Пират.Дилогия
Шрифт:
Из последних сил Громов успел выбраться в окно, оттащил Бьянку к мусорным бакам и уже оттуда наблюдал за поднимавшимся к небу черным столбом дыма. Завывая сиренами, подъехали пожарная машина и «скорая», следом за ними – очень быстро – показался серозеленый «Плимут» Гонсалеса.
– Эй, Майк, Лина! – высунувшись изза баков, Громов помахал рукой.
– О, Пресвятая Дева! – подбежав, Лина всплеснула руками. – Вы как, живы?
– Да, вроде бы да! – слабо улыбнулась Бьянка. – Только голова сильно болит.
– Это ты дыму наглоталась, подруженька, –
Они сняли апартаменты в мотеле «Белая пальма», километрах в трех от сгоревшего дома – по американским автомобилизированным меркам – совсем рядом. Поспав пару часиков и выпив заботливо принесенный Линой бокал красного вина, пострадавшая быстро пришла в норму и даже заулыбалась, глядя, как ее бескомплексная подружка настраивает телевизор.
– Ох, славно! «Америкэн Бэндстед» посмотрим!
Лина возилась с телеприемником долго, но все никак не могла найти нужный канал. Щелкала переключателем, ругалась, пока наконец не сообразила, что по всем каналам почемуто показывают одно и то же – какуюто жуткую заставку с видом Белого дома и титры с анонсом чрезвычайно важных новостей…
Никаких песен и танцев в эфире не было, а появившийся вместо жизнерадостного Дика Кларка диктор в строгом черном пиджаке с галстуком вдруг произнес скорбноторжественным тоном:
– Уважаемые сограждане! Сейчас, как мы и обещали, с обращением к американскому народу выступит Президент Соединенных Штатов Америки Джон Фитцджеральд Кеннеди!
Появившееся на экране симпатичное лицо президента тоже не светилось радостью, а выглядело какимто усталым, да и его слова не несли ничего веселого:
– …агрессивные устремления, не получившие резкого отпора, в конечном итоге приводят к войне… Мы не намерены рисковать без крайней необходимости и ввергать мир в пучину ядерной войны, в которой плодами обиды будет пепел…
– Пепел! – Лина возбужденно хлопнула в ладоши. – Черт побери! Хорошо сказал.
– …но у нас хватит духа, – продолжал президент, – пойти на такой риск, когда это станет неизбежно. Соединенные Штаты Америки будут рассматривать запуск советских ракет с Кубы, направленный в любую страну Западного полушария, как нападение Советского Союза на США, что повлечет ответ!
Еще президент говорил о коммунистической угрозе, о размещаемых на Кубе русских ракетах, чего никак невозможно терпеть! После чего в ультимативной форме потребовал от СССР вывода ракет и объявил блокаду Кубы.
– Вот и Карибский кризис начался, – зевнув, лениво заметил Андрей. – Сейчас Хрущев с Кеннеди нервишки друг другу – и всему миру – потреплют. Но ничем таким страшным не кончится, хоть и обещал Никита Сергеевич показать капиталистам кузькину мать.
– Что показать?
– Водородную бомбу!
– Ох ты ж, святая дева Гваделупская! – всплеснув руками, Лина с надеждой уставилась на Громова. –
Так, говоришь, войны не будет?– Нет.
– Я тоже так думаю!
– А я не думаю – знаю!
Расхохотавшись, молодой человек обнял обеих девчонок за плечи и, прижав к себе, по очереди чмокнул каждую в щечку.
– И все равно – плохо, – пригладив волосы, вздохнула кубинка. – Неужели «Америкэн Бэндстед» не покажут сегодня?
«Америкэн Бэндстед» показали. Только – чуть позже и с двумя перерывами для повторов обращения президента. Между Чабби Чеккером и Фрэнки Авалоном.
– Ой, какие все эти президенты скучные дядьки! – откинувшись на спинку дивана, Лина вытянула стройные ножки. – Даже наш – вроде бы милашка. А русский так вообще на хомяка похож!
– Скорей уж – на поросенка.
На следующий день Быстрый Гонсалес, как обычно, завез Громова в магазин, на работу, словно бы ничего такого и не случилось. Пока все четверо жили в мотеле, но Майк сказал, что подыскивает более удобное жилище, на что Андрей ответил, что теперь – на зарплату – он мог бы и сам снимать жилье, конечно, дешевое.
– Ладно, помогу вам с жилищем! – с усмешкой пообещал кубинец. – Какуюнибудь квартирку подберем.
– Было бы здорово!
Громов и не скрывал радости – всяко уж лучше жить самим по себе, чем чувствовать себя приживалами.
– Боба завтра выпустят, – вечером, за ужином, обмолвился Майк. – А поджигателя, кстати, поймали. Знаете – кто?
– Догадываемся, – Лина всплеснула руками. – Конечно же – этот придурок Джанго Нос, больше некому!
– Свои же боссы его и выдали, – потягивая пиво, пояснил Гонсалес. – Совсем с катушек съехал. Что хочет, то и воротит. Кому такой неуправляемый нужен? Лаадно, завтра получит от судьи пару лет, а то и пятерку!
– Неужто – пятерку? – Андрей изумленно покачал головой.
– А что ты думал? За умышленныйто поджог! Ладно, черт с ним, что хотел – то и получит.
Они сидели в уютном кафе мотеля, за столиком близ распахнутого настежь окна, выходящего прямо на дорогу и видневшееся за ней бескрайние кукурузные поля, тянувшиеся, казалось, до самых Аппалачских гор. В голубом, с веселыми снежнобелыми облаками небе, клонясь к закату, висело нежаркое осеннее солнышко, вокруг мотеля росли аккуратно посаженные пирамидальные тополя и пальмы, а чуть дальше, меж полей, виднелась дубовая рощица, за которой виднелась чьято ферма.
Идиллию нарушали лишь время от времени проносившиеся по шоссе грузовики и автобусы да небольшие группы велосипедистов из Американской ассоциации студентов, считавших своим гражданским долгом орать на ходу, что есть мочи, какуюнибудь дурацкую песню в столь популярном здесь, на югозападе, стиле кантри.
Судя по работавшему в кафе радио, хозяину мотеля – добродушного вида толстяку с свисающими, как у бульдога, щеками – подобная музыка нравилась.
– Всякое там старье – деревенщины, – скривившись, пояснила Лина. – Билл Монро с Блюграсс Бойз, Хэнк Вильямс и прочий хлам. Нет, чтоб Чабби Чеккера!