Петрович и Серый в Иномирном легионе

— Рине нужно было срочно написать несколько статей и кучу заметок. Вчера был этот, как его… Во — дедлайн, крайний срок. Она вообще вокруг ничего не видела. Если бы не соседки по общежитию, забыла бы, что покушать нужно. И ты же ей не сказал, что по-настоящему в жёны зовёшь.

— Рано ещё, — буркнул Змей. — Жду, может, сама догадается. На прогулку приглашал, цветы дарил, уже не знаю, как ещё намекнуть.

— Возьми с собой на патрулирование, — предложил Петрович.

— Это же опасно, — неуверенно возразил Большой Змей. — Тебе не жалко?

— С чего это я буду каких-то там диверсантов жалеть, — ответил Петрович, пожимая плечами.

Большой Змей кивнул и решительным шагом вышел из драконюшни, разыскивать неугомонную невесту.

Дождь прекратился, но облака не разошлись. Они продолжали нависать, нагоняя тоску. Свободное время провели в комнате отдыха. Любимая беседка, лишившись защитного вьюнка, насквозь пропиталась влагой. Кот, как выяснилось, умевший открывать любые двери, уже ждал всадников, уютно свернувшись клубком в кресле. Голуби ворковали где-то под крышей, и лишь воробьи купались в лужах и громко чирикали.

Пока остальные читали прессу, обмениваясь мнениями, Серый уселся на подоконник с самым несчастным видом. Петрович первым это заметил. Отложив газету со статьёй Рины и ссадив с колен кота, он тоже подошёл к окну. Там тоже присел на подоконник и спросил:

— Ты что, с Тай поссорился? Всё же нормально в прошлый выходной было.

— А? — Отвлёкся от своих мыслей Серый, после чего ответил: — Нет, у нас всё хорошо. Очень.

На последнем слове его голос дрогнул.

— Рассказывай, — коротко приказал Петрович и обратился к остальным: — А вы читайте, читайте, нечего уши греть. — Затем вновь повернулся к Серому и спросил: — Если секрет, давай выйдем.

— Какой там секрет, — ответил Серый и махнул рукой, после чего спросил: — Как думаешь, может, для Тай император сделает исключение и отпустит со мной? Она сирота, трактир — наследство родителей. Есть какая-то дальняя родня в посёлке под Картахеей и всё.

— Вряд ли, — ответил Тимс Корин, вместе с остальными подслушивающий разговор. — Но надо законы посмотреть. Может, есть лазейка, если вы обвенчаетесь. Но это лишь в случае, если Боги одобрят брак. Это редкость. Они и для своих-то обычно не расщедрятся. Большинство пар живут просто венчанные, без одобрения.

Серый соскочил с подоконника и воскликнул:

— Да я хоть сейчас! Вот завтра и спрошу, согласна ли Тай со мной уйти.

— Не торопись, — осадил его Петрович. — Пока Тимс всё конкретно не разузнает, не обнадёживай девчонку. Она, похоже, тоже тебя любит.

Тимс Корин почесал в затылке и сказал:

— Завтра я отправлюсь в Картахею. Дядя мой пока не уехал в очередную экспедицию. У него много знакомых законников, он подскажет, что делать.

Серый подошёл к Тимсу и порывисто его обнял, со словами:

— Спасибо, друг.

Дейс тоже почесал затылок и сказал:

— Слушай, а вдруг при перемещении твой мир изменит Тай. Станет она, например, страшненькой или толстушкой.

— Ну и что? — с удивлением спросил Серый и добавил: — Это же всё равно будет моя Тай.

Он с такой нежностью произнёс «моя Тай», что все поверили: Серый будет любить свою избранницу несмотря ни на что, и уж тем более, на внешность.

Настроение у всадников повысилось, но ненадолго. Если остальные просто шутили меньше обычного, то Теренс к вечеру и вовсе впал в хандру. Ирван пытался его растормошить, но толстячок гоблин только отмахивался. В конце концов, Ирван не выдержал и призвал на помощь тяжёлую артиллерию.

— Петрович, ну, скажи хоть ты ему, — взмолился он.

Петрович отошёл от новой вешалки, сооружённой братьями, показывая им большой палец в знак одобрения, и направился к Теренсу.

— В чём дело-то? — спросил он.

Выяснилось, их Теренс влюбился в одну из кухонниц. Девчонка тоже на него поглядывает благосклонно. А вот признаться он стесняется, боится что его, такого неуклюжего отвергнут. Петрович спросил, насколько серьёзны чувства у Теренса.

— Я её люблю! — воскликнул Теренс, ударяя себя кулаком в грудь. — Мне проще, чем Серому, наш мир не закрытый. Мы можем жить хоть у меня, хоть у неё, хоть на два мира! Когда женимся. Если женимся.

Теренс после последних слов сник, а Петрович произнёс:

— Да что ж вас сегодня так всех накрыло? Зверская тут осень, я смотрю. Значит, так. Отставить страдать. Иди и объяснись с девушкой.

Теренс послушно двинулся к выходу, схватив свой плащ, он уронил два соседних, но даже не заметил этого. Когда дверь за ним закрылась, Петрович поднял упавшие плащи и выдал:

— Нормально, раньше бы всю вешалку свалил. Тимоха, иди-ка сюда. Скажи, ловчая сеть растягивается хорошо?

— Да, а что? — отозвался Тимс.

— Пора этому миру приобщиться к волейболу и баскетболу, — ответил Петрович. — Надо же чем-то выбивать эту осеннюю хандру.

— У меня на кристаллах есть записи нескольких матчей, — оживился Тимс. — Я завтра в столицу, как раз возьму. И мячи куплю. У нас они, правда, для баскетбольных легковаты, наверное. Ничего, придумаем, как утяжелить.

— Вот и ладушки, — обрадовался Петрович.

В казарму вихрем ворвалась Рина. Она с разбегу повисла на шее у Петровича с воплем:

— Папуля!!! Меня Змей в понедельник на патрулирование берёт! Сам предложил!

Петрович покружил Рину и поставил на пол.

— Поздравляю, — сказал он. — Так, смотри, он из фактических в настоящие женихи перейдёт.

— Да ну тебя, папка! Всё шутишь, — отмахнулась Рина и выскочила из казармы.

— М-да, тут ещё работать и работать, — протянул Петрович.

Остальные дружно кивнули. Тимс Корин тяжко вздохнул.

— Слышь, Тимоха, — подал голос Дейс. — Если так нравится девчонка, отбей её у инструктора.

— Я ещё молод, чтобы погибать, — мрачно ответил Тимс.

Остальные закивали.

— Змеище Ринку не отдаст, — выразил общее мнение Перт.

До ужина Теренс не вернулся. Всю дорогу до столовой всадники гадали, как прошли переговоры толстячка гоблина с девушкой. Успокоились, увидев парочку, стоящей на пороге и держащейся за руки.

— Ну, хоть кому-то первый день осени принёс что-то хорошее, — произнёс Перт и добавил: — Для любви настоящей никаких нет преград. Завывает пусть ветер, и вокруг листопад. Даже зимняя вьюга никому не страшна, если в сердце с любовью расцветает весна!