Пётр и Павел. 1957 год

Прошло, наверное, не менее получаса, прежде чем парень успокоился.

– Что же мне с тобой делать, пацан?.. А?.. – и вдруг решился. – Собирайся, пойдём.

– Куда? – Никитка поднял на него красные, опухшие от слёз глаза.

– В избу к Алексею Ивановичу. Ночевать. Она у него открытая настежь стоит. Неровён час… Давай, давай, поторапливайся. Не могу я тебя одного оставить… – и вдруг озлился и гаркнул, что есть силы. – Кому говорю?!.. Сопли вытри и марш за мной!.. Некогда мне с тобой, говнюком, валандаться!..

Давно бы так! От окрика Егора Никитка вздрогнул, съежился, но голосить перестал.

– Одевайся, я на крыльце погожу, – Егор никак не ожидал от себя такого слюнтяйства, а потому страшно озлился и, чтобы не выдать своего состояния, застучал деревяшкой к выходу.

На улице была темень – глаз выколи.

Егор достал кисет с махоркой и начал набивать любимую трубочку. И вдруг совсем рядом с крыльцом что-то треснуло, хлюпнуло и следом послышалось частое дыхание.

– Кто здесь? – Егор чиркнул спичкой.

– Это я…я… – в слабом дрожащем свете спичечного огонька мелькнуло лицо колхозного бухгалтера.

– Йоська?!.. – удивился Егор. – А ты что тут забыл?

– Я так… Зашёл проведать, – смутился Иосиф Бланк.

– Кого это?!..

– Естественно, что Никиту Сергеевича. Он ведь тут проживает?

– Тут… Пакостник, – Егор с досады даже сплюнул, никак не мог простить себе давишней слабости.

– И как он себя чувствует?..

– Белугой ревёт.

– Я это понимаю… У него горе… Тяжёлые переживания… Человек потерял мать. И я подумал, что в такой тяжёлый момент этого человека нельзя одного оставить. Может быть я не прав, но я подумал…

– Прав, Иосиф…Безповоротно прав. Я ведь тоже… пожалел подлеца… как и ты… Вот, веду с собой… Ночевать. Хотя, по правде… – перед глазами Егора, как живая, возникла картина порки комсомольского вожака, и он даже причмокнул от удовольствия. – Эх!.. Всыпать бы ему хорошенько по заднице ещё разок! Совсем бы не помешало!.. Ведь всё это… все несчастья наши теперешние из-за него, паскудника!..

– Он уже наказан. И очень больно. Не дай Бог, чтобы и мы так же наказаны были… Ой, не дай Бог!

Скрипнула дверь, звякнула замочная петля, и на крыльцо вышел Никитка.

– Дядя Егор, я готов.

– Ну, пошли, – Крутов фыркнул: очень уж фальшиво прозвучало в устах мальчишки "дядя Егор", но ничего не сказал и шагнул в темноту.

– Куда вы? – заволновался Иосиф Бланк. – Вам совсем в другую сторону идти надо.

– В ту самую, – успокоил его Егор. – Я сегодня не у себя ночую. За домом Алексея Ивановича приглядеть надобно. Изба его открытой стоит, не случилось бы чего.

– А можно и я с вами? – неожиданно взмолился Иосиф. – Мне одному дома совсем как-то не по себе. Ну, я вас очень-очень прошу.

– Айда, Иосиф, втроем даже как-то веселее ночь коротать, – и заковылял по раскисшей от растаявшего снега дороге. Иосиф с Никиткой поспешили за ним.

Ещё издали они увидели, что в окнах дома Алексея Ивановича горит свет.

– Так и есть!.. Чуяло моё сердце!.. Эх, жалко ружьё не взял, но кто знал!..

– Вы думаете… – начал было Иосиф, но Егор тут же оборвал его.

– Никшни! – и приложил палец к губам. – Не спугнуть бы. За мной!..

Задами, через перекопанный огород, короткими перебежками от одной низенькой яблоньки к другой, спотыкаясь, а то и падая с размаху в липкую грязь, сцепив зубы и после каждого падения смачно пуская матерком, они, наконец, подобрались к избе.

Егор с трудом перевёл дух. Он запыхался и никак не мог унять раздражения: не так-то это просто в его годы, да ещё в кромешной темноте, да к тому же на деревянной ноге совершать подобный марш-бросок! Вдобавок ко всему, перелезая через плетень, он зацепился за острый сучок и порвал штаны. Дыра полупилась изрядная.

"Ну, погоди у меня!.. За всё ответишь!.. Не на того напал!.. Уж я тебе спуску не дам!.. Ворюга!.. Паразит!.."

Прислушались. В воздухе стояла звенящая тишина. Лишь где-то далеко, на другом конце деревни, брехала собака, разбуженная храпом Василь Игнатьича Щуплого, а в большую деревянную бочку, что стояла рядом с ними, монотонно капала с крыши талая вода: хлюп-хлюп, хлюп-хлюп… Но главное, из дома доносились приглушённые голоса. Стало быть, воров там, по меньшей мере, двое.

Нервы всех троих напряглись до предела.

Отдышавшись, Егор заговорил свистящим шёпотом:

– Никитка, ты здесь за кустами схоронись, и, если кто из дому побежит, постарайся признать, кто такой… Ты, Иосиф Соломонович, прикрывать меня с тыла будешь. Туточки – под окнами затаись. Ну, а я… уж я как-нибудь с Божьей помощью разберусь с этой сволотой. Ну, а ежели меня… – он торопливо перекрестился, – не дай Бог, того… прибьют то есть, шумните, как следует, чтобы соседей поднять. У тебя, Никита, голос звонкий, ори, что есть силы. Договорились? – Никитка согласно кивнул. – Дислокация ясна?..

– Так точно, Егор Евсеич!.. – Иосиф был несказанно рад и горд от сознания, что сейчас примет участие в таком героическом, в таком рискованном деле – они будут ловить преступников. – Видите, и я вам зачем-то очень даже понадобился.

– С Богом!..

Расставив своих помощников по местам, Егор, стараясь не стучать деревянной ногой, поднялся на крыльцо и приник к косяку входной двери.

Было два варианта проникновения в занятый ворами дом. Первый – тихий и осторожный. Он позволял застать преступников врасплох. Второй – напротив, шумный и наглый. Этот обезпечивал внезапность и мог, если и не напугать противника, то хотя бы ошеломить. Но первый вариант был слишком рискованный: давно не мазанные дверные петли противно скрипели, к тому же рассохшиеся доски пола так же предательски отзывались на каждый неосторожный шаг. "Эх, двум смертям не бывать, одной не миновать!" – решил про себя Егор и, нарочно, громче обычного стуча протезом по деревянному полу, с криком: "Это кому тут чужое добро спокойно спать не даёт?!" – ворвался в избу.

В горнице за столом у самовара мирно сидели: председательница сельсовета Галина Ивановна и… хозяин дома Алексей Иванович Богомолов. Они спокойно беседовали и не спеша пили чай с сушками.

С открытым ртом изумлённый Егор застыл на месте.

– Добрый вечер, Егор. Что на пороге застрял?.. Проходи, не стесняйся, – пригласил нежданного гостя Алексей Иванович. – Мы тут с Галиной Ивановной чаи гоняем. Присоединяйся.

– Откуда ты?!.. Где перемазюкался так?!.. – Галина Ивановна с трудом подбирала слова. – Ты знаешь, на кого похож?..

И действительно, вид у Егора Крутова был неважнецкий. Вся одежда перепачкана, на сапог и протез налипла глина, руки и даже правая щёка в грязи. Такого неряху обычно рисуют в детских книжках про Мойдодыра, как резко отрицательный персонаж.

– Неужто опять запил?..

– Я не запил… Я это… того… – ошеломлённый Егор, кажется, потерял дар речи. – Я думал… то есть решил… И вообще… я не один, нас тут много.

– А где же остальные? – поинтересовался Алексей Иванович.

– Туточки, за дверью, – он начал понемногу приходить в себя. – Я сейчас… я их сейчас кликну. – И, приоткрыв в сени дверь, прокричал наружу: – Иосиф!.. Никита!.. Всё нормально!.. Тревога отменяется!.. Отбой!