Письма бойцов

— Понятно. К Белановичу? — князь кивнул в направлении лестницы.

— Нет, Дмитрий Александрович, — англичанин хорошо говорил по-русски и даже воспринял русский обычай именовать по имени-отчеству. — Я зритель, заключал пари.

— Выиграли?

— Разумеется. И еще раз посмотрел на нашего общего противника.

— Разве американцы объявили войну Британии?

— Это вопрос времени. Британия проиграла одну войну, следовательно, мы вынуждены участвовать в следующей. Это элементарный расчет.

— Рад что на этот раз мы союзники.

— Я буду рад, если мы все выживем, — мрачным тоном заявил Криппс.

В своем кабинете Дмитрий Александрович первым делом схватился за телефон и затребовал свежую сводку. Что ж, газеты не сильно врали. Пользуясь гибелью несчастной «Мацонии» янки объявили войну России, Германии, Норвегии, Италии, Сербскому королевству, Персии, Словакии и Хорватии.

— Маршал Петэн будет сильно обижен, — усмехнулся князь, — его не посчитали противником.

Остальные новости не стоили внимания. Так, сводки с азиатских фронтов, сражение у Борнео, бои на Филиппинах, японские десанты на Суматру, захват Гуама. Можно было запросить отчет военного атташе в Японии и доклады разведки, но Дмитрий подозревал, что Тихоокеанские баталии точно не входят в его сферу профессиональных интересов. Даже светские споры об исходе грядущего сражения японского и американского флотов задевали князя постольку поскольку. Не его это забота. Он не единственный министр сюзерена. Пусть у других голова болит.

Дмитрий Александрович быстро расправился с документами первоочередной важности и вызвал к себе заместителей и помощников.

— Так, господа, решайте сами, кто едет со мной в Иерусалим. Евстигней Карпович, вы обязательно. А вам, Арсений Павлович, лучше остаться на хозяйстве в столице. Впрочем, решайте сами, — князь махнул рукой. — Даю день на решение кадровых вопросов. Мне нужны все наши специалисты по Востоку и талантливый изворотливый юрист.

Вспыхнувшее энергичное обсуждение Дмитрий пропустил мимо ушей. Дав людям выговорится, он резко оборвал спор и отправил людей работать. А вот Сергея Романова попросил задержаться.

— Так, молодой человек, мне нужны вот эти люди, — рука министра вывела на листе бумаги три имени с фамилиями и прозвищами. — Найти, проработать вопрос доставки в Петербург. Разрешаю запрашивать жандармов.

— Вот этот на каторге, — помощник ткнул пальцем в имя известного лидера Бунда.

— Найдите где именно проходит трудотерапию и ставим его в последнюю очередь. Что с остальными?

— Работать надо. Сходу не могу сказать.

— Вот и работайте. Идите.

За Сергеем закрылась дверь. Князь положил перед собой чистый лист бумаги и каллиграфическим почерком с завитушками вывел на нем еще одно имя. Затем поставил скобку, вписал имена «Владимир», «Эгаль», закрыл скобку. Отложив ручку в сторону, полюбовавшись на творение своих рук, министр сложил листок пополам и убрал его в сейф. Кандидатов много, но нужен один правильный. Чутье подсказывало, последний и будет первым.

Глава 35 США. Мейкомб

23 декабрь 1940. Алексей.

Понедельник выходит какой-то странный. Скомканный, «разорванный» день. Первый, он же последний день недели перед каникулами. Формально завтра еще школа работает, но какая там учеба? Уроки сжаты, оценки проставлены, итоги подбиты. Грядет торжественное поздравление с грядущим Сочельником, Рождеством Христовым, обмен подарками по местной традиции, затем учеников распускают на каникулы, учителя расходятся готовиться к праздничному ужину с семьями. С другой стороны, мрачное выдалось Рождество. Новость уже все знают. Это не глухая сибирская или аляскинская деревня. Газеты разносят, радио у всех есть.

— Добрый день, мистер Бользен! — директор коснулся шляпы приветствуя, поравнявшегося с ним учителя.

— Добрый день, мистер Финн! — на губах Рихарда играла уверенная улыбка.

— Хороший денек, а новости не радуют.

— Рано или поздно это должно было произойти.

Рихард успел сдружиться с Алистером. Хороший человек. Немного педант, но искренне любит свое дело, на короткой ноге с шерифом, имеет контакты в совете округа. Благодаря энергии мистера Финна школа не знает проблем с финансированием. Один только минус у человека — слишком он консерватор и изоляционист. Так все учителя школы с подачи Финна на прошлых выборах голосовали за кандидата от республиканцев.

— Понимаю, торпедирование лайнера, это ужасно, но все же Франклин даже не пытался выяснить что по этому поводу думают русские. Он прозевал удар по Филиппинам, а теперь сам своими руками втравил нас в войну с Европой. Тем более, на борту судна одни англичане, — неожиданно уточнил директор. Каким-то образом это должно было извинить врага.

— Неизбежность. Нацисты и черносотенцы не остановятся.

— Дик, вы недавно в Америке. Вы еще близко к сердцу принимаете беды Старого света. Наши предки, да и вы тоже, уехали в Америку чтоб строить новую жизнь на пустынном первозданном континенте. Так давайте оставим мертвецам погребать своих мертвецов. В прошлый раз мы почти влезли в войну. Хорошо, немцы успели капитулировать до того, как наши парни вступили в бой. И мы тогда выступили на одной стороне с Россией и Британией. А сейчас у нас и союзников не осталось. С кем воевать?

— Увы. Реку вспять не повернешь. Мы вступили в войну, это не изменить.

Дик Бользен отвечал кратко, опасался сказать лишнее. Не нужно это, спор хорош только если у него просматривается результат. Иначе все превращается в словоблудие.

— Понимаю. Дик, сегодня надо детям сказать что-то хорошее, патриотичное, ободряющее. — За разговором мужчины дошли до крыльца школы. — Я всех попрошу начинать уроки с небольшой лекции. Справитесь? И не забывайте, через день у юных джентльменов каникулы, постарайтесь с патриотизмом, но без политики.

— Разумеется. — Бользен сам собирался поговорить по душам с подопечными. А раз уж директор попросил, то отказываться грех.

В холле в глаза бросился флаг Конфедерации на стене. Кто-то утром или с вечера принес и закрепил. Еще одно зримое напоминание — Гражданская война в Штатах не закончилась. Только кажется, что прогресс победил. На самом деле, традиции Юга крепки. Это хорошо видно, если смотреть по сторонам раскрытыми глазами.

— Добрый день, юные леди и джентльмены! — Дик Бользен вошел в класс. Первый урок математика. Универсальная интернациональная наука.

— Добрый день, мистер Бользен! — голоса двух десятков молодых организмов заглушают грохот парт и стульев.

— Садитесь. Сегодня у нас последний урок в этом полугодии, — Дик заложил руки за спину и качнулся на носках. — Вы все знаете свои оценки. Молодцы, хорошо справились. Но не забывайте, это только школа, это только тесты и оценки. Жизнь принимает свои экзамены. У нее нет оценок, только «сдал» и «умер». Результат зависит только от вас.

Подростки молча слушали учителя. Предпраздничная атмосфера не исчезла. Нет. Но она приобрела торжественность.

— Нации и государства тоже сдают свои экзамены. Пересдачи не существует. Или сдал, или тебя нет, ты превращаешься в почву для более успешных и прогрессивных государств. Сейчас, в этот момент, в эти предрождественские дни, наша страна Великая Америка вышла на один из самых важных экзаменов за свою историю. Если вы внимательно слушали уроки мистера Рурка, должны помнить, за что дрались патриоты в Войне за Независимость. Американцы воевали не за налоги, не за представительство, не за землю, а за свою свободу. Это самое ценное, самое важное, что есть у человека. Мы страна свободных граждан, над нами нет короля или диктатора. Мы сами выбираем правительство, губернатора. Никто не может послать американца на чужую войну. Но иногда нам приходится драться. За что мы деремся?