Иоасаф (Борисов), Феодосий (Григорович-Борисов), Ювеналий (Зиверт), Геннадий (Марченков), Иосиф (Рыпак) и Евлогий (фамилия не установлена).

В 1930-е годы в григорианство из обновленчества перешли два архиерея старого поставления: епископ Иоасаф (Рогозин) и лишенный сана еще в 1918 году Владимир (Путята). Известно, что последний в 1934 году служил в григорианских храмах Томска.

18-20 апреля 1937 года в московском Донском монастыре под председательством Виссариона (Зорина) состоялось последнее совещание ВВЦС.

Во время массовых репрессий в 1937–1938 годах большинство григорьевских храмов было закрыто, а духовенство репрессировано. После этого григорианский раскол как иерархическая организация прекратил существование, сохранилось лишь незначительное количество приходов.

В 1943 году под давлением властей принесли покаяние 3 оставшихся в живых григорьевских архиерея: Фотий (Топиро), Гермоген (Кузьмин) и Иосиф (Вырыпаев), принятые в общение с Церковью в том сане, в каком пребывали до отпадения в раскол. После этого григорианство окончательно сошло на нет. В 1946 году принес покаяние последний григорьевский иерарх – Феодосий (Григорович-Борисов).

Сщмч. Александр (Сахаров) († 1927), память 7 августа

Александр Николаевич Сахаров родился в 1873 году в Санкт-Петербурге в семье полкового священника протоиерея Николая Сахарова. После окончания Санкт-Петербургской духовной академии Александр Николаевич рукоположен в сан священника. Был возведен в сан протоиерея. В начале 1920-х годов служил в храме Михаила Архангела в Санкт-Петербурге [64] .

В 1924 году власти Петрограда – Ленинграда развернули усиленную борьбу с православными, заключая их в тюрьмы и в концлагеря. Для того чтобы быть арестованным, достаточно было доноса, который почти всегда следовал в то время от обновленцев, внимательно наблюдавших за всеми сколько-нибудь ревностными священниками.

64

Церковь святого Михаила Архангела лейб-гвардии Московского полка (Санкт-Петербург, Б. Сампсониевский пр., 61.) Утрачена.

Сщмч. Александр (Сахаров)

В январе 1924 года в ОГПУ поступил донос, в котором говорилось, что протоиерей Александр будто бы проповедовал с амвона, чтобы верующие не шли за этим правительством, так как советская власть временна, и что со смертью Ленина народ избавился от одного из антихристов.

В начале февраля 1924 года протоиерея Александра арестовали. На допросах он не признал себя виновным, сказав: «Проповеди я говорил почти на каждой службе, но только на евангельские темы, не затрагивая политических вопросов и общественных деятелей. Может быть, кому-либо из слушателей в моих проповедях действительно показалось что-либо антисоветским, но я вас уверяю, что этого не было никогда».

26 сентября 1924 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило о. Александра к трем годам заключения в Соловецком концлагере. 22 октября его отправили в лагерь, откуда ему уже не суждено было вернуться. Протоиерей Александр Сахаров скончался в Соловецком лагере 7 августа 1927 года и погребен в безвестной могиле.

Сергианство

Устоявшийся в церковно-исторической и публицистической литературе термин. Использовался преимущественно Русской Православной Церковью За рубежом до ее присоединения к Московскому патриархату в 2007 году и иными православными группами, оппозиционно настроенными к последнему.

Обозначает политику безусловной лояльности коммунистическому режиму в СССР, начало которой обычно связывают с так называемой Декларацией 1927 года, изданной заместителем Местоблюстителя патриаршего престола митрополитом (с сентября 1943 года – патриархом) Сергием (Страгородским), идеи которой легли в основу отношения руководства Московского Патриархата к власти в советские годы. Термин имеет вполне выраженную негативную оценочную коннотацию, и использование его предполагает полемический контекст.

29 июля 1927 года Заместитель Местоблюстителя патриаршего престола митрополит Сергий (Страгородский) издал Послание Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижегородского Сергия и Временного при нем Патриаршего Священного синода «Об отношении Православной Российской Церкви к существующей гражданской власти», в литературе обычно именуемое Декларацией митрополита Сергия, или Декларацией 1927 года. Послание прежде всего отмечает факт ожесточенной вредительской и диверсионной деятельности «наших зарубежных врагов», в связи с чем особо важно «теперь показать, что мы, церковные деятели, не с врагами нашего Советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и Правительством».

Далее, как о плоде усилий не только своих, но и покойного Патриарха Московского и всея России Тихона (Беллавина), Сергий извещал, что «в мае текущего года, по моему приглашению и с разрешения власти, организовался временный при заместителе патриарший Священный Синод в составе нижеподписавшихся (отсутствуют преосвященный Новгородский Митрополит Арсений, еще не прибывший, и Костромской архиепископ Севастиан, по болезни). Ходатайство наше о разрешении Синоду начать деятельность по управлению Православной Всероссийской Церковью увенчалось успехом».

Пассаж, вызвавший наибольшие пререкания, гласил: «Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное варшавскому, сознается нами как удар, направленный в нас».

Послание указывает причину трудностей во взаимоотношениях между Церковью и новою властью: «Это – недостаточное сознание всей серьезности совершившегося в нашей стране. Учреждение советской власти многим представлялось недоразумением, случайным и поэтому недолговечным. Забывали люди, что случайности для христианина нет, и что в совершившемся у нас, как везде и всегда, действует та же

Десница Божия, неуклонно ведущая каждый народ к предназначенной ему цели. Таким людям, не желающим понять „знамений времени", и может казаться, что нельзя порвать с прежним режимом и даже с монархией, не порывая с православием».

Далее Послание разъясняло линию Патриархии в отношении Зарубежного синода, а также вообще православной русской эмиграции: «<…> Синод и до сих пор продолжает существовать, политически не меняясь, а в последнее время своими притязаниями на власть даже расколов заграничное церковное общество на два лагеря. Чтобы положить этому конец, мы потребовали от заграничного духовенства дать письменное обязательство в полной лояльности к Советскому правительству во всей своей общественной деятельности. Не давшие такого обязательства или нарушившие его будут исключены из состава клира, подведомственного Московской Патриархии. Думаем, что, размежевавшись, так, мы будем обеспечены от всяких неожиданностей из-за границы. С другой стороны, наше постановление, может быть, заставит многих задуматься, не пора ли и им пересмотреть вопрос о своих отношениях к Советской власти, чтобы не порывать со своей родной Церковью и Родиной».