Пилсудский

В 1921 году наконец-то нормализовалась семейная жизнь Пилсудского. 16 августа в Кракове после продолжительной болезни скончалась Мария Юшкевич. Она продолжала жить на прежней, снятой еще до войны квартире, не делала ничего, что могло бы навредить или поставить в неловкое положение ее мужа, теперь уже главу государства, но отказывалась от приглашения участвовать в различных торжественных мероприятиях в качестве его жены. Своего согласия на развод так и не дала, несмотря на уговоры их общих друзей. Похоронили Марию в родных местах, на виленском кладбище Росы (Расу), где покоилась и ее дочь Ванда. Пилсудский на похороны не поехал, семью представлял его младший брат Ян, что всепроникающим общественным мнением было воспринято с осуждением.

Теперь уже ничто не мешало легализовать многолетнюю связь двух любящих людей, создать свой дом, ежедневно видеть любимых дочерей. 25 октября в Бельведере состоялась скромная церемония венчания, проведенная прелатом дворца Марианом Токажевским. Свидетелями были адъютант маршала подполковник Венява-Длугошовский и личный врач полковник Эугениуш Пестшиньский. Новобрачному было уже почти 54 года.

Александра с дочерьми Вандой и Ядвигой переехала в Бельведер, где семья разместилась на первом этаже правого крыла дворца. Она получила возможность сопровождать мужа на официальных торжествах, заниматься общественной деятельностью, вместе с мужем проводить свободное время и отпуск. Им очень нравился бывший дворец царя в Спале, ставший в независимой Польше загородной резиденцией главы государства. Но уже тогда появилась мысль о собственном жилье, поскольку неумолимо приближались парламентские, а вслед за ними и президентские выборы.

В середине 1921 года Енджей Морачевский уговорил Александру купить в находящемся в 20 километрах от Варшавы Сулеювеке участок с деревянным дачным домом. Дом стоял на окраине поселка, в окружении небольшой сосновой рощи, каких очень много в этой песчаной части правобережья Вислы. Пилсудскому место очень понравилось, но дом был непригоден для проживания в зимнее время. Как раз в это время общественная организация «Комитет солдата», несмотря на возражения маршала, провела сбор средств на приобретение для него жилья. Пилсудский в конечном счете согласился на то, чтобы на собранные деньги купить подходящий дом с большим участком, но обязательно в Сулеювеке. Но сделать это не удалось, потому что цены на недвижимость пошли вверх, и денег на такой дом не хватило. Поэтому было решено построить каменный дом на уже имевшемся участке. Окончание строительства и переезд на новое место произошли в 1923 году.

Хлопоты по устройству семейной жизни ничуть не мешали начальнику государства активно участвовать в политической жизни. Неумолимо приближались парламентские выборы, на этот раз на территории уже всей страны. Если бы на выборах победили правые во главе с национальными демократами, сторонниками принципов «Польша для поляков» и «поляк = католик», то страна стала бы ареной острых межнациональных конфликтов, которые вкупе с неизбежными социальными коллизиями дестабилизировали бы внутриполитическое положение и активизировали реваншизм обиженных соседей.

Да и сейчас межнациональные отношения оставляли желать лучшего, особенно в Восточной Галиции, где украинские партии призывали своих избирателей бойкотировать все мероприятия польского правительства. В 1921 году это была всеобщая перепись населения, на следующий год – парламентские выборы. При этом они подчеркивали, что эти мероприятия незаконны, поскольку великие державы еще не приняли окончательного решения о судьбе провинции. Надо сказать, что именно в Восточной Галиции Пилсудский, сам в свое время применявший террористические методы, чуть было не стал жертвой радикально настроенного борца за независимость Украины Стефана Федака по кличке Дракон – сына известного адвоката, председателя Львовского горожанского комитета. Покушение произошло во время посещения начальником государства Львова 25 сентября 1921 года. Когда Пилсудский и сопровождавший его львовский воевода Казимеж Грабовский вышли из городской ратуши и сели в ждавший их автомобиль, из толпы приветствовавших начальника государства львовян выскочил молодой человек и стал стрелять через заднюю стенку салона машины. После третьего выстрела револьвер заклинило, и террорист был схвачен [189] .

189

Подробнее см.: Матвеев Г. Ф. Четыре выстрела Дракона. Покушение на Пилсудского // Родина. 1999. № 8. С. 116 – 118.

Сформированное накануне Варшавского сражения правительство национального единства Витоса просуществовало более года, но в сентябре 1921 года все же пало. У партий, входивших в состав правительственной коалиции, были разные интересы и программы, а их лидеры не могли не думать о приближающихся выборах. Поскольку новое большинство в парламенте сформировать не удалось, вновь, как и в январе 1919 года, было сформировано внепарламентское правительство во главе с Антонием Пониковским. Отношения начальника государства и правительства, сформированного сеймом, складывались не лучшим образом. Его не устраивала слишком мягкая, по его мнению, политика главы МИДа Константы Скирмунта в отношении Москвы. Особенно в условиях, когда большевики, стремясь выйти из международной изоляции, сумели серьезно сблизиться с Берлином и заключить с ним в 1922 году договор в Рапалло. Он был недоволен соглашением с Чехословакией, содержавшим статью о взаимном признании существующих границ, что фактически означало отказ Польши от претензий на Тешинскую Силезию.

Пилсудский почувствовал, что теряет контроль над внешней политикой, которую он, наряду с военной областью, начинал считать своей вотчиной. Так, при назначении Скирмунта министром иностранных дел он прямо предупреждал его, чтобы все шаги в отношении Литвы и России были обязательно согласованы с ним. Усиленно запугивая страну угрозой неминуемого реванша со стороны Германии и России, этих изгоев мировой политики в первой половине 1920-х годов, он сумел спровоцировать в начале июня отставку кабинета Пониковского, положив начало одному из самых длительных правительственных кризисов в межвоенной Польше.

В его ходе Пилсудский еще раз показал, что является серьезным политическим игроком, с которым должны считаться оппоненты, и что он не позволит сформировать правительство, которое не получит его одобрения. С этой целью им было умело использовано не совсем четко сформулированное положение малой конституции, гласившее, что «начальник государства назначает правительство в полном составе по согласованию с сеймом». Его конфликт с сеймом по вопросу о компетенциях подтвердил, что ученый совет Ягеллонского университета не ошибся, присвоив ему в 1921 году звание почетного доктора права. Дело дошло даже до постановки вопроса о вынесении Пилсудскому вотума недоверия, но большинство депутатов сейма посчитали такой выход из кризиса слишком опасным. Лишь в конце июля стороны конфликта согласились на формирование нового внепарламентского правительства с малоизвестным в политических кругах профессором права, ректором Ягеллонского университета Юлианом Новаком, кандидатуру которого предложил начальник государства. На его долю выпало проведение парламентских выборов в сейм первого созыва в ноябре 1922 года. Министром иностранных дел стал по настоянию Пилсудского профессор Габриэль Нарутович, оставивший в 1918 году свою кафедру в Швейцарии ради службы родине. Пилсудский, соглашаясь на назначение Новака главой правительства, выразил настойчивое желание, чтобы все вопросы внешней политики обязательно с ним согласовывались. Военным министром остался Соснковский. Таким образом, начальник государства опять взял под свой контроль армию и внешнюю политику.

Планируя уход в тень с политического Олимпа, Пилсудский вовсе не видел себя в роли пенсионера, отставного спасителя родины. В распоряжении исследователей нет никаких свидетельств того, что он уже в это время подумывал о возвращении к власти в будущем с помощью государственного переворота. Несомненно одно: он намеревался и далее влиять на текущую политику, используя неминуемые промахи правительств и сеймовых коалиций во внутренней и внешней политике и не неся при этом никакой ответственности за происходящее. И делать это он намеревался не как частное лицо, а как моральный лидер большой группы людей, своей борьбой за независимость Польши завоевавших право иметь собственное мнение относительно того, что хорошо для их отчизны, а теперь, в независимой республике, все больше оказывавшихся на обочине жизни.

В 1922 году произошло несколько событий, свидетельствовавших о том, что пилсудчики, или, как еще их называли, бельведерский лагерь, начали процесс организационной консолидации. Его представители стали издавать еженедельник «Глос» и ежемесячный теоретический журнал «Дрога»; бывшими членами Польской военной организации была создана Польская организация свободы (их польские аббревиатуры выглядят одинаково – POW). В начале августа 1922 года в Кракове состоялся I съезд легионеров с участием 2 500 человек. Самое активное участие во всех его мероприятиях принял Пилсудский. В своем импровизированном выступлении он напомнил участникам съезда (и стране) о мотивах своих судьбоносных решений периода войны, естественно, тех, которые должны были продемонстрировать его независимость от австрийцев и немцев, а также поделился своими размышлениями об особой роли людей, на долю которых выпала обязанность вести других. У собравшихся не могло возникнуть ни малейших сомнений, что таким вождем в Польше был только Пилсудский. Съезд заявил о своей безоговорочной поддержке его прошлой и текущей деятельности. Было решено создать Союз обществ легионеров и объединиться с Польской организацией свободы. Съезд и сопутствующие ему мероприятия показали, что скрепами формирующегося лагеря маршал решил сделать историю, память о фронтовом братстве и свою миссию вождя.

Ноябрьские 1922 года выборы в сейм и сенат подтвердили в главных чертах расстановку сил, существовавшую в Учредительном сейме. Относительное большинство депутатских мест вновь досталось правым польским партиям, за которых проголосовало около 30 процентов избирателей, центристов и левых поддержали примерно по 25 процентов пришедших к избирательным урнам, 22 процента отдали свои голоса партиям национальных меньшинств. Таким образом, ни один из политических лагерей, не говоря уже об отдельной партии, не мог сформировать правительства. Польша на очередные пять лет была обречена на коалиционные или внепарламентские кабинеты.