Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том I: Россия – первая эмиграция (1879–1919)

настоящей демонстрацией братской солидарности итальянских евреев, а также сочувственной демонстрацией культурных и демократических элементов всей Италии к многострадальному еврейскому народу (Ламдон 1915: 20).

В материале подробно описывалось открытие конференции:

Заседания этой конференции открыл писатель Марко Болафио, прочитав сочувственные телеграммы и заявления о присоединении к комитету, присланные евреями и христианами. Выражая свою благодарность всем почтившим собрание своим присутствием, и ь особенно известному писателю и драматургу Саббатино Лопец, Болафио в кратких чертах изложил историю возникновения комитета, указал, как в Америке, Германии, Франции, Англии наши соплеменники делают все возможное, чтобы после войны, при переустройстве Европы, евреи приобрели право на правоохранное убежище, где могли бы свободно развивать свои индивидуальные особенности. Он напомнил, что многим настоящее движение обязано некоторым выходцам из России, которые пользуются гостеприимством в Милане, и что в состав комитета вошли самые выдающиеся личности Италии, принадлежащие к разным партиям. Болафио выразил желание действовать в согласии с раввинами Италии и общинами, большинство которых уже изъявило свое сочувствие комитету, и кончил заявлением, что движение, начатое комитетом, должно быть занесено в парламенты, сделаться достоянием общественного мнения для того, чтобы еврейский народ, перенесший столько угнетений и внесший столько света во всемирную культуру, увидел наконец свою проблему решенной (там же).

Собравшиеся, говорилось в репортаже, единодушно приняли следующую энергичную резолюцию:

Конференция «Pro causa ebraica» выражает необходимость усиленной пропаганды для того, чтобы возбудить интерес общественного мнения к еврейской проблеме и облегчить таким образом борьбу за политическую, гражданскую и религиозную эмансипацию евреев в тех странах, где они подвергаются самым жестоким гонениям, и также считает необходимым заявить, что нельзя отделять от проблем интернациональной политики проблему о существовании и будущности нашего национального центра, созданного сионистским движением в Палестине. Комитет поручает исполнительной комиссии приступить немедленно к пропаганде посредством итальянской печати, собраний, митингов; создать, таким образом, в общественном мнении движение в пользу наших идеалов и изучить также вопрос о созыве в Италии интернационального конгресса для окончательного решения еврейского вопроса (там же: 21).

Сохранилось письмо самого Рутенберга по-итальянски (на почтовой бумаге отеля «Диана» в Милане), написанное на следующий день после конференции, 25 февраля 1915 г., и адресованное некоему адвокату (фамилия не названа; возможно, Виардо Момильяни). В письме рассказывается об этой конференции и говорится о необходимости провести большой конгресс на ту же тему в Риме (копия, // 22/20 – 25 h).

Информация о создании Еврейского легиона облетела весь мир. Она появлялась в разных средствах массовой информации, зачастую крайне далеких от Палестины и еврейских дел. Например, эмигрантская социалистическая газета «Наше эхо», выходившая в Париже (под ред. С. Платоновой), в заметке «Первый еврейский легион» сообщала (1915.19 июня):

В Египте сформирован первый еврейский полк волонтеров в количестве 500 человек. Волонтеры получают жалованье в размере около полутора рубля на российский счет в сутки. По отношению к питанию приняты все меры для строжайшего соблюдения правил «кошера». Покуда легион палестинцев в походах и боях не участвует: он еще готовится – волонтеры обучаются ратной науке.

Эта заметка относится ко времени, когда Рутенберг уже находился в США и в создании Легиона, о котором в ней говорится, участия не принимал. Следует вообще сказать, что несмотря на отмечаемый газетными репортерами энтузиазм вопрос с Легионом продвигался не столь успешно, как хотелось нетерпеливому Рутенбергу. Практических результатов своей деятельности он так и не увидел. Пока Италия не вступила в войну и сохраняла нейтралитет, нельзя было рассчитывать на поддержку официальными кругами еврейского военного формирования, которое влилось бы в состав британской армии. Позиция же Италии долгое время оставалась неопределенной. С 1882 г. состоявшая в военно-политическом блоке с Германией и Австро-Венгрией, она, с одной стороны, отказалась выступать на их стороне, хотя, с другой, испытывала непреодолимое желание участвовать в войне за передел мира. Это желание подогревали и международные события, и общественно-политическая ситуация внутри самой Италии (см. об этом: Salandra 1928; Корнеев 1958: 152-71; Корнеев 1959: 56–75; Любин 1978: 81-105, и др.) ²⁴. Показательным для отражения господствовавших в итальянском обществе настроений было требование войны группой футуристов во главе с Ф. Маринетти (см.: Marinetti 1915). В конце концов Италия присоединилась к Антанте, но произошло это только 23 мая 1915 г.

Помимо затянувшегося двусмысленного положения, итальянская политическая элита, в отношении которой основной расчет Рутенберга был естественным образом связан с представителями еврейства, в целом не оправдала его надежд. Б. Ворохов, который был очевидцем и непосредственным участником переговоров с ними, следующим образом описывал итальянско-еврейский истеблишмент, который, по его словам, играл «важную роль в стране»:

Многие из них сидят в министерских, депутатских креслах, являются партийными лидерами, известными журналистами, деятелями искусства. Евреев в Италии мало. Они не бросаются в глаза, пользуются всеми правами. В стране нет даже следа антисемитизма. К еврейскому вопросу и еврейским интересам они до сих пор относились очень прохладно. Все их еврейство – это еврейская община, пара общинных газет, выходящих два раза в месяц, и еврейский календарь, издаваемый общиной накануне Рош-хашана.Газеты и календарь печатаются на итальянском языке, и, кроме раввинов и преподавателей иешивы (во Флоренции), иврита никто не знает (Borokhov 1915: 2).

К этой краткой, но точной характеристике трудно что-либо добавить: имевшие хоть какой-нибудь политический вес итальянские евреи были, как правило, далеки от сионизма и равнодушны к нему. Один из самых влиятельных в этом плане людей Луиджи Луццати, депутат и сенатор, возглавлявший в разные годы ряд министерств, в том числе несколько раз – министерство финансов, а в 1910–1911 гг. сидевший в кресле премьер-министра ²⁵, хотя и поддерживал идею еврейского равноправия, но в целом к сионизму особенной тяги не испытывал ²⁶. Более того, он считал, что Турция – единственная страна, давшая евреям относительную свободу, и воевать против нее было бы преступлением. К тому же подобные действия, как ему казалось, неизбежно нанесли бы ущерб живущим в Палестине евреям и привели бы к краху их поселений там. По Луццати, следовало бы дождаться конца войны, а уже потом просить у победителей, в зависимости от того, кто ими станет – турки или англичане, устройства еврейских дел, см.: письмо Рутенберга X. Вейцману от 14 ноября 1914 в: Sefer toldot Hahagana 1956-64,1/2: 868-69 (большая часть из этого письма приведена ниже), ср.: Minerbi 1970: 40.

Рутенберг несколько раз встречался с Луццати: помимо отмеченного (см. прим. 25) обсуждения вопросов хозяйственных, непосредственно также в связи с идеей Легиона (встреча состоялась в ноябре 1914 г. в Генуе и была организована с помощью сочувствующего сионистам Анджело Сюллама). Обильных результатов беседы с Луццати не принесли, исключая разве что полученные от него рекомендательные письма, которыми Рутенберг воспользуется при поездке в США (Yaari-Poleskin 1939: 110).

История создания Еврейского легиона, или, как его еще называли, Отряда погонщиков мулов (The Zion Mule Corps), давно стала хрестоматийной (см., напр.: Sefer toldot Hahagana 1954-64, 1/2: 433-48; Ben-Zvi 1966, и др.). Вкратце она сводится к тому, что сформированный из евреев военный отряд с апреля по декабрь 1915 г. воевал в Галлиполи. Им руководил полковник британской армии Д. Паттерсон, описавший эту кампанию в книге «With the Zionists in Gallipoli» (Patterson 1916); его заместителем был герой русско-японской войны И. Трумпельдор. В январе 1916 г. Отряд перебросили в Салоники, а оттуда вернули в Александрию, откуда была набрана основаная часть легионеров (в Отряде было немало евреев из России, которых турки после начала войны выселили в Египет).

На основе 60 бойцов, оставшихся от расформированного Отряда, и евреев – эмигрантов из Восточной Европы образовался 38-й батальон королевских стрелков общей численностью 800 человек. Во главе его стал тот же полковник Д. Паттерсон (см.: Patterson 1922).

Другая часть Еврейского легиона, 39-й батальон королевских стрелков был сформирован в основном из евреев, живших в США, Канаде и нескольких десятков из Аргентины – в прошлом тоже в основном уроженцев России, Украины и Польши. Число записавшихся достигло 5000 человек (не все, однако, прибыли в Эрец-Исраэль) ²⁷. Заслуга их мобилизации полностью принадлежала Д. Бен-Гуриону, И. Бен-Цви и Рутенбергу. Последний, однако, и на этот раз плодов своей деятельности фактически не увидел: окончательная организация Легиона пришлась на январь 1918 г., когда Рутенберг находился за много сотен километров не только от места действия – Палестины, но и от Италии – в России.

Прибавить что-либо новое к событиям, основательно и подробно описанным самими их непосредственными участниками (помимо упомянутой книги Д. Паттерсона, см. воспоминания В.Е. Жаботинского «Слово о полку», 1928), вроде бы невозможно. Традиционно считается, что у колыбели создания Еврейского легиона стоят Жаботинский, Трумпельдор и Рутенберг. Так, к примеру, в книге о X. Вейцмане М. Вишняк писал:

Параллельно с дипломатической активностью, проявленной сионистами в союзных столицах, в более молодых, но не менее энергичных головах русских сионистов за границей возникла мысль подкрепить еврейские притязания на Палестину физической силой. Владимиру Жаботинскому, Иосифу Трумпельдору, Пинхасу Рутенбергу пришло в голову образовать особый отряд или легион из евреев-добровольцев, которые бились бы на стороне Антанты за еврейскую Палестину. Эта идея шла в прямой разрез с традиционной для сионизма, еще с герцлевских времен, политикой нейтралитета во внешних и внутренних делах различных государств (Вишняк 1939: 119).

Несмотря, однако, на упомянутую хрестоматийность, роль Рутенберга как главногоинициатора создания Еврейского легиона, на наш взгляд, остается недооцененной. Обильная историография вопроса, числя его имя среди уважаемых участников этого предприятия, тем не менее в качестве вдохновителя самой идеи чаще всего приводит имя В.Е. Жаботинского (это, кстати, отражается даже в самом порядке следования имен у Вишняка). Пожалуй, наиболее серьезной работой, пересматривающей эту фактически неверную традицию, является статья израильского историка М. Минца «Yozmat Pinchas Rutenberg le-hakamat gdudim ivriim im parutz milkhemet ga-olam ha-rishona» (Инициатива Пинхаса Рутенберга в формировании еврейских военных отрядов в начале Первой мировой войны).

М. Минц справедливо указывает на то, что мысль о падении Оттоманской империи, открывавшем дорогу сионистскому проекту, была монополизирована самим же Жаботинским в его воспоминаниях и затем бесчетное количество раз повторялась вслед за ним (Mintz 1983: 181). В самом деле, перечитаем то, что пишет Жаботинский на первых страницах своего «Слова о полку». В роли корреспондента «Русских ведомостей» он отправился во Францию. Как выяснилось, столица из-за военной угрозы была переведена в Бордо: «правительственным учреждениям пришлось на время удалиться из угрожаемой столицы». И вот в Бордо, говорится в воспоминаниях Жаботинского,