Петр Первый и его время

Ходила молва о том, как Петр, сажая желуди, заметил, что на'лице одного из присутствовавших мелькнула скептическая улыбка. Разгневанный царь, заметив ее, сказал:

«Понимаю! Ты мнишь, не доживу я матерых дубов. Правда! Но ты — дурак; я оставляю пример прочим, чтоб, делая то же, потомки со временем строили из них корабли. Не для себя тружусь, польза государству впредь».

Обозревая небольшую крепость, свой скромный одноэтажный домик с тремя покоями, срубленный из сосновых бревен, царь мечтал об оживленном городе с гаванью не хуже амстердамской. У причалов — амбары с пенькой, смолой, кожей и железом, разноязычный говор купцов, прибывают из стран Западной Европы и корабли, трюмы которых загружаются русскими товарами…

Отчасти эта мечта осуществилась при жизни Петра. 28 сентября 1714 г. во время торжественного спуска корабля «Шлиссельбург» царь, обращаясь к сенаторам, генералам, морским начальникам и иностранным гостям, приглашенным на празднество, с гордым сознанием содеянного заявил:

«Есть ли кто из вас такой, кому бы за двадцать лет пред сим пришло в мысль, что он будет со мною на Балтийском море побеждать неприятелей на кораблях, построенных нашими руками, и что мы переселимся жить в сии места, приобретенные нашими трудами и храбростию?

Думали ли вы в такое время увидеть таких победоносных солдат и матросов, рожденных от российской крови, и град сей, населенный россиянами и многим числом чужестранных мастеровых, торговых и ученых людей, приехавших добровольно для сожития с нами?

Чаяли ли вы, что мы увидим себя в толиком от~исех владетелей почитании?»

Петр владел ораторским искусством и умело им пользовался. В цитированной речи, произнесенной с большим подъемом, он как бы подводил итоги усилий страны, 14 лет боровшейся за выход к морским просторам. Заметим, что то, что Петру казалось чудом, что он называл Парадизом, имело весьма скромный вид.

Из описания города, составленного тремя-четырьмя годами раньше произнесенной речи (1710–1711 гг.), видно, что его первоначальным центром была Троицкая площадь, расположенная рядом с Петропавловской крепостью. Там находились Троицкий собор и правительственные учреждения, там устраивались празднества.

Васильевский остров фактически еще не был заселен. Его покрывали заросли кустарника, между которыми Паслись коровы, лошади и мелкий скот. В 1711 г. на острове стояло единственное жилое сооружение — двухэтажный деревянный дом Мен-шикова. Канал, проведенный от Невы к дому, позволял князю, выйдя на крыльцо, сесть в шлюпку. Позади дворца был разбит парк. Меншиков еще долгие годы будет хлопотать о его насаждении и украшении скульптурами, купленными в Италии. На стрелке Васильевского острова стояли три ветряные мельницы.

Самой заселенной частью города был Адмиралтейский остров. На нем, как выше отмечалось, размещалась Адмиралтейская верфь — крупнейшее предприятие страны. Вдоль Невы, между Адмиралтейством и Летним дворцом Петра, завершенным постройкой в 1711 г. и сохранившимся доныне, стояли дома вельмож, графа Апраксина, Шафирова, Головкина. Рядом с Адмиралтейством стояли беспорядочно разбросанные жилые строения русских и иностранных мастеровых, работавших на верфи и канатном дворе. Во всем городе в это время насчитывалось 700–800 дворов с восемью тысячами жителей.

Благоустройством города Петр всерьез начал заниматься после Полтавской победы и овладения" Прибалтикой. Утверждение России в Прибалтике и присоединение Выборга обеспечивали новому городу безопасность. В письме к «князю-кесарю» по поводу овладения Выборгом царь заявил: «…Чрез взятие сего города Санкт-Петербурху конечное безопасение получено».

Царь мог воспользоваться двумя возможными способами застройки своего Парадиза: либо снести уже построенные дома и застраивать город в соответствии с новой планировкой, либо смириться с существовавшей застройкой и дальнейшую планировку приспосабливать к ней. Петр сначала отказался от обоих вариантов, решил Петербург оставить таким, каков он есть, и искать новое место под город, где ничто не ограничивало осуществление градостроительных замыслов.

Каким виделся царю новый город?

Главную отличительную особенность ему должны были придать не столько прямые улицы с домами, фасадами выходящими на них, парки, бульвары и площади, сколько каналы, которым собственно и отводилась роль улиц и основных путей сообщения.

Выбор Петра пал на остров Котлин. Проект плана предусматривал прямоугольную сеть каналов, вдоль которых должны были стоять дома дворян, купцов и ремесленников. В начале 1712 г. Петр издал указ о принудительном переселении на остров Котлин «по окончании сей войны» по тысяче семей дворян, купцов и ремесленников. Сенат даже утвердил список дворян, подлежавших переселению. Его возглавляли сенаторы и представители знатнейших фамилий. От осуществления этого плана царь в конце концов отказался.

Интенсивное заселение острова связывалось с окончанием войны, но ее конца не было видно. Остров, кроме того, был уязвим для неприятельского нападения. — Наконец, ограниченные размеры острова оказались несовместимыми с планом создания грандиозной столицы. Поэтому остановились на продолжении застройки Петербурга, но решено было жестко придерживаться его планировки. Центром города должен был стать Васильевский остров, представлявший собой в значительной мере пустырь. Следовательно, исключался снос уже построенных зданий, как это, например, надо было делать на Адмиралтейской стороне.

В 1716 г. в Россию прибыл известный французский архитектор Леблон, которому Петр поручил составить план столицы. Чертежи Леблона и планы типовых зданий были отправлены на утверждение царю, находившемуся в это время за границей. Он отложил утверждение плана до своего возвращения, а относительно типовых зданий заметил, что окна в них следовало делать меньших размеров, «понеже у нас не французский климат».

План Леблона представлял образец так называемого регу-лярного города, застройка которого должна была осуществляться под бдительным оком правительства. Оно должно было предусматривать все мелочи градостроительства и городского быта, начиная от проектов зданий и кончая санитарным состоянием рынков.

Небывалое по интенсивности строительство города началось с 1717 г. Ежегодно возводилось по нескольку сотен домов, так что к концу жизни Петра столица превратилась в большой город с сорокатысячным населением. Возникновение крупного центра на пустом месте и в столь сжатые сроки явилось сенсацией, небывалым в Европе событием.

Вместе с тем возникновение Парадиза на болотной местности, часто заливаемой водами Невы, стоило народным массам неслыханных жертв. Город создавался на костях тысяч людей, ежегодно погибавших от недоедания, антисанитарных условий, изнурительного труда и сопутствующих этим обстоятельствам эпидемий. Из вотчин, расположенных в Московской, Воронежской, Казанской и других губерниях, в зимние месяцы на дворянские подворья новой столицы тянулись обозы со всякой снедью. Работные люди, занятые на строительных работах, платили за продукты питания втридорога.

Ежегодно, начиная с 1710 г:, на строительных работах было занято по 40 тысяч крестьян и горожан, согнанных со всех районов страны, в том числе и из сибирских городов. Многие из них гибли в пути, другие — в самой столице. В июле 1716 г. Мен-шиков извещал Макарова, находившегося вместе с царем за границей: «Также в Питергофе и в Стрелиной в работниках больных зело много, а умирают. непрестанно, и с которых нынешним летом болыпи тысячи человек померло».

К 1725 г. Петербург достиг высокой благоустроенности. Иностранец, оставивший описание Петербурга в 1710–1711 гг., отметил: «Когда один только день идет дождик, то уже нигде нет прохода и на каждом шагу вязнешь в грязи». Теперь все улицы столицы были вымощены камнем. Обязанность мостить улицы выполняли сами жители, каждый прибывающий в Петербург гужом должен был доставить на возу три камня весом не менее 5 фунтов, а на каждом судне — по 10–30 камней. Камнем покрывали не середину улицы, а полосу в полтора-два метра шириной, примыкающую к домам, то есть, как бы мы сейчас сказали, тротуар.