Петрова притча

– Прости, прости, я не хотел. Я сделаю все, что ты сказал. Завтра же отправлюсь! Значит, я буду богатым?

– Я сказал тебе – там тое счастье. А уж что ты под этим словом подразумеваешь – то и ищи.

– Незнакомец растворился. Как и не было его. Только сандалии почему-то остались у кресла. Странно, что это было и почему он ушел без сандалий? В этот момент кто-то закряхтел и сандалии исчезли.

– Память ни к черту…

Наутро Петр проснулся таким бодрым, каким не помнил себя давно. И, что самое главное и удивительное, он совершенно отчетливо помнил свой сон. Нет, надо все обдумать. Он сел на постели, скрестив ноги. Итак, что же было сегодня ночью? Сон? Уж чересчур реалистичный. Ну, не явь же? Он взглянул на кресло напротив. Кресло было старое, видимо, никто им не пользовался уже много лет. И, о кошмар! Оно было с конкретными вмятинами от человеческого…ну, тела. Петр отчетливо помнил, что вовсе не использовал его. Разве что, в качестве вешалки. Но только не по назначению. А тут… две отчетливые вмятины от человеческой задней части! Вот те раз! Значит, не сон! Господи, так это был ты?! Ну, конечно, как же я сразу не сообразил? Значит, все правда и впереди меня ждут и приключения, и главное – богатство! Он вскочил с кровати. Так, сегодня был последний день его пребывания в отеле. Все равно, нужно выписываться. А где жить? Где, где? На горе! Как-нибудь, устроюсь. Теплые вещи есть. Да и что я там так долго буду делать? Откопаю клад, и домой, к счастливой и обеспеченной жизни! А продукты на неделю? Ладно, куплю, а там посмотрим. Жаль, не попрощался с Полом и Стивеном… Ладно, как спущусь обратно богатейшим человеком, они лопнут от зависти! Правильно! Лучше потом. А сейчас – в путь!

Наскоро собрав вещи, Петр проскочил по магазинам, купил все необходимое, упаковал все в огромный рюкзак и направился к основанию горы. Разумеется, с фронтальной ее стороны был обычный подъем, как на подъемнике, так и пешком. Но ведь ночной гость строго-настрого приказал взбираться с ее обратной стороны, да и зачем мне рисоваться перед всеми? Не дай Бог, кто-нибудь увяжется, и тогда – пропало дело! Нет, помучаюсь, но залезу с тыльной стороны. Дорога до основания заняла у него почти полдня. Ни одной живой души. И как же туда залезть? Ведь высота ее больше километра! Вот, кажется, с этой, лесистой стороны должно получиться. И Петр двинулся в путь. Кто когда-нибудь пытался лезть в гору с тяжеленным рюкзаком, легко поймет, какой это изнурительный труд. Когда буквально каждый метр дается с огромным трудом. А если посмотреть вниз… нет, лучше туда не смотреть. Он полз дальше и дальше по скале, цепляясь за ветки и камни. Кроссовки его, кажется, до вершины не доживут. Ну, ладно, хватить хныкать, нужно идти. Стало смеркаться, а вершина даже еще и не показалась на вертикальном горизонте. Значит, нужно искать место для ночевки. Поднявшись еще на несколько метров, Петр обнаружил небольшую выемку в скале. Она была как раз для того, чтобы уместить его и его неподъемный рюкзак. Расположившись поудобнее, Петр достал упаковку сосисок, батон хлеба, сок и начал трапезничать. Какая же красота смотреть на мир с высоты, тем более, на закате солнца! Эх, люди-людишки! Да вам вовек такого не увидеть в своей жизни! Жаль, нельзя встать во весь рост, а так хочется распрямиться, распахнуть руки, как крылья… Ах ты ж зараза! Это огромная чайка, пролетая мимо, выхватила у него прямо из руки полбатона хлеба! Чтоб тебе, горластая! Ну, не беда. Провизии я набрал предостаточно. А теперь спать. Он подложил рюкзак под голову, сам накрылся непромокаемым плащом, и курткой и …заснул. В эту ночь никто не приходил к нему в его сон и ничего не вещал. А жаль. Он так надеялся. Хотя, чего жалеть? Все уже сказано, указания даны, осталось только их выполнить. И он принялся ползти все дальше и дальше к вершине. Хоть бы тропинка какая! Подъем стал еще более тяжелым. Временами растительность заканчивалась, и тогда идти было еще труднее – ухватиться было практически не за что, а еще возникало неуемное желание – бросить злосчастный рюкзак, который так и тянул его вниз, в пропасть. После обеда солнце скрылось, и пошел накрапывающий дождик. Идти стало скользко. Затем, дождь усилился, и Петр понял, что и сегодня добраться до вершины – не судьба. Не хватало еще навернуться вниз, когда цель уже так рядом! Он пытался найти нужную выемку в скале, но она ему, как назло, не попадалась. Зато он уже почти добрался до сваленного дерева. Вот где он и передохнет. Так и вышло. Он прекрасно устроился за стволом некогда упавшей огромной сосны. И безопасно, и относительно сухо от торчащих сосновых лап. Наскоро перекусив, он свернулся в клубок, он уже было начал засыпать, как, откуда ни возьмись, из-за ствола на него уставились два зеленых глаза! Мурашки величиной с кулак пробежали по его спине.

– Кишь! Кишь, нечистая! – прошипел он в глаза. Но глаза продолжали смотреть на него, то сужаясь, то округляясь, как будто, от удивления. Петр принял оборонительную позу боксера и тоже замер в ожидании, пытаясь привыкнуть к темноте. Наконец, он начал различать очертания этого существа. Нет, не змея и не волк. Что-то небольшое и мохнатое. Наконец, когда его глаза привыкли к темени, он разглядел, что это какое-то не то сумчатое, не то кроликоподобное. Он видел таких пару раз в лесу. Это были очень добродушные существа, которых туристы кормили прямо с рук. Называются даманы. Ааа, вот кто ко мне пожаловал! Ну ка, ид сюда, будем греться вместе! Он протянул к нему руку, но в тот же момент какая-то невидимая и бесшумная сила схватила кролика и мгновенно исчезла. Это же сова! Так бесшумно летают только совы. Жаль кролика. Ну, что ж, для кого-то он не подушка, а пища.

Утро врезалось в него ярким лучом солнца. Прямо в правый глаз! Он открыл глаза, попытался вскочить на ноги, но вовремя сообразил, где он, и, что делать этого не следует. Ну, что ж, приключения продолжаются! Вперед, к вершине! За ночь подсохло, и он без особых трудностей добрался до вершины. Вскарабкавшись на самый верх, Петр был просто поражен! Такого не может быть! Верх горы был абсолютно плоским. Точно, как тарелка! Table Mountain! Такое впечатление, что какой-то великан действительно аккуратно срезал ножом верхушку горы и верх ее был абсолютно плоским. Хоть в футбол играй! Так, ну, теперь можно и передохнуть! Весь день впереди! Все успею. Он выложил свою нехитрую провизию, перекусил и, довольный и почти счастливый, начал готовиться к дальнейшей части путешествия. «Увидишь три сосны». Их тут далеко не три. Куда же идти? Влево? Вправо? Иду прямо, а там разберемся. Шаг за шагом, метр за метром Петр обследовал вершину горы. Снизу казалось, что она маленькая, а на самом деле! Пока все обойдешь, все ноги сотрешь в кровь. Кстати, о ногах. Петр глянул на свои кроссовки и тяжко вздохнул. Кажется, относил. Вид их был ужасен, но, к сожалению, другой обуви у него не было. Ладно, как-нибудь переживу, зато потом у меня будет все! И кроссовки, и туфли из крокодиловой кожи, и машины, а может, и самолет! Надо спешить. Скоро стемнеет, а я так и не нашел эти чертовы сосны. Где же они могут быть? Нужно взять левее, ближе к обрыву. Там я еще не смотрел. Так и есть! Вот они, мои родные! Точно! Три штуки. Высокие, стройные, стоят отдельно! Петр встал между ними, отмерив середину треугольника. Так, и где тут север? Вот те на! А как же его определить, коли под рукой нет ни компаса, ни даже солнца. Так, нужно вспомнить азы молодого следопыта. Учили же нас когда-то в школе. Помнится, мох растет на северной стороне дерева. Давай-ка посмотрим на те же сосны. Точно, вот мох. И растет он не на стороне, где обрыв, а на противоположной, куда мне и нужно идти. Петр встал между соснами, повернулся в сторону севера и двинулся, четко отсчитывая шаги. 28,29, 30! А вот и сухое дерево! Значит, клад под ним. Вот и отлично! Теперь спать, а с утра – копать, копать и копать! Настроение у Петра было отличное! Душа кричала и радовалась. Вот оно, счастье, совсем рядом, буквально под ногами! И как же тут уснуть, когда блеск бриллиантов под ногами буквально освещает заветную поляну! Петр не находил себе места. А давай-ка я начну копать сейчас? А что? Ночь лунная, светлая, глядишь, к утру и управлюсь. Как говорится, ударными темпами выполним пятилетку до срока! И он начал копать. Земля сначала была мягкой, податливой, но с каждым сантиметром копать становилось все тяжелее. К тому же, он не знал точно, с какой стороны дерева нужно искать? Как же я так опростоволосился и не спросил у Него? Вот теперь мучайся. Начали попадаться корни и справиться с ними было почти невозможно. Он пытался разрубить корни киркой, лопатой, но они были крепкие, даром, что дерево сухое. Баобаб какой-то! Петр только и успевал, что смахивать пот со лба. Через час он снял рубашку, и стал похож на какого-то неандертальца на охоте, забивающего упавшего, но очень живучего мамонта. Ближе к утру, Петр совсем обессилел и вынужден был прекратить работу. Уставший, голодный и мокрый от пота, он свалился на рюкзак и тут же уснул. Ни есть, ни пить уже не было ни желания, ни сил. Открыл глаза он уже ближе к обеду. Солнце вовсю светило, превращая плато в некую сказочную страну. С трудом поднявшись на колени, Петр понял, что нет такой части тела, которая бы у него не болела. Ломило буквально все: руки, грудь, ноги, шею. Даже голова, казалось, тоже была не в состоянии вынести всеобщей боли и отказывалась что-то соображать. Господи, что же теперь делать? Нет, даже мысли о копании были для него убийственными. Ну, ничего, ничего, торопиться мне некуда. Еда, питье есть. Так что, пока буду отдыхать. Весь день он отлеживался, пытался ходить, разминал затекшие члены, затем перекусил и снова увалился спать. Так продолжалось два дня, пока его тело начало потихоньку размокать и те места, где у нормальных людей обычно бывают мышцы, из камня превратились обратно в дряблую кожицу. Петр напряг мускул и, к своему удивлению, обнаружил, что этого самого мускула у него нет. Странно. А я всегда думал, что отлично сложен. Выходит, кроме скелета и кожи у меня ничего не выросло? Да и откуда чему взяться, когда он ни разу не поднял гантель и не подтянулся на перекладине. Дааа, с этим нужно что-то делать. Хотя,…если хорошо подумать, зачем мне мышцы, когда за меня будут работать другие, а под изящной одеждой не видно щуплое тело. Что? Женщины? Да они будут валяться у моих ног, в надежде, чтобы я хотя бы обратил на них свое драгоценное внимание! Так что, по всему выходит – не нужен мне ни спорт, ни зарядка. Если, конечно, у тебя есть деньги!

На третий день работа продолжилась. Яма вокруг дерева была уже довольна глубокая, почти по пояс, но никаких намеков на клад! Ничего, - успокаивал себя Петр, нужно копать, ведь ОН же сказал, что тут работы на неделю!

Неделя приближалась к концу, и яма была уже в его полный рост, так что Петру пришлось выдолбить в ней ступени. И опять ничего! И вот, в конце седьмого дня, когда солнце уже, зевая, махало рукой из-за горизонта, его кирка ударилась во что-то твердое. Аккуратно! Здесь торопиться не надо. И Петр начал потихоньку обкапывать твердый предмет лопатой и руками. Сердце бешено колотилось. Вот оно! Наконец-то! Все было не зря, все мои труды и муки! Петр вспомнил, чего только он не натерпелся за эти дни! Грязный немытый, небритый, со страшной черной физиономией, в грязных оборванных одеждах, подвязанных шнурками к ногам бывшими кроссовками. Робинзон Крузо на своем острове, видимо, выглядел куда более презентабельно. Когда стало уже совсем темно, Петр из последних сил выбрался из ямы и, сразу же заснул прямо на земле, не в силах даже прикрыться плащом.

Сон его был тяжелым, снились мать, отец, какие-то чудища в обрамлении облаков. Мать плакала навзрыд, отец курил и молча смотрел ему в глаза. Господи, я даже забыл про родителей, как будто бы они вообще не существуют и никогда не существовали в моей жизни! Наверное, это неправильно. Но самое главное – это клад! Все остальное подождет. Золото, бриллианты, драгоценности! Какая же жизнь ждет меня в скором времени! Аж дух захватывает! Скорее бы утро, и я, наконец, обрету все, к чему я так много лет стремился!

Петр открыл глаза, когда самый первый луч солнца лишь затронул макушки сосен на Столовой горе. Он вскочил на ноги, абсолютно не чувствуя усталости и тут же, схватив лопату, ринулся к заветной яме с кладом. Но, лишь только он занес ногу над ступенькой, как тут же окаменел: на дне ямы что-то шевелилось. Это был некий сгусток блестящей разноцветной массы, а поскольку яма еще была в тени раннего утра, сразу понять, что же это такое, было практически невозможно. Петр склонился над краем и начал внимательно вглядываться вниз, в мерцающую животную массу. Не может быть! Это были змеи! И их было так много, что сложно было передать. Тем боле, пересчитать. Все они были разных пород. Черные, желтые, зеленые, полосатые. И вся эта жуткая масса была переплетена так, что, видимо, расплести это кружево было уже невозможно никогда. И что же мне теперь делать? И это тогда, когда клад был уже у меня в руках! Злости Петра не было предела. Он ходил вокруг злополучной ямы, как дикий вепрь, который готов был прыгнуть в нее и перекусать всех этих гадов, которые осмелились встать на его пути! В конце концов, не так-то это страшно. Я их выкурю! Точнее, сожгу! Он начал быстро собирать хворост и скидывать его в яму. Когда, как ему показалось, его было достаточно, он зажег кусок своего плаща и кинул вниз, в кишащую массу. Ага! Вот вам! Будут знать, как со мной связываться! Он со злорадством наблюдал, что происходит внизу. Но только он склонился над краем ямы, как тут же вскочил и полез на ближайшее дерево. Дело в том, что змеи начали резко ползти вверх, спасаясь от огня. Черт бы вас всех побрал! Петр сидел на толстой ветке крепкого дерева в паре метров от земли, понимая, что это временное прибежище его не спасет. Как угадал. Часть гадов поползла именно к нему по стволу дерева, угрожающее шипя и раскрывая жуткие пасти. Он быстро спрыгнул и помчался подальше от змеиной свадьбы. Пробежав метров тридцать, остановился, прислушался. И куда я бегу? Мне никак нельзя покидать это место! Что же делать? Он поднял голову вверх, как бы призывая Господа в помощь, как в этот самый момент хлынул проливной тропический ливень! Укрывшись под кроной огромной сосны, Петр решил подождать, что же будет дальше. Ливень все не прекращался. Он лил, как из ведра, и вскоре вся поляна превратилась в болото. Петру стало холодно, и жутко обидно за все, что сегодня произошло. Неужели Господь отвернулся от него в самый ответственный момент его жизни? Не может этого быть! Ведь он же сам дал мне подсказку, значит, он любит и верит в меня! Почему? Не знаю. Я никогда не был набожным. В церковь не ходил, не молился, хороших поступков … ну да, вроде, и не вспомнить. Тогда за что же? Ну, не знаю. Ему виднее. Так он провел весь день под сосной в грустных мыслях, мокрый и жалкий. Когда же, наконец, ливень закончился, так же внезапно, как и начался, Петр поскакал, как кролик, по кочкам к заветной яме. Змей вокруг видно не было. А что же в яме? Караул! Она была доверху наполнена водой! Что теперь делать? Не нырять же за кладом? И вычерпать воду нереально… Буду ждать. Опять ждать?! Ожидание было настолько тяжелым и невозможным, что Петр, все-таки начал вычерпывать воду из ямы. Несмотря на то, что дождя больше не было, яма высыхала крайне медленно. К тому же, у Петра напрочь закончилась провизия. Из продуктов осталось только пара корочек хлебы и банка рыбных консервов. И все это нужно было растянуть хотя бы на два-три дня до полного высыхания ямы. Петр остервенело черпал воду из ямы то лопатой, то импровизированным черпаком, который он смастерил из кирки и плаща. Сам он был похож уж даже не на Робинзона Крузо, а, скорее, на Бен Ганна, так жалок и страшен был его вид. К концу третьего дня вода уже практически сошла, и Петр смог спуститься вниз. Окончательно вычерпав остатки воды, они принялся обкапывать громоздкий ящик. Однако, это оказалось совсем не просто. На этой глубине откуда ни возьмись появилась новая порода не то халькоперита (разновидность руды), не то медного колчедана, что значительно усложнило извлечение заветного ящика. Еще несколько часов ушло, чтобы раскопать эту крепкую породу. Сам ящик оказался оббитым железом и вид имел крайне древний, что еще больше будоражило воображение искателя драгоценностей. Петр окончательно превратился в нечто, с трудом напоминающее человека, весь в глине и грязи, оборванной одежде и волосами-сосульками. Только глаза его горели, как у сумасшедшего. Титаническими усилиями Петр вытащил огромный деревянный ящик из воды, бережно вытер его остатками плаща и принялся колдовать над замком. Замок был навесной, весь ржавый и, на удивление, маленький для такого солидного груза. Петр легко сбил его и, с невероятным трепетом приоткрыл крышку. Под ней располагался холст, который что-то прикрывал. Трясущимися руками Петр приподнял край холста. Под ним была еще одна коробка. Она была обшита дорогой атласной материей багрового цвета, расшитая золотыми вензелями. Как же красиво упакованы бриллианты! Сдернув холст, Петр осторожно приоткрыл атласную коробку. Внутри она была обшита розовым атласом… А где же…бриллианты? На дне коробки лежал пергаментный свиток. Вид его был таким старым, что, казалось, пролежал он здесь не одну сотню лет. По крайней мере, выглядел он не моложе египетских пергаментов. Может, в нем точное расположение клада? Это было бы не совсем хорошо, но и не совсем плохо, - успокаивал себя Петр, а сердце, казалось, вот-вот вылетит из груди. Он медленно раскрыл свиток, боясь, чтобы он не рассыпался у него в руках. Посередине свитка было начертано каллиграфическим почерком только одно: «Клада здесь нет». Сознание Петра помутилось, он выронил свиток, упал ничком в грязь и потерял сознание.

Очнулся Петр поздней ночью от препротивного оханья какой-то ночной птицы. Боже, что со мной было? Он нащупал ящик, пергамент… и все вспомнил. С трудом выбравшись из ямы, свалился на траву и затих. Нет, он не спал. Он думал. За что? За что ему такое? Это невозможно было даже себе представить! Выходит, ОН все знал и специально наказал его? Но ведь это так жестоко! Он даже не хотел об этом вспоминать, но реальность все возвращалась и возвращалась к нему жутким стариком, нахально ржущим ему прямо в лицо. Как же мерзко и обидно! С этими мыслями он и встретил рассвет. Попробовал двинуться, но любое движение причиняло ему жуткую боль во всем теле. Наверное, я умираю, - подумал он, и провалился в глубокий сон. Как ни странно, спал он спокойно, как младенец. Вдруг, он отчетливо увидел ЕГО. ОН был одет очень скромно, в холщовую рубаху и такие же холщовые широкие штаны. На ногах у него были все те же сандалии. Лик его был светел, но, как Петр не вглядывался, не смог отчетливо разглядеть его лицо. ОН сначала молча смотрел на Петра, потом отвернулся и собрался уходить. Как! И ни слова?

– За что? – выкрикнул в отчаянии Петр.

– А что, не за что? – усмехнулся ОН, повернувшись вполоборота.

– Не знаю, может, и есть. Но это так жестоко! Как ты мог?

– Я пошутил.

– ???????? Как… как так…пошутил?

– А чему ты удивляешься? Я же нормальный человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Равно, как и чувство юмора. Согласен, не часто мне приходится шутить. А иногда очень хочется. Но, по-моему, в этот раз получилось здорово? Да?

– Нет! НЕ здорово! – не удержался Петр.

– Ну, ну, не стоит так расстраиваться. Жаль, могли бы вместе посмеяться. Ну, как знаешь, - Он развернулся и пошел прочь.

– Постой! Что же мне теперь делать? Ведь ты меня обманул, показав ложную дорогу? Так не честно!

– Почему же ложную? Отнюдь. А сказал тебе истинную правду. Видимо, ты пока ее не понял. И дорога лежит прямо у тебя под ногами. Жаль, что ты ее не видишь. – С этими словами ОН развернулся и исчез.

Петр тяжело вздохнул. Нужно было спускаться. Но куда ему идти? В какую сторону? И зачем? Да, теперь уже все равно. Пойду, куда глаза глядят. Домой, конечно, не смогу. Да и денег нет. И стыдно. Ладно, разберемся, не будем унывать! Ведь дорога к счастью у меня под ногами! Значит, просто нужно ее увидеть. Он взял рюкзак и начал спуск. Чтобы не пугать людей, он стал спускаться по сложной звериной тропе. Когда Петр, наконец-то добрался до моря, он сбросил все свои лохмотья и с криком ринулся в прохладную осеннюю воду океана. Плескался он там так долго, пока не стал замерзать. Вытащив из рюкзака свежие вещи, он переоделся, сжег свои лохмотья. Жаль, нет зеркала. Ну, ничего, пойдет и лужа. Господи! На кого же я похож! Страшно взглянуть! Он вытащил бритву и долго скоблил свое лицо, очищая его от клочковатой бороды. Расчесав волосы, он снова посмотрел в свое отражение. Ну вот, совсем другое дело! Куда теперь? А…, пойду прямо. А может, к ребятам? Нет, еще рано. Да и стыдно. И он побрел по дороге в город. Только сейчас он понял, как же хочется есть. Пошел второй день голодухи, а рассчитывать на то, что его кто-то покормит, было сложно. Завернув за угол, он вдруг обнаружил небольшую православную церковь. Ну и дела! Откуда она тут взялась? Хотя, в Кейптауне живет не так уж мало русских. И тут он поймал себя на мысли, что еще ни разу в жизни не был в церкви! Вот и повод зайти. Он слышал, что в церковь заходят для того, чтобы пообщаться с Богом через попов. Извините, священнослужителей. Да, ему есть о чем пообщаться. А может, ОН и так меня услышит, без посредников? И Петр твердой походкой направился ко входу. Зайдя внутрь, он был и ошарашен, и удивлен одновременно. Сама обстановка внутри церкви была до того спокойна и одушевлена, как будто бы была частью его самого. Стоял какой-то успокаивающий и дурманящий запах. Позже он узнал, что это был запах ладана. Поскольку церковь была не очень большой, в ней стоял полумрак, в котором, как в сказке, угадывались какие-то неведомые лики святых, богатое убранство и росписи по стенам и потолку. Было очень красиво… и спокойно. Краски на фресках не пестрили яркостью, а были приглушенными, спокойными, пастельными. Лица на иконах были прекрасными, благостными и рассудительными. От них исходил покой и душевное равновесие. Петр стоял, раскрыв рот и не мог оторвать глаз от увиденного. Век бы так стоял и любовался этой красотой всю жизнь. Боже, как же красиво и спокойно! Почему я раньше не был в церкви? Теперь я понял, что это единственное место для общения человека с Богом. Он не заметил, как к нему подошел священник. Тот легонько тронул Петра за плечо и тих спросил:

– Что привело тебя в храм божий, юноша?

Петр не нашелся, что ответить и просто пожал плечами.

– Давай-ка мы с тобой поговорим? Хочешь? Петр кивнул. Они отошли в сторону, ближе к алтарю. Священника звали Феофан. Ростом он был выше обычного, с длинной окладистой бородой и теплыми глазами. На вид ему было лет 45-50. Он быстро расположил Петра к разговору и тот выложил ему все, что с ним произошло за последнее время. Феофан задумался и, вдруг произнес:

– А почему бы тебе не пожить при церкви?