Пётр Машеров
Шрифт:
Называл он и другие предприятия. Среди них — Могилевский комбинат шелковых тканей, Кобринская прядильно-ткацкая фабрика, Крупский льнозавод, Борисовский мясокомбинат. Сегодня мы знаем, насколько «дальновидно» из Москвы Леонид Ильич ускорял строительство в Белоруссии объектов, многие из которых стали зоной экологического бедствия.
«Приветствовал» строительство таких объектов и Машеров. Например, в конце сентября 1980 года ЦК КПБ, Президиум Верховного Совета БССР, Совет Министров республики поздравили коллектив строительного треста № 3 города Солигорска, который досрочно выполнил задание десятой пятилетки и «проявил особые усилия» в строительстве новых мощностей в производственном объединении «Беларуськалий» для выпуска 4 миллионов 150 тысяч тонн минеральных удобрений
К сожалению, при строительстве калийных комбинатов и других промышленных объектов не всегда должным образом решались вопросы защиты окружающей среды, что привело к серьезным экологическим последствиям.
Ученые Белгосуниверситета, исследуя экологическую обстановку в Солигорском промышленном районе, установили, что из солигорских гор ежегодно стекает три миллиона кубометров соленой воды, которая тоже ежегодно увеличивает засоленность близлежащих земель на 70 — 80 метров. Словом, природа не остается в «долгу» перед людьми…
Миллионы гектаров некогда плодородных земель выведены из сельскохозяйственного оборота из-за горных работ, эрозии, подтопления, засоления. Бедствием для Беларуси, Украины и некоторых областей России явилась чернобыльская трагедия.
А еще начались строительство гигантских свинокомплексов, мелиорация земель...
— Петр Миронович всегда лично интересовался, как идут у нас дела, и всегда давал все, что надо, — рассказывал директор Института мелиорации. — Мелиорация была провозглашена приоритетным направлением, трест «Полесьеводстрой» был тогда настоящим государством в государстве. При Машерове на Полесье начались зимние паводки и песчаные бури летом, но ЦК КПБ погоде не мог приказать…
Но если бы земли Полесья не осушались, сегодня от высокоурожайной сельскохозяйственной Брестчины осталась бы половина области.
— Занять в то время другую линию и не содействовать строительству крупных предприятий, выступать против гигантомании было просто невозможно, — вспоминает А. В. Горячкин, бывший постоянный представитель Совета Министров БССР в Москве. — Все были уверены, что тем самым Белоруссии оказывают большое доверие, за счет новостроек она поднимет экономику.
Разве мог кто-нибудь в то время выступить против строительства Гродненского завода «Азот», «Беларуськалия»? Честно говоря, технической грамотности и опыта в этом вопросе не было. Академии наук (СССР и БССР), возглавляемые А. П. Александровым и Н. А. Борисевичем, тоже не насторожились, что какое-нибудь химическое предприятие в будущем принесет вред человеку. Никто настойчиво, твердо, убедительно не поднял голос, все поддерживали мнения, что крупные предприятия развивают республику, а значит, и страну. Намечали лишь единичные мероприятия, которые, считалось, гарантируют безопасность проживания человека, экологическую чистоту: вентиляция, водообеспечение, очистка от газов и другие. Этого ученым казалось достаточно.
Впрочем, многие объекты поручали строить именно Белоруссии, мотивируя тем, что здесь высокая исполнительская и технологическая дисциплина. Этим принципом особенно руководствовался бывший министр химической промышленности СССР Л. А. Констандов, насаждая в республике десятки вредных для человека предприятий. В Беларуси его хорошо встречали, шли навстречу. Он умел убеждать, в том числе и Машерова, и Косыгина.
Я был членом ЦК КПБ, депутатом Верховного Совета БССР Ни разу не слышал, чтобы первый секретарь конфликтовал с кем-нибудь, жаловался, спорил с высокой трибуны насчет целесообразности строительства тех или иных предприятий из-за того, что они вредны для населения. Хотя мы все свято верили в гигантоманию, в то, что поднимать экономику нужно любыми средствами. Вперед смотрели не дальше ближайшего десятилетия. Многое перенимали за границей, хотели догнать Францию, Западную Германию. А на Западе сразу же увидели, чем вредна гигантомания,
быстро нашли средства, чтобы предотвратить негативные последствия...Тем не менее в магазинах было достаточно товаров. Белоруссия обеспечивала Москву и Ленинград мясом и картошкой. Помнится, не хватало яиц. Быстрыми темпами начали строить птицефабрики, и проблема была решена. За четыре года и восемь месяцев десятой пятилетки в специальных хозяйствах отрасли было получено 6,6 миллиарда штук яиц и 246 тысяч тонн мяса птицы.
Машеров пристально следил за тем, как развивается в республике племенное животноводство. По его рекомендации ученые по племенному делу объездили десятки американских ферм, привезли оттуда высокопродуктивный скот голштинской породы. Потом были поездки в Германию, Данию, по Европе. Диссертацию одного из энтузиастов этого дела Евгения Раковца, будущего кандидата сельскохозяйственных наук, заметили в «верхах», а сам Машеров «дал добро»: именно чернопестрый скот должен кормить-поить республику в будущем. И, как показали время и опыт, его стратегическое решение было правильным.
А как быстро сошла с повестки дня проблема отсутствия в продаже детского молока! Правительство страны, возглавляемое Косыгиным, работало компетентно, быстро реагировало на колебания экономики. Однако часто требовалась помощь республике и от Москвы.
Волновали ли экологические проблемы Машерова? Да, он беспокоился, что Беларусь теряет свой зеленый природный цвет. В 1971 году на XXVII съезде Компартии Белоруссии, в докладе, о проблемах экологии было лишь одно предложение. А вот на XXVIII съезде, через пять лет, экологии в своем выступлении он уделил довольно много внимания.
— Наш общий долг перед настоящим и будущим, - сказал он, - заботиться об охране окружающей среды, о том, чтобы передать ее новым поколениям обогащенной добрыми находками, достоянием, преобразованным нашим трудом. Мы должны оставить потомкам не только индустриальные гиганты, но и ухоженные поля, чистый воздух, зеленый шум лесов, незамутненную ясность рек и озер.
Машеров понимал, к чему может привести строительство вредных гигантских производств без природоохранных мероприятий. В последний год своей жизни он посетил Солигорск, чтобы выяснить возможность внедрения импортных технологий переработки солеотвалов.
Руководитель республики не только заботился о развитии новых отраслей производства, но и ставил на повестку дня поэтапное решение тех глобальных проблем, которые диктовала жизнь. В данном случае — обеспечение экологической защиты природы и человека. Для этого он искал опору в людях науки. Даже в свой предпоследний в жизни рабочий день Машеров провел встречу с учеными Академии наук БССР.
***
Машеров принял самое непосредственное участие и оказал активную поддержку конструкторам МАЗа в создании автопоездов. В конце шестидесятых Председатель Совета Министров Алексей Косыгин посетил Минский автозавод. Ему показали всю производимую у нас технику.
— Я видел в Швеции большие автомобили, почему таких нет у нас? — спросил Алексей Николаевич, имея в виду автопоезда. Михаил Высоцкий, генеральной конструктор, переглянулся с директором и говорит:
— Сейчас покажем.
И повел в экспериментальный цех, а там стоит наша гордость: автопоезд.
Показали Косыгину. У того улыбка на лице:
— Вот это сюрприз! Молодцы, что работаете, не отстаете. Давайте нам быстрее эти автопоезда.
Кровь по жилам заиграла от радости у главного конструктора:
— Разрешите, Алексей Николаевич, приобрести хороший западный автопоезд — для изучения конкурента.
— Естественно. Приобретайте — поддержим.
И купили несколько разных образцов для исследований. Очень скоро появились и наши экспериментальные образцы. Вот какое вдохновение, рабочее и продуктивное, двигал по стране Косыгин!
Сделали эти автопоезда, но возникли прблемы с организацией серийного выпуска, хотя сам Косыгин поддерживает. Как бы не так.
В ту пору никто в СССР автопоездов не выпускал, и зарубежные фирмы, делавшие их, можно было сосчитать по пальцам. В этой ситуации нужно быть одержимым, чтобы чего-то добиться.