Петр I

В образе жизни Алексея мы видим многие повторения из жизни отца. Приятельская компания царевича называется собором. Каждый из них имел свою кличку (отец Корова, отец Иуда, Ад, господин Засыпка, Захлюстка, Молох, Бритый, Грач и прочие). Друзья не возражали против хороших гулянок и попоек. «Мы вчера веселились изрядно, – писал царевич своему духовнику. – Отец мой духовный Чиж чуть жив отошел до дому, поддержим сыном». В другом письме царевича к тому же духовнику Алексей Нарышкин сделал такую приписку: «Не оставь в молитвах своих меня и писанием, мы здесь зело в молитвенных подвигах пребываем; я уже третий день почитай не маливался и главный наш не умножает». Алексея все больше тянет к церкви, к ее уставам, к ее обрядам, к ее служителям, ко всему православно-религиозному; он совсем не хочет изучать светские науки, чего требует от него отец. (Посещать богослужения любил и Петр. Главное, Петр ставил светскую власть выше церковной.) В конце концов в Алексее сформировалось новое, отличное от отца, мировоззрение, понимание сущности, целей и задач Российского государства. Алексей не любил ни войны, ни военщины, он не пленялся завоеваниями и приобретениями, его идеалом оставались мир и покой, т. е. то, что проповедовали церковнослужители. Одним словом, все, что любил отец, должно было стать противно сыну, и все, что ненавидел отец, тянуло к себе сердце сына. Так два близких человека оказались по разные стороны «баррикады».

Видя, что сын без особого интереса и охоты относится к его преобразованиям, Петр старается переломить это в его характере. В конце 1706 года, находясь с войсками в Польше, царь получил известие от сестры Натальи, где говорилось, что царевич нарушил запрет отца и ездил в Суздаль к матери. Петр немедленно вызвал сына к себе и строго поговорил с ним. Вскоре произошла новая беседа. Чтобы сгладить гнев отца, царевич обратился за помощью к Екатерине. Та помогла царевичу, хотя понимала, что он ей если и не враг, то по крайней мере соперник за царский престол. (Алексей являлся единственным наследником престола, а Екатерина не состояла в браке с царем.) В дальнейшем царь давал сыну различные поручения, пытался вызвать у сына интерес к своим делам. В 1708 году царь поручил Алексею провести набор рекрутов в Смоленске. Сын без особой охоты выполнил поручение, приведя пять полков к отцу в Сумы.

Разлучившись с духовником Яковом Игнатьевым в 1710 году, по случаю своей поездки за границу, совершенной по приказанию Петра, Алексей писал духовнику: «Не имею во всем Российском государстве такого друга и скорби о разлучении кроме вас, Бог свидетель… аще бы вам переселение от здешних к будущему случилось, то уже мне весьма в Российском государстве не желательно возвращение, паче же мне и оскорбление что вас не видети, где преж сего видел…» Духовнику царевич открывал свои заветные чувства как к отцу, так и к матери. Позже на допросе царевич показал, что сознался духовнику в том, что желает родительской смерти. Яков на это отвечал: «Бог тебя простит; а мы все желаем ему смерти для того, что в народе тягости много».

Кроме отца Якова на царевича Алексея значительное влияние оказывала тетка Мария Алексеевна, которая сохраняла старую вражду между Милославскими и Нарышкиными.

В 1709 году царь отправляет сына с молодыми Александром Головкиным и Юрием Трубецким за границу для обучения географии и фортификации. Кроме того, Петр планировал найти за границей для царевича невесту. Здесь царь оставался непреклонным: невестой должна быть только иностранка. Петр сам подобрал сыну будущую супругу. Ею стала родная сестра императора Карла VI, принцесса Бланкенбургская Шарлотта. 19 апреля 1711 года стороны подписали брачный контракт, а 14 октября в Таргау в присутствии царя состоялось венчание молодых. Женитьба на иностранке – лютеранке очередной раз ударила по психике царевича. Своему духовнику он писал, что жена по приезде в Россию примет православие. Но этому не суждено было сбыться: Шарлотта осталась немкой до мозга костей, а царевич, со своей стороны, по замечанию императорского посла в России, «не вывез из Германии немецкого чувства и права».

Понятно, что брак этот не был счастливым. Сразу после свадьбы Петр послал царевича в Польшу собирать провиант для армии. Вместе с ним отправилась и молодая жена. В апреле 1712 года царевич с армией отправляется в Померанию. Жена остается в Эльбинге, но вскоре получает письмо от царя с требованием ехать в Петербург. Испугавшись столь рискованного путешествия, под предлогом отсутствия денег она уезжает к отцу. Это рассердило Петра. В феврале 1713 года он увиделся с принцессой и уговорил ее переехать в Петербург. Только в августе этого года она встретилась со своим супругом.

По прибытии Алексея в Петербург царь решил проэкзаменовать сына в его познаниях в геометрии и фортификации, при этом он приказал предъявить чертежи, сделанные им. Это решение отца обеспокоило Алексея. Проверка знаний могла показать его бездарность и нежелание заниматься делами отца. Испугавшись этого, Алексей совершил необычный поступок: взял пистолет и выстрелил себе в ладонь правой руки. Однако пуля попала не в руку, а в стену, и царевичу руку только опалило. Увидев рану, царь спросил сына: что это такое? Царевич сумел как-то выкрутиться, и отец поверил его рассказу. Но с этого времени он как бы махнул рукой на сына и не хотел с ним говорить. Царевич Алексей жил в Петербурге, хотя по возможности избегал общества своей жены. Он по-прежнему проводил время со своими приятелями, особенно священнослужителями. С ними Алексей беседовал на религиозные темы и о различных видениях, в которые от души верил. Не забывал царевич и о пьяных вечеринках. Во время бесед за чашей вина он высказывал своим собеседникам задушевные чувства и желания. «Вот, – говорил он, – чертовку мне жену навязали! Как к ней приду, все сердитует, не хочет со мной говорить! Все этот Головкин с детьми! Разве умру, то ему не заплачу и сыну его Александру: голове его быть на коле, и Трубецкому… они к батюшке писали, чтоб на ней мне жениться». Друзья предупреждали царевича, что так говорить нельзя. На что он отвечал: «Я плюю на всех, была бы мне чернь здорова; когда время будет без батюшки, я шепну архиереям, архиереи священникам, священники прихожанам, – так они и не хотя меня властителем учинят!» Такие речи указывали на конкретных союзников царевича, что не могло остаться незамеченным в окружении царя и царицы (к этому времени Петр уже официально женился на Екатерине). Тучи все плотнее сгущались над головой Алексея. Подорвалось и его здоровье. В 1714 году царь отпускает царевича в Карлсбад для лечения, а его беременная жена остается Петербурге. Перед отъездом на лечение Алексей встретился со своим сторонником Кикиным, который посоветовал ему не возвращаться в Россию.

В Карлсбаде царевич лечился, читал литературу, в основном церковную, делал выписки из книг. А в это время в Петербурге Шарлотта родила царевичу дочь, и он, несмотря на предостережения друзей, возвратился в Петербург. Вскоре принцесса вновь забеременела, и 12 октября 1715 года родила сына, которого назвали Петром. Через десять дней после родов принцесса умерла. И здесь завязалась очередная интрига. Императорский посол Плейер сообщал, что смерти Шарлотты способствовали «большие огорчения», которые она переносила в России. Возможно, это связано было с тем, что в это время беременной ходила и Екатерина. Появление мальчика у царицы создавало проблемы с будущим наследником престола. Возможно, у царицы с невесткой и состоялись какие-то серьезные разговоры, которые и повлияли на состояние здоровья принцессы. Возможно, ее сгубило и известие о рождении у царицы сына. Как бы там ни было, принцессы не стало. Ее похоронили 27 октября. В этот же день царь Петр в присутствии сановников вручил сыну письмо. В нем говорилось, что царевич, несмотря на все уговоры отца измениться, остался верен себе. В этой связи царь указывал, что сын не способен управлять государством, заниматься военными и морскими делами. Петр грозил лишить сына наследства и, заканчивая письмо, предупреждал: «Не мни себе., что один ты у меня сын и что я сие только в устрастку пишу: во истину исполню, ибо за мое отечество и люди живота своего не жалел и не жалею, то како могу тебя непотребного пожалеть? Лучше будь чужой добрый, неже свой непотребный».

Через три дня царевич послал отцу ответ. В письме он говорил, что не способен управлять государством и отрекается от престола. Через некоторое время Петр отсылает к Алексею очередное письмо, в котором требует: «Или отмени свой нрав и нелицемерно удостой себя наследником, или будь монах… дай немедленно ответ, или на письме, или самому мне на словах резолюцию. А буде того не учинишь, то я с тобою как с злодеем поступлю». После такого письма друзья царевича посоветовали ему идти в монахи. Алексей написал отцу краткое письмо, в котором говорил: «Желаю монашеского чина и прошу о сем милостивого позволения». Петр понял скрытый смысл просьбы сына: «Клобук не гвоздем к голове прибивают, его в любое время можно снять». Царь лично посетил царевича. Во время встречи говорил ему, чтобы он хорошо подумал, а затем принял окончательное решение. Вскоре Петр уехал за границу, предоставив Алексею время для принятия окончательного решения.

Время шло. Вокруг царевича кружили различные люди, распространялись различные слухи. В голове Алексея все перемешалось. Наконец в августе 1717 года гонец, прибывший от царя в Петербург, передал царевичу письмо. В нем отец в жесткой форме требовал от сына или ехать к нему, или отправиться в монастырь, точно указав, в какой и когда. Алексей выбрал поездку к отцу. Он взял тысячу червонцев в Сенате и тысячу у Меншикова, с ним поехала его возлюбленная (из крепостных) Ефросинья. В Риге Алексей занял еще семь тысяч червонцев. В Риге он встретил сестру отца Марию Алексеевну, которая его успокоила и благословила на завершение начатого дела. Также Мария Алексеевна посоветовала Алексею встретиться с Кикиным, который в это время находился в Либаве, и царевич поехал к нему. Кикин же посоветовал царевичу ехать в Вену к императору. Не останавливаясь подробно на описании пребывания царевича у австрийского императора и не выясняя политический смысл действий императора, отметим только, что в конечном итоге Алексей вместе со своей возлюбленной оказался в Неаполе, в замке Сент-Альмо.

Тем временем отсутствие царевича не осталось незамеченным. Подручные Петра проводили тщательный розыск и обнаружили, что Алексей находится под покровительством императора. Царь потребовал выдачи сына, однако император ответил отказом. Оставалось только надеяться на добровольное появление царевича в России. И здесь талант дипломата проявил «птенец гнезда Петрова» Петр Толстой. Вместе с Петром Румянцевым он обещал царевичу (хотя на это своего согласия царь ему и не давал) все блага и – никакого наказания за бегство из страны. В конце концов Толстой смог убедить Алексея вернуться в Россию.

Возвращение на родину длилось 3,5 месяца. Все это время рядом с царевичем находились Толстой и Румянцев. 3 февраля 1718 года в Москве состоялась встреча отца и сына. Увидев Петра, Алексей упал к его ногам, залился слезами и стал просить о прощении. «Я покажу тебе милость, – ответил царь, – но только ты должен отречься от наследства [престола] и указать тех, которые присоветовали тебе бежать за границу к цезарю». В тот же день в Успенском соборе перед Евангелием царевич подписал клятвенное обещание никогда не принимать Российского престола. В царском манифесте объявили все провинности царевича и его признание своей вины. В борьбе с сыном Петр оказался победителем. Спокойно могла себя чувствовать и Екатерина, у которой подрастал сын – тоже Петр. Но царь на этом не успокоился. В столице и Москве начался розыск заговорщиков, имена которых назвал царевич, а затем и Ефросинья. Среди них оказались Александр и Иван Кикины, учитель Алексея Никита Вяземский, князь Василий Долгорукий, царевна Мария Алексеевна и многие другие. Во время розыска виновных открылась и тайная любовная связь монахини (царицы) Евдокии с майором Глебовым. Все они понесли суровое наказание, а Евдокия была отправлена в ссылку в Ладожский женский монастырь.