Письма героев

Большую часть понтонов уже накачали и спустили на воду. Две моторные лодки буксировали плавучие элементы целыми секциями. А с берега люди скрепляли понтоны балками и связями, сразу клали настил, по краям пролетов укладывали специальные балки, чтоб не дать колесам соскользнуть в реку. На берегу освобождавшиеся пустые машины отгоняли в сторону чтоб не мешались. Взводный унтер нашел хорошее укрытие для техники на опушке небольшой рощицы.

Именно подпоручик Аристов первым заметил пыль на горизонте. Какого-либо беспокойства у саперов это не вызвало. Серые шлейфы за пылящими по грунтовкам и шоссе колоннам уже приелись и воспринимались как обычный элемент пейзажа.

Дело закончено. В машине офицеры быстро накидали план заявки на материалы для восстановления моста. С точки зрения Никифорова, и думать особо нечего — три, а лучше четыре ацетиленовые горелки, слесарный инструмент, специальные печки для накаливания заклепок, кран-балку и пару лебедок. Хорошо бы еще компрессор, но чего нет, того нет. Увы.

— Две диагональные балки можно снять, нагреть и выправить, срубить заклепки не проблема, а продольную связь придется домкратами отжимать, — пояснял инженер. — Поврежденную опору обвяжем поясом, приклепаем дополнительные связи, а под настил придется что-то соображать из рельсов.

— Если поверху монолит залить?

— У нас цемент есть? Что-то не помню такого в складской описи.

— Попробуем найти на станции. Чай, не совсем в диких местах воюем.

Никифоров задумался, идея неплохая. Сам настил пролета можно делать из чего угодно. Главное, чтоб материал был. Пойдет и бетон, только его сразу нагружать нельзя. Хотя бы две недели выдержать перед тем как технику по мосту пускать.

Вернемся к наплавному мосту. Взвод управился за полтора часа. Как только защелкнули замки последних балок, на мост въехал «Дромадер». Грузовик спокойно неторопливо пересек реку, развернулся на противоположном берегу и вернулся к саперам.

— Молодцы, Кексгольмцы! — лицо пехотного комбата озарила широкая светлая улыбка.

Офицеры батальона уже выстраивали походные порядки, унтера и ефрейторы носились как угорелые, криками, а то и дружескими подзатыльниками подгоняя бойцов. Батальон сворачивался и грузился на машины. Вскоре по мосту пошли грузовики с людьми и снаряжением.

По радио пришел приказ охранять понтонную переправу и восстанавливать капитальный мост. Под этим соусом Никифоров запросил целый список оборудования и снаряжения. Андрей Иванович чтоб не сидеть зря на берегу оправил ефрейтора с машиной и четырьмя саперами в поселок, подыскать подходящие дома для расквартирования. Батальон, скорее всего уже сегодня снимется с места и двинется на запад. По некоторым намекам, есть задача подготовить аэродром подскока близ Тигра.

На берег вылетел мотоцикл. Отчаянно ревя мотором на песке агрегат с коляской подкатил к бронетранспортеру пехотного комбата. Доклад на три минуты. После чего самокатчики вскочили на свой трехколесный драндулет и покатили в сторону поселка. Капитан Болотин бросился к переправе. За ним рысью увязались два офицера.

— Что-то случилось, — констатировал Никифоров, — смотрите Андрей Иванович, как все зашевелились. Похоже, новый приказ какой пришел.

Посмотреть было на что. Переправа остановилась. Люди выпрыгивали из машин и бежали строиться, три бронетранспортера с ревом, прогазовкой развернулись и резво вскарабкались с бичевника на берег. Доселе мирно стоявшие в очереди грузовики с батальонным имуществом разворачивались и уходили в сторону поселка.

— Пошли к пехоте, — Аристов недовольно покосился на побежавших к перелеску солдат с легким минометом. — Не нравится мне это.

— Саперы? — повернулся Болотин. — Уводите своих людей в укрытия. Сейчас жарко будет.

— Виктор Климович, извольте пояснить ситуацию. У меня приказ охранять переправу.

— Противник прет….

Болотин не договорил. Раздался противный свист. На берег обрушились снаряды. Грязный куст разрыва поднялся в полусотне саженей от офицеров. Никифоров рефлекторно втянул голову в плечи. Последний раз под обстрел он попадал много лет назад. Зато на пехотного капитана снаряды не произвели никакого впечатления. Он только скривился и сплюнул сквозь зубы.

— По площадям кидают, без прицела. — И через секунду: — Саперы, людей в укрытия! Пулеметы есть?

— У нас только винтовки. Ничего другое по штату не положено.

— Плохо. Если нас сомнут, топите, взрывайте мост. Сами отходите к шоссе.

С этими словами капитан вернулся к расстеленной на ящиках карте. Пехотный комбат быстро отдавал распоряжения своим адъютантам и посыльным, затем схватил полевой телефон.

Как можно было понять, откуда-то с востока появились англичане. Скорее всего, отрезанная от своих часть прорывается вдоль реки. Черт их разберет! Никифорову было совершенно не до этого. Он уже про себя костерил своего комбата и командование корпуса, отправивших взвод с понтонами в пасть льва, даже не удосужившись запросить данные авиаразведки. Иван понимал конечно, что от докладов летчиков толку мало, все дороги техникой и людьми запружены. Кто там англичан от своих отличит?

Аристов перехватил своего ефрейтора и приказал отогнать машины к поселку, рассредоточить технику между домов, затем найти и прислать взводного старшего унтер-офицера Генералова. Сам Иван Дмитриевич, не чувствуя себя большим специалистом по пехотному бою, предпочел спуститься к переправе. Сюда же под обрывчик скатывались саперы Кексгольмского батальона. Пехота тем временем занимала позиции на подходах к переправе. Вялый обстрел продолжался. Противник сыпал снарядами по площадям без особого результата.

Глава 19 Норвежское море

1 апреля 1940. Эскадра Северного флота.

Горизонт по курсу чист. Редкие плотные облака плывут высоко над мачтами кораблей. По волнам бегут солнечные отблески. Эскадра еще ночью вышла из зоны непогоды, сейчас винты неторопливо проворачиваются, гонят корабли вперед экономичным ходом.

Море спокойно, волнение в три балла. Для сурового весеннего Норвежского моря сущая благодать. Тяжелая махина линкора режет волны, за кормой вздымаются буруны. Иногда нос проваливается в ложбину между редкими высокими валами, тогда вверх вздымаются целые фонтаны брызг, по баку разливаются пенные потоки, закручиваются водоворотами вокруг шпилей и клюзов, стекают с палубы, разбившись о волнорез.

На кормовой по левой раковине с грацией матерого секача проламывается сквозь волны «Бородино». Прямо по курсу разбежались поисковой цепью шустрые борзые эсминцы. За кормой на фоне горизонта выделяются громоздкие коробки авианосцев. Оба плавучих аэродрома идут в окружении плотного эскорта из эсминцев и половины крейсерской бригады. «Опричника» и «Воина» командующий эскадрой еще ночью отрядил пробежаться до Альта-фьорда разведать обстановку.

Море пустынно. На два румба вправо от курса поднимается легкий дымок. Небо чистое. Имеется в виду, самолетов нет. Впрочем, облачность тоже слабая. Погода радует. Отдельная крейсерская эскадра еще вчера ушла на сто миль вперед. Сейчас океанские охотники барона Рокасовского должны растянуться поисково-дозорной сетью и сгребать всякую плавучую всячину под вражескими флагами. Разных нейтралов тоже положено досматривать на предмет подозрительных грузов, впрочем, милейший Платон Алексеевич сам прекрасно знает, кто приз, а кто случайный непричастный бродяга.

В рубке огромного линкора тепло и хорошо. Гудят приборы, с потолочных плафонов льется мягкий свет, через открытую дверь с мостика поддувает свежий воздух. Чувствуется тот самый аромат воды, неба, бескрайнего простора и могущества стихии от которого Вадим Макаров млел с раннего детства, потому и пошел по примеру отца в Морской корпус, а не так, как про него рассказывают.

Прошедшие сутки на море творился форменный ужас. Океан показал себя во всей своей чудовищной красе природной стихии. Видимость на нуле, горизонт затянут стеной дождя, не разберешь, где море, где небо, а где ливень — все одно вода. На радарах черти пляшут. Засветка на засветке. Ветер воет как собака на кладбище. Океан бурлит, накатываются высоченные валы. Жуть полная.