Пири против Кука. Полярный детектив длиною в столетие

После того как мы достигли высоты 6000 футов, температура упала до 10 и 8,5 градусов Фаренгейта (24 и 23 °C).

Когда мы снова тронулись в путь 15-го, ветер сделался северо-восточным и со снегом. Мы подвигались против него в наглазниках, таща сани, нагнув головы, держа наш путь по ветру, до тех пор, пока опускание саней в мягкий снег и постоянное запутывание наших лыж не принудили нас остановиться и ждать окончания бури на высоте 7525 футов. Слишком утомленные и сонные от нашей борьбы с бурей, чтобы построить хижину, даже если бы мягкий снег позволил это, мы легли у наших саней и заснули.

Когда я проснулся, мы были вполне занесены снегом и лежали здесь 48 часов, в то время как ветер и снег проносились по засыпавшему нас сугробу с непрерывным угрюмым ревом. Затем мы выбрались во время затишья и выкопали небольшую мелкую яму, покрыли ее гуттаперчевыми одеялами, откопали наши сани и мешки, нагрузили края одеял санями, сунули под них свои мешки и сами влезли за ними.

Около 5 часов утра в понедельник, 19-го узкая лента голубого кристаллического цвета появилась среди облаков на юго-западе и расширялась и увеличивалась до тех пор, пока не достигла солнца. Затем наступил день, теплый и ясный, почти покойный, давший мне возможность сделать наблюдения и высушить всю нашу одежду. Наш лагерь на высоте 7525 футов (остававшийся на одном месте с 15 июля. – Авт.) над морем на расстоянии сотни миль от края внутреннего льда находился в мелком бассейне, наполненном снегом… У нас оставалось на шесть дней запасов, и так как я не был уверен относительно перемен, происшедших в нижней части внутреннего льда во время нашего отсутствия, то решил возвращаться» (Пири, 1906, с. 52–54). Однако едва ли подобное объяснение причин возвращения способно удовлетворить более или менее опытного полярника – дело, очевидно, в другом. Планирование маршрута с самого начала оказалось крайне неудачным, поскольку до намеченной цели – нунатака (скалы) Петерманна – была пройдена лишь пятая часть пути.

На обратном пути, учитывая постоянство стоковых ветров [3] как по силе, так и направлению, Пири решил воспользоваться парусом. Сани соединили вместе, оборудовав соответствующими такелажем и рангоутом, и этот шаг немало способствовал быстрому спуску по ледниковому покрову.

Пири опасался небезопасных изменений в нижней части ледника, тем более вблизи края ледника, где сказывалось влияние подстилающего рельефа, и не напрасно. «Все выдающиеся черты были теми же самыми, что и три недели тому назад, но эти три недели полярного лета превратили каждый дюйм поверхности в твердый, блещущий, маслянистый голубой лед… Трещины, через которые мы раньше скакали, были теперь непроходимыми пропастями… Жара в долине, даже в этот ранний час, угнетала нас, привыкших к атмосфере внутреннего льда, и, когда мы достигли палатки, я нес почти всю свою одежду…» (Пири, 1906, с. 60)

3

Стоковый ветер – нисходящий ветер, направленный вниз по склону и обусловленный выхолаживанием поверхности склона.

На этом знакомство Пири с ледниковым покровом Гренландии завершилось. Дальнейшее полуторамесячное бродяжничество по побережью и островам бухты Диско не привело ни к научным открытиям, для которых он не имел необходимой подготовки, ни к приумножению полярного опыта.

Нильс Адольф Эрик Норденшельд

6 сентября Пири покинул Гренландию, где началась его бурная полярная карьера, оставившая в памяти потомков самые разноречивые оценки. Свой первый полярный опыт сам он оценил так. «Достиг наивысшей точки внутреннего льда (ничего подобного, если сравнить с современной картой Гренландии. – Авт.).

Проник дальше, чем какой-либо другой белый человек до сих пор (если не считать участников отряда Норденшельда в 1883 году. – Авт.). Определил главные особенности внутреннего льда от края до внутренности (это уже было сделано ранее Йенсеном и Норденшельдом. – Авт.). Получил ценное знание и практический опыт относительно условий ледяного покрова и необходимого снаряжения, а также практические знания полярного плавания и полярных берегов.

Зародились идеи, очень ценные в будущем, относительно путемера, парусов и проч.».

В приведенной заключительной части отчета о первой арктической экспедиции Пири бросаются в глаза следующие особенности. Первая – стремление преувеличить собственные заслуги за счет умаления достижений предшественников, в первую очередь – полярника-корифея своего времени А. Э. Норденшельда. Такая тенденция, причем в самом начале карьеры, далеко не безобидная и не случайная, что подтвердилось позднейшими обвинениями Нансена в краже идеи пересечения Гренландии. Неудивительно, что в будущем Пири стяжал среди коллег далеко не лучшую репутацию.

Вторая особенность отчета – отсутствие реальных достижений, что позволяет считать поход Пири 1886 года обычной полевой рекогносцировкой, предшествующей любым серьезным продолжительным исследованиям, – не более того.

В качестве третьей особенности представленных выводов надо отметить отсутствие каких-либо намеков на научное осмысление природы посещенных мест. Этот момент нельзя упускать из виду при оценке последующей деятельности Пири в Арктике. Так что по большому счету главным результатом первой арктической экспедиции Роберта Пири стал полученный им пропуск в общество хозяев жизни, куда он так стремился.

Возвратившись из первой полярной экспедиции, он обвенчался с Жозефиной, которая едва ли представляла, какие трудности ей предстоит разделить со своим избранником. В письме к матери она изложила первые впечатления от своего замужества: «Если он счастлив, как я, то мы самые счастливые люди на свете».

Глава 3 1891–1895. Встреча героев и последующие приключения Пири

Предвижу я, что будет наша встреча,Как встреча двух враждующих стихий…В. Шекспир. Король Ричард II [4]

4

Пер. М. Донского.

По возвращении из своей гренландской «рекогносцировки» 1886 года Пири обнаружил проект о канале в Никарагуа обновленным. «…Следующие два года моего времени были посвящены ему; часть этого времени я провел дома, другую же – в экспедиции в Никарагуа. Возвратившись из этой экспедиции, я был направлен на остров Лиг в Филадельфии, чтобы построить деревянный сухой док, только что начатый в тамошнем адмиралтействе. Короткая статья, описывающая мое летнее путешествие, мои выводы и формулирующая мой план сухопутного исследования Гренландии, была напечатана в бюллетенях Американского географического общества в декабре 1886 года. В 1888 году Нансен пересек Южную Гренландию, отправившись по кратчайшему из указанных мною путей; он был вынужден, однако, изменить свои планы и окончательно прошел по пути в 280 миль длиной.

Это исполнение задуманного мною предприятия оказалось для меня серьезным ударом, но моя государственная служба связывала мне руки, и мне оставалось только выбрать другой, более северный путь.

Моей целью было достигнуть и определить северную границу Гренландии сухопутным путем, то есть пересечь внутренний лед» (Пири, 1906, с. 7–9).

В приведенной обширной цитате бросаются в глаза претензии в адрес Фритьофа Нансена – свидетельство уязвленного неуемного самолюбия Пири, которое со временем превратилось у него в некую идею фикс.

Тем временем скромный медик, практикующий в Бруклине, и не подозревал о грядущих событиях. Поворот в его судьбе случился, когда весной 1891 года он увидел объявление в газете «Бруклин Стандарт Юнион»: Пири искал врача для своей зимовочной Северо-Гренландской экспедиции. Кук, по мнению Т. Райта, скорее из «любопытства, чем из честолюбия, отозвался на это предложение». Сам Пири в экспедиционном отчете аттестовал его следующим образом: «Фредерик Кук, врач и этнолог экспедиции, родом из Нью-Йорка, получивший степень в Колледже врачей и медиков в Нью-Йоркском университете. Он практиковал в Нью-Йорке в течение нескольких лет. Ему было 26» (Пири, 1906, с. 81). Характеристика предельно скупая, но ближайшее будущее показало, что духовные и физические качества молодого врача вполне соответствовали требованиям, которые Арктика предъявляла к полярнику на рубеже ХIХ и ХХ веков.