Пилюли для феи

– Так, значит, быть мне сегодня голодным, - грустно заключил блондин, внимательно выслушав сравнительный анализ.
– Бедный, несчастный, обманутый я.

– Да приготовлю, приготовлю, - проворчала Каро, хватаясь за сковородку.
– Только не по твоим рецептам, а как...

Вполне вероятно, кто-то из ныне живущих и может все мелочи в голове держать. Говорят, существуют и способные двумя делами одновременно заниматься. Ну а тега, озабоченная спихиванием приготовления ужина на Рона, забыла, что сало непросто так поджаривается, а посуда горячая. Да ещё деревянная ручка у древней сковороды давно прогорела, а часть её даже и отвалиться успела, оставив голый чугун.

Мастерс рванул к теге едва ли не прежде, чем сковородка, разливая по деревянному полу шипящее масло, о доски ударилась. Схватил обожжённую руку, сунув мигом покрасневшую ладонь под ледяную воду. Тут уж теург взвыла сиреной, а ведь когда схватила за ручку - молчала. И слезы покатились градом, а нос мгновенно заложило. Стояла, дрожа и всхлипывая, как ребёнок обиженный, прижимаясь спиной к оборотню, да носом хлюпала. А Рон её ещё и утешал, нашёптывая в макушку что-то ласково-бессмысленное. Разве что на «бо-бо» не дул.

Красота неописуемая!

– Пусти меня, - девушка попыталась выдрать у оборотня уже не болевшую, а, скорее, заледеневшую ладонь.
– Надо помазать.

– Сейчас и помажем, и перебинтуем, - пообещал Мастерс.
– Что у тебя за страсть к членовредительству? Недели не проходит, чтобы ты не получила фингал или царапину. Я понимаю, боевые шраму украшаю шкуру. Но вроде это только к мужикам относится? Знаешь, детка, лично меня бой-бабы не привлекают. Да и не выходит из тебя бой-то. Скорее, горе-дева.

Видимо, оборотень как раз был из тех, кто умеет двумя делами за раз заниматься. Костеря девушку на все корки и даже дыхания не сбивая, Рон, не суетясь и никуда не спеша, добыл аптечку, завёдшуюся в этой квартире его же стараниями. Сноровисто промокнул ожог, положил мазь, ловко забинтовал. И при этом умудрился ничего не просыпать и не разбить.

Каро даже обидно стало.

– Ну и что мне с тобой делать?
– поинтересовался Мастерс, садясь на корточки и пытаясь заглянуть теге в лицо.

– Добить, чтоб не мучилась?
– хлюпнула Курой отворачиваясь.

– Интересное предложение, - Рон спрятаться не дал, взял за подбородок, поворачивая к себе.
– У меня даже есть парочка вариантов, как это можно сделать медленно и мучительно...

Это действительно было медленно. Но совсем не мучительно. Наоборот, мягко и тепло. А ещё сладко. Только сладость появлялась не на языке, а где-то внутри, под грудиной, разливалась по горлу и вниз, так, что в глазах темнело. Всё-таки целоваться оборотень любил и умел. А Каро, в свою очередь, умела ценить его талант.

Вот только когда рука оборотня скользнула с шеи на грудь теурга, пришлось приятное занятие прервать - мягко, но решительно накрыв его ладонь своей.

Мастерс выдохнул - то ли раздражённо, то ли обречённо. Наклонил голову, занавесившись выбившимися из короткого хвостика волосами. Убрал руки, свесив их между колен.

– Извини...
– пробормотала тега.

Целоваться ей нравилось. Такие моменты - нет.

– Да я то что, - хмыкнул оборотень.
– Смотри, детка, найду на всё готовую.

– Вот и вали, - тут же окрысилась тега.
– Тебя никто не держит! Можно подумать, кто-то рыдать начнёт или за штаны держать! Да ты...

– Ну и чего мы кричим?
– Рон глянул из-под чёлки, ухмыляясь довольно-довольно.

– Пошутил я.

– Да вали ты со своими шуточками!

Каро попыталась оттолкнуть парня и гордо встать. Куда там! Запястья её Мастерс перехватил, плюхнулся на задницу, свободной рукой обнимая колени Курой, навалился всей тяжестью на ноги, потёрся щекой.

– Не дождёшься, - мурлыкнул негромко.
– А я - дождусь. Поспорим?

– Не буду я с тобой спорить!

– И правильно. А то проспоренный ужин всё-таки пришлось бы готовить. Как рука? Болит?

– Нет!

– Врёшь. За что и ценю. Ладно, сиди, болей. Буду за тобой ухаживать.

Оборотень вскочил на ноги, будто его пружиной подбросило. Насвистывая под нос, снял с крючка фартук, про который тега благополучно забыла. И деловито начал собирать с пола уже застывший жир.

И вот как на него злиться? Даже если очень хочется, не получается.

Глава вторая

Глава вторая

Глава вторая

Сколько с женщиной не спорь, все равно её аргументы громче

Чем по праву мог гордиться Элизий, так это толерантностью. Знающие утверждали, что тут любая тварь сможет себе пару отыскать. Но и в столице не так много шансов встретить фею. Поговаривали, что численностью их диаспора ничуть не уступает другим Малым Народам. И учитывая, что они фактически монополизировали производство и продажу экзотических цветов, приправ, парфюмерии и шоколада, в это верилось без труда. Только уж слишком закрыто феи жили. Сами никуда не ходили, к себе не пускали и активно использовали наёмных рабочих.

В их понимании «семейный бизнес» имел совсем другой смысл, чем, например, у дварфов. В любой мастерской, где трудились бородачи, даже распоследний «принеси-подай» состоял пусть в дальнем, но родстве с хозяином. Маленькие же люди на черновых работах не трудились в принципе. Как уж они пропитание добывали, если собственности не имели - тайна. Но никто никогда не слышал о фате-строителе. Или фее-горничной.

Кстати, назвать представителя этого народа «маленьким человеком» значило нарваться на гарантированные проблемы. К людям любого размера они себя - кстати, вполне обоснованно - не относили. А неприятности эти прелестные создания могли учинить серьёзные. Замкнутость свою они подавали миру под лозунгом: «Всякий норовит обидеть маленького!». А, как известно, лучшая защита - это нападение. Потому все феи слыли паникерами, социопатами и, вообще, истеричками.

Но клиентка, на свой страх и риск решившаяся обратиться в «След», ничуть на психопатку не походила. Впрочем, на растиражированный образ тоже. Стрекозиными крылышками она не обладала. И хотя рослой её бы никто не назвал, всё же, девушка была побольше мужской руки - примерно как Каро, может, на несколько пальцев ниже.

Но всё равно, прелести ей Семеро при рождении отмерили больше, чем позволяла справедливость. Волосы - белокурые, естественно - трогательными локонами. Глаза - большие и синие - с дрожащей слезой. Губки - бантиком - надуты, как у обиженного ребёнка. Носик - прелестно вздёрнутый - припух от рыданий. Воплощение картины: «Дева в беде или Спаси меня, большой рыцарь!».