Пилот

Мелькнул дорожный щит: «Твин Пикс – 225 миль».

– Что такое Твин Пике? – рассеянно спросила Скалли. – Что-то на слуху...

– Не знаю, – сказал Малдер. – А почему ты спросила?

– Двести двадцать пять миль, – сказала Скалли. – Наверное, это что-то известное... Ты мне почему-то не сказал вчера, что Контора это дело в прошлом году уже расследовала. – Скалли повертела в руках зеленую папку.

– Расследовала... – Малдер сунул в рот сразу несколько орешков и сморщился. – Ну да, после тех трех смертей, когда местные власти не представили практически ничего, приехали наши ребята, пожили недельку, покушали местной ветчины – и уехали; сказали, что да, расследовать тут нечего. Одно дело они, правда, сделали на совесть: составили подробнейшую карту всех этих происшествий. Кто где жил, кого где и когда видели, кто где лежал... Дело тут же насмерть засекретили и поместили к остальным таким же... пока я не наткнулся на него на прошлой неделе.

Появился указатель: «Бельфлёр – 30 миль». Малдер пропустил встречный автобус и свернул налево, на довольно узкое шоссе графства. Дорога сразу пошла под уклон.

– Знаешь, – сказала Скалли, – а ведь тела первых трех жертв – когда не было обнаружено никаких отметин – вскрывал другой врач...

– Очень хорошо, Скалли! – ухмыльнулся Малдер – точь-в-точь как в самолете. – Лучше, чем ожидал, и гораздо лучше, чем надеялся. Впрочем, я дам тебе знать, когда мы пройдем легкий участок, – и он подмигнул.

«Да что же это они мне все подмигивают?» – разозлилась Скалли... и не сказала ничего. Вдох... выдох... «Выдержка, Старбак, выдержка», – приговаривал отец... Старбак – старший офицер «Пекода»... Так он ее звал. Уже давно не зовет. Пожалуй... пожалуй, после того, как узнал о ее вербовке в Бюро... Ах, до чего жаль, что отец не понял, что он так ничего и не понял...

– Будем производить эксгумацию? – спросила она чуть погодя.

– Да, конечно. Я звонил шерифу и попросил его все приготовить. Вскрывать будем и могилу погибшей девочки, и кого-то из прошлогодних жертв. Нужно будет взять на анализ кровь и ткани... никогда не разрывала могилы? Говорят, это любимое развлечение студенток-медичек...

– Нет, не имела пока такого удовольствия...

Она не договорила. Из приемника, гнавшего тихую музыку и обычные дорожные новости, вдруг раздались истошные визг и скрежет – будто дисковая пила напоролась на гвоздь. Индикатор настройки замигал: система пыталась найти нормальную волну. Звук нарос и истончился: теперь тысячи бормашин пикировали с высоты. Скалли почувствовала, что волосы у нее встают дыбом, а зубы готовы начать крошиться. Потом она поняла, что кричит, и заставила себя заткнуться. Малдер слепо шарил рукой по панели, пытаясь выключить сошедшую с ума технику. Наконец он нашел выключатель... Тишина наступила как облегчение после тяжелой ноши. Как глоток воды после бега по пустыне... Машина уже стояла неподвижно.

– Что это было? – выдохнула Скалли.

Малдер, не отвечая, выбрался из машины. Открыл багажник. Вынул чемодан. Достал аэрозольный баллон с краской. Отошел на несколько шагов назад и нарисовал на асфальте большой красный крест.

– А это зачем? – спросила Скалли.

Малдер положил на место баллон, поставил чемодан, закрыл багажник. Огляделся. Провел ладонью по лбу.

– Не знаю, – сказал он. – Может быть, и незачем...

Бельфлёр 7 марта 1992 года

Городок Бельфлёр нельзя было назвать типичным маленьким городком – из тех, которые представляют собой два ряда домов вдоль главной улицы. Потому что вдоль главной улицы Бельфлёра стоял только один ряд домов: по другую сторону улицы сразу начинался пляж. Пустой, холодный, серый, прилизанный дождем и прибоем пляж... Две яхты покачивались у далекого пирса. Еще несколько лежали на песке, склонив голые мачты. Самым старым зданием в городе был, пожалуй, консервный завод. Похоже, он переживал и лучшие, и худшие времена. Дощатый забор недавно покрасили, но фасад стоял облупившийся. Двое рабочих привинчивали над решетчатыми воротами новую вывеску. Наверное, завод только что сменил владельца. У маленького кинотеатра сидел, сложив на коленях огромные руки, седой коричневолицый лесоруб. Скалли показалось сначала, что это манекен, по потом манекен повернул голову и равнодушно посмотрел на проезжающую машину. Наверное, он кого-то ждал. В мотеле, получая ключи от комнат, Малдер спросил портье, женщину лет тридцати со странно асимметричным измятым лицом:

– А что у вас говорят об этих смертях в лесу?

– О каких таких смертях? – посмотрела на него портье.

– Девочка умерла. Карей Форсман. Не слышали разве?

– Нет. Ничего не слышала...

– В газетах было. Трое прошлым летом, она сейчас. Все одноклассники...

– Ничего не знаю. Спросите полицию.

Скалли послышалась фальшь в ее голосе, по фальшь – это отнюдь не доказательство...

Кладбище городка располагалось на пологом склоне, местами заросшем белой сиренью и дикими розами. Сирень цвела, и густой ее запах смешивался с гарью дизельного топлива, исторгаемой маленьким кладбищенским экскаватором. Человек восемь стояли на склоне холма и молча наблюдали за работой машины.

– Мистер Малдер? – по склону быстрым шагом спускался коренастый мужчина в расстегнутом пиджаке и съехавшем набок светлом галстуке. На руке его болтался хороший кожаный черный саквояж. – Джон Труи, патологоанатом графства. Приступим?

– Знакомьтесь: агент Скалли. Бакалавр медицины, – представил ее Малдер.

Скалли пожала руку доктору Труи. Рука была твердая и прохладная.

– Помещение для проведения вскрытия нам предоставят, – продолжал Труи, – там тесновато, правда, по лучше поблизости ничего пет, в этом я вас заверяю.

– А что, с помещением были проблемы?

– Да, видите ли, патологоанатом местной больницы – большой скандалист, я вам скажу – в отпуске, а без него никто не решался... Но теперь все в полном порядке, я уговорил кого нужно.

– Чью могилу вскрываем?

– Рэя Сомса. Поскольку вы не конкретизировали, мы решили именно так. Видите ли... семьи девочек остались жить здесь, и... могли возникнуть трудности. Семья же Сомсов вскоре после несчастья переехала в Айову: отец, мать и две младшие сестры. Мы известили их и получили согласие. Очевидно, на расстоянии это не настолько трудно пережить, как вблизи... – он говорил это, глядя в основном на Скалли.

Скалли кивнула.

Позади скрипнули тормоза, сдвоенно хлопнула дверца машины, и сердитый голос произнес:

– Эй, черт возьми, что здесь происходит?

И тут же:

– Папа, не надо...

Скалли оглянулась. Из остановившегося синего «чероки» вверх по склону быстро шел, почти бежал решительный высокий мужчина в мягкой бежевой куртке. Лицо его было очень знакомым. У машины осталась стоять девушка лет двадцати с красивыми, слегка вьющимися волосами.

– Что вы себе позволяете? – громко заговорил мужчина. – Вы что, считаете, что приехали – и можете распоряжаться здесь, как вам левая нога прикажет?

– Кто вы такой? – приподняв брови, спросил Малдер.

– Доктор Джейк Немман, и я делал вскрытие...

– А, – вспомнила Скалли, – вы делали вскрытия погибших прошлым летом молодых людей... – его фотография была подклеена к делу. Правда, там он был в академической шапочке и мантии...

Доктор Труи предостерегающе кашлянул, однако Немман на него даже не взглянул. Он был то ли взбешен – непонятно чем, – то ли так же непонятно чем испуган.

– Но тогда вы должны быть в курсе, что мы приедем, – сказал Малдер.