Пианист

Но Росель знай раскладывал по местам свой нехитрый гардероб и книги, последние барселонские издания, которым, казалось ему, Дориа должен обрадоваться.

– А это что такое? «Битва». Ты все еще занимаешься этим? Не в добрый час ты приехал. Троцкисты во Франции не пользуются влиянием, во всяком случае, среди официальных левых.

– ПОУМ – не троцкисты.

– Но Троцкий ее в свое время благословил. А это что? «La Humanit"at», «D'aci, d'alla». [69]

69

«Человечество», «Туда и обратно» (каталонск.).

Дориа катался от хохота по софе, и напрасно Тереса пыталась подсластить пилюлю.

– Он такой, ты его знаешь.

– Да, знаю, – смиренно отвечал Росель, не понимая, как вести себя дальше.

– Безумец. Едешь в Париж с «La Humanit"at» и с «D'aci, d'alla». Это все равно что привезти в Париж бутылку каталонского шампанского «Сант Садурни д'Анойя» или банку паштета «Ла-Гаррига».

И чтобы окончательно не убить Роселя своими насмешками, Дориа поднялся, обнял его и подтолкнул к Тересе.

– Я не познакомил вас, это Тереса Леонард, говорит, что она певица, но сам услышишь и решишь… Я полагаю, что главный ее талант – плоть, вполне в духе кубистов. Тереса не пропускает ни одной антифашистской демонстрации, ни одной траурной церемонии, которые устраивает Народный фронт, и в Испании пела на концертах вместе с бывшими учениками Мерседес Капсир, [70] а теперь пытается попасть в хор «Опера комик».

– Хочешь петь в опере?

– Не знаю. Во всяком случае, хочу жить в Париже.

70

Капсир, Мерседес (1900–1969) – известная испанская певица, дебютировала в Барселоне, пела на многих сценах мира.

Тереса говорила с паузами, как человек не слишком разговорчивый, с трудом подбирающий слова; но зато все время смеялась выходкам Дориа, пожалуй, он больше интересовал ее как развлечение, нежели как любовник, она постоянно чего-то ждала от него, эдаких духовных выкрутасов, на которые Дориа был готов в любую минуту.

– А что в политике?

– Пока спокойно.

– Французская печать почти не пишет о том, что происходит в Испании, иногда лишь рассуждает по поводу терпения военных и провокаций со стороны Народного фронта.

– Какие провокации?

– Тебе надо почитать газеты крайне правых, рядом с ними «АБЦ», «Вангуардиа» – допотопные провинциальные коммунисты. «Гренгуар», например, – это что-то фантастическое, невозможно на таком пространстве нагородить больше профашистской чуши. Эта газета страшно раздражает сторонников Народного фронта, они называют ее «la feuille infame», [71] но мне лично кажется, что серьезно относиться к этой газете все равно что признавать богородицу – голую, толстую и реакционную. Или «Аксьон франсез» или «Кандид». А что, будет в Испании государственный переворот?

71

Позорный листок (франц.).

– Не думаю.

С улыбкой превосходства Дориа делал смотр – вызывал из памяти тех, кто когда-то представлял для них обоих мир культуры. Что поделывают Герхард и Кероль? Кубилес, Итурби, Бланкафорт, Пайсса? А высокомерный Халфтер?

– Какой Халфтер?

– Эрнестито.

Дориа бросил листок бумаги, и тот голубем подлетел к Роселю.

– Ты пропустил два исключительно важных события. Победу Леона Блюма на выборах и рождение «Молодой Франции».

– Что это такое?

– Несколько беспокойных молодых музыкантов хотят выступать группой, как теперь модно.

– «Maison Gaveau, mercredi 3 juin 1936, Premier Concert Sumphonique de la «Jeune France», consacr'e aux oeuvres de Germain Taillefer…» [72] Но ведь Тайфер – из «Шестерки», как Сати, Мийо, Орик и другие.

– Читай, читай, юный провинциал, дальше, я потом объясню.

– «…et des «Quatre Compositeurs» Yves Baudrier, Olivier Messiaen, Daniel Lesur, Andr'e Jolivet, avec le concours de l'Orchestre Symphonique de Paris, sous la direction de Roger Desormi`ere, des «Ondes Martenot» et de Ricardo Vines, pianiste». [73]

72

«Концертный зал «Гаво», среда, 3 июня 1936 года, первый симфонический концерт «Молодой Франции», посвященный творчеству Жермен Тайфер…» (франц.)

73

«…и «Четырех композиторов»: Ива Бодрие, Оливье Мессиана, Даниеля Лесюра и Андре Жоливе – при участии Парижского симфонического оркестра под управлением Роже Дезормьера, «Ноли Мартено» и Рикардо Виньеса, пианиста» (франц.).

– Рикардо Виньес!

– Тот самый старый боец. Единственный испанский музыкант, которого я уважаю, потому что он приходит на смену сам себе, как время. На самом деле эти четверо сопляков включили в репертуар вещи Тайфер лишь для того, чтобы не настроить против себя «Шестерку». Мийо очень могуществен. Он не просто музыкант, он еще и пишет, а музыкант, который пишет, могуществен вдвойне. Через несколько недель Мийо обещал принять меня, и если ты будешь вести себя хорошо, я возьму тебя с собой.

Приготовься заранее изумляться, парень, payes, [74] ты же payes, Росель, я же тебя знаю, да нет, ты скорее мастеровой из квартала Грасиа.

– Из квартала Санс.

– Мастеровой из Санса, Росель; тебя поразит эта Франция, этот Париж, в который ты приехал, хотя сейчас июль на носу и пульс города затихает, все состоятельные люди складывают 'чемоданы и едут на баскское побережье, на Голубой берег или в Нормандию. Этот Париж – такой же, как и всегда, но только взбудораженный ожиданием того, что произойдет после победы Народного фронта, а произойти может все что угодно, Росель, потому что, к примеру, один министр, некий Пьер Кот, министр авиации, собирается создать национальный молодежный совет авиации, как сообщил начальник его канцелярии, Жан Мулен, а это значит, что вся французская молодежь полетит, полетит, полетит, а другой министр, Лагранж, собирается осуществить на практике право на лень, выдуманное Лафаргом, и добиться того, чтобы даже у рабочих были оплаченные отпуска, и пусть себе отправляются в круиз по Средиземному морю.

74

Деревенщина (каталонск.).

«Корсика, Алжир, Барселона, сто пятьдесят франков в поддержку Народной олимпиады против нацистской Олимпиады Адольфа Гитлера и на строительство Домов молодежи, чтобы ребята росли на природе».

Ma blonde, entends-tu sur la ville Siffler les fabriques et les trains? Allons au devant de la vie, Allons au devant du matin. [75]

Это революция, Росель, но революция осторожная, с компромиссами, где надо всем – социал-демократическая философия в духе Бернштейна, его цитируют больше, чем Ленина, чем Розу Люксембург или пророков La Commune. [76] Я отведу тебя к стене Коммунаров на кладбище Пер-Лашез, и ты оплачешь то, что могло сбыться, но не сбылось. 24 мая там состоялась такая демонстрация, столько пришло народу, что не справились бы никакие пулеметы. Тереса была там, расскажи-ка Роселю, что ты испытала.

75

Перевод на французский советской песни «Нас утро встречает прохладой…».

76

Коммуны (франц.).

– Это потрясающе.

Роселю показалось, что глаза Тересы блеснули слезами.

– Вот он какой – Париж, куда ты приехал, а через несколько дней, пятого июля, твой президент, наш президент, nostre honorable president [77] Луис Компанис поднимется на трибуну в Гарше вместе с Пьером Котом, Лагранжем, Кашеном, Мальро… Как показалась тюрьма нашему honorable president?

– Он постарел.

– Какое бедное воображение.

Для первого дня в Париже было слишком много Дориа, того Дориа, который занимал собой все пространство квартиры, он тут касался всего, он тут владел всем: Тересой, книгами, новостями, памятью и даже самим Роселем; а потому Росель был благодарен Тересе за предложение пойти прогуляться по кварталу Маре и окрестностям и поужинать в ближайшем бистро на площади Республики. Площадь Республики, он увидит площадь Республики, и площадь Бастилии, и площадь Наций. А площадь Вогезов? Дориа рассмеялся этому списку площадей, который Росель привез с собой в памяти. Площадь Вогезов тоже увидит. И именно там, когда Дориа стал мочиться на Париж, он впервые отвратился от Луиса и в первый раз откровенно заговорил с Тересой.

77

Наш уважаемый президент (каталонск.).