Пикник на острове сокровищ

Тут у Владимира Ивановича вновь ожил мобильный, отчим глянул на дисплей, и снова его лицо стало жестким.

– Алло! Опять! Почему не пристрелил? Как это нет патронов! Принесите со склада! Надоели! Что? Хорошо, предлагаю другой вариант: если нельзя пристрелить, можно придушить! Чем, чем! Да веревкой, ремнем, шнурками, простыней, подушкой… Вы работать будете? Нет, сам не приеду, имею я право на медовый месяц? Вот-вот, сделайте шефу подарок, живенько разберитесь с этими… ну ты понял, чудаками.

Высказавшись, отчим сунул трубку в карман и шумно выдохнул.

– А вы кем работаете? – я решился задать мучивший меня вопрос и положил на стол мобильный.

Владимир Иванович схватил стакан с водой, залпом осушил его и ответил:

– Бизнес у меня, Ванек, я хозяин, плачу налоги и сплю спокойно.

– Принесли еду? – закричала Николетта, подбегая к столику. – Я твердо намерена получить зайку. Фу, Вава, какой у тебя страшный телефон. Когда купишь приличный?

Николетта схватила мой сотовый, повертела его, потом открыла сумочку и достала пудреницу, я занялся едой.

Спустя сорок минут мы снова подошли к весам.

– Опять счастья попытать хотите? – заулыбалась баба.

– Давай сто рублей, – ажитированно потребовала у меня маменька, становясь на педали.

Купюра исчезла в автомате, грабельки вздрогнули и двинулись вперед, замерли, опустились, зацепили что-то черное, с изогнутой палкой, и выбросили в лоток.

– А где зайка? – обиженно протянула маменька. – Вы мне обещали вон того пушистика.

– Не, – протянула баба, глядя на стрелки, – по вашему весу смерть выходит!

Николетта схватилась за сердце.

– Кто?

Тетка запустила в лоток корявую лапу, вытащила черное страшилище и пустилась в объяснения:

– Тута, в ящике, прикольные штучки есть, вот это: смерть с косой, смешно, да?

– До слез, – ответил я, – просто ухохотаться.

– Во, и я того же мнения, – подхватила баба, – еще черепа были и скелеты, да кончились.

– Но я хочу зайку! – надулась Николетта.

– Так че я приметила, – тоном великого ученого вещала тетка, – если у кого вес пятьдесят один кило, то ему смерть выпадает, а коли ровно на полтинник тянет, тому зайка обламывается.

– Ваш прибор врет! – возмутилась Николетта. – Он должен сейчас ровнехонько полцентнера показать, я считала!

– Так небось утром, в ванной взвешивались, – не растерялась хозяйка плюшевой горы, – ясное дело, ближе к ночи человек тяжелеет.

– Вы полагаете, любезная? – проявил неподдельный интерес к разговору Владимир Иванович.

– Сомнений нет, – хмыкнула собеседница, – сколько мы за день жрем!

– В «Лобстерхаусе» неправильно указывают вес порций, – затопала ногами Николетта, – обманщики!

– Скорей уж они больше граммов в меню припишут, – протянул Владимир Иванович.

– Это все вода! – осенило меня. – Николетта, ты же запивала ужин!

– Ну и что? – плаксиво протянула маменька, – разве от жидкости вес прибавится?

– Конечно, – улыбнулся я.

– Но в меню ничего не было про минералку, – напряглась она.

– И тем не менее ты после салата выпила бокал, двести пятьдесят миллиграммов, затем осушила еще один, поедая лобстера, следом запила стейк из акулы, а напоследок, отказавшись от кофе, выпила еще стаканчик минералки. Вот он, лишний литр, – быстро произвел я подсчеты.

Маменька погрозила мне пальцем:

– Вава, не надо держать женщин за дур! Я очень хорошо знаю, литр жидкий, при чем тут килограммы?

Я все же умудрился объяснить ей суть проблемы, поверьте, это было не просто. Николетта принадлежит к категории людей, которые на вопрос: что тяжелее, килограмм пуха или килограмм гвоздей, возмущенно отвечают – понятное дело, железо весит больше. То, что килограмм, он и в Африке килограмм, хоть что ни взвешивай, до многих милых дам отчего-то не доходит.

А Владимир Иванович, вместо того чтобы прийти мне на помощь, снова выпал из действительности – похоже, у моего отчима защитная реакция, как у хамелеона. Тот тоже в момент опасности каменеет и пытается слиться с окружающим пейзажем. Интересно, кто его закалил подобным образом? Тут явно не обошлось без особы женского пола, лишь при общении с прелестницами представители сильной части человечества обретают реакции ящеров. Впрочем, кто бы ни была предшественница Николетты, она не годится маменьке и в подметки. Поживет Владимир Иванович в тесном контакте с госпожой Адилье и научится еще в придачу к окаменению менять цвет кожи.

Глава 23

– Я хочу зайку, – разрыдалась маменька.

– Милая, дорогая, – заметался вокруг жены Владимир Иванович, – сейчас принесу, котеночек!

Я не успел и моргнуть, как он рысью бросился в глубь торгового центра.

– Зайку, – капризничала Николетта, – Вава, сделай что-нибудь!

– Если грабли реагируют на вес, то, боюсь…

Тут маменька стукнула кулачком по стене.

– Не занудничай! Быстро придумай, как мне потерять килограмм!

– Не знаю, – честно признался я, – может, побегать по коридорам?

Баба заржала.

– Ты в туалет сходи.

– Не хочу, – ответила Николетта.

– Тогда жди, пока приспичит, – веселилась тетка.

– Вава! – велела маменька. – Ступай в аптеку.

– Зачем? – насторожился я.

– Купи немедленно слабительный чай!

– Но, Николетта, он же подействует через десять часов, не меньше, – попытался я образумить маменьку.

– Ах вот как, – возмутилась капризница, – элементарной просьбы выполнить не можешь! Так я и умру без помощи!

Решив не спорить с закусившей удила Николеттой, я потрусил по магазину в поисках лавки с лекарствами. Пришлось потратить довольно много времени, чтобы приобрести нужное. Провизор был молодой, но работал невероятно медленно, будто под наркозом.

Через полчаса я вернулся к ящику, набитому плюшевыми уродцами, и обнаружил там лишь одну бабу, восседавшую на стуле.

– А твою-то милиция замела, – радостно возвестила она.

Я чуть не упал от неожиданности.

– Как?

– Очень просто. Руки за спину заломили и утянули, – веселилась тетка, – чистый цирк. Она одного мента укусила, второго лягнула, а как орала! Я думала, ща крыша рухнет.

– Вы ничего не путаете? – обморочным голосом поинтересовался я. – Николетта светская дама, по какой причине ее в участок забрали?