Письма героев

— Мой приказ: отменить все увольнения и отпуска. Выходы на полигон отменяются. Понял? — последнее явно лишнее. Батальон уже месяц как не проводил стрельбы. Ограничивались занятиями в классах и на плацу. На возмущения Бользена в штабе бригады невозмутимо ссылались на недостаток бензина и приказ беречь технику.

— Так точно. Геноссе Вилли, что слышно?

— Плохо все. — С этими словами полковник Пик положил трубку.

Рихард минуту невидящим взором глядел перед собой. Первым его желанием было позвонить в Мец. Только взялся за трубку, как дошло, что не стоит этого делать со служебного телефона. Внутренняя безопасность работает. Товарищам если не накрутили хвосты на тему бдительности, то сейчас должны это делать. Контрразведка ближайшие дни на ушах стоять будет, пресекать любые панические слухи и намеки на душевную слабость. Не хотелось бы подставляться по глупости.

Ведомости подождут. Капитан застегнул верхнюю пуговицу, поправил китель, пригладил волосы. Первым делом спуститься к людям. Не дело сидеть в кабинете, когда такое творится.

Проходя мимо окна выглянул на улицу. Взгляд зацепился за красноречивую картину. Из дома напротив выносили узлы, чемоданы и грузили в машину.

— Сволочи! — короткое русское слово подходило как ничто лучше.

— Это первый день, — добавил на французском.

Зрелище только укрепило уверенность в своей правоте. А ведь еще вчера Розенберг рассказывал о недовольстве военных коалиционным правительством Рейно и усиливающимся влиянием социалистов. Не всем нравится легализация Коминтерна, не всем по нраву коммунистические интербригады. Яков советовал быть осторожнее с французскими офицерами при бригаде. Успех Коминтерна многим не выгоден.

Переживал Рихард зря, в батальоне активизацию военных действий приняли с воодушевлением. Многие считали, что хорошая драка лучше выматывающего ожидания.

— Пора бить фашистов и капиталистов, — высказал общее мнение Дацоев.

К отмене увольнений люди отнеслись с пониманием. Не все конечно. С момента перевода части в Верден кое-кто из интербригадовцев успел обзавестись знакомствами в городке. Или даже отношениями с юными прелестницами, а то и с сочными опытными вдовушками. Дело житейское. Посему Бользен заявил, что уже подписанные увольнительные на сегодня отменять не будет. Сам он полагал, что на следующей неделе ничего не случится. Панические слухи о захвате немцами фортов и мостов Рихард посчитал преувеличенными. Увы, вскоре он узнал, что сильно ошибался.

Только во второй половине дня удалось выйти за ворота казарм. Ближайшую телефонную будку встретил на углу Де Пари у кондитерской. Монетки в щель. Долгие гудки в трубке.

— Алло.

— Ольга, это я.

— Рихард! — с жаром выдохнула жена. — Алексей. Ты, уже слышал?

— Еще утром. Только сейчас вырвался позвонить, — электрические сигналы, бездушные реле искажали голос. Сейчас ему казалось, к голосу любимой прибавились посторонние нотки.

— Поняла. Я тоже боюсь. Джулия спрашивает, почему соседи уезжают? Что мне сказать?

— Правду. Они едут на юг, нашли новую работу.

Это ведь так легко врать ребенку, достаточно немного правды, полусмыслов, остальное дитя само додумает. Главное говорить искренне. Взрослых это тоже касается. Нет, с взрослыми проще. Они сами себя обманывают.

— Я сегодня не брала авто. Видела патрули на улицах. Встретила подругу, помнишь Софи, у нее муж работает в мастерской. Софи боится, власти конфискуют машины. Люди все настороженны, никто ничего не понимает. А Жан Репардье такой интересный месье всегда галантный, он живет через улицу, уже с утра был пьян. Прямо на тротуаре хлестал бренди из горлышка.

Рихард терпеливо слушал излияния супруги, к месту хмыкал или поддакивал. Ольге нужно выговориться. Излить душу. Это нормально. Это женское.

— Ольга, ты завтра на работу идешь?

— А вот… Да, конечно. Война далеко в Бельгии, из-за этого контору не закроют.

— Постарайся завтра отпроситься на час, зайди в банк и закрой все счета. Нишу под столом помнишь? — намеренно упомянул про тайник. Жизнь приучила не хранить большие суммы в банке. Если борешься за счастье людей спокойствия, комфорта не жди. Жизнь в тени любит наличный расчет.

— Помню. Деньги со счета положу отдельно, — в деловых качествах Ольге не откажешь. Рихард удовлетворенно отметил мгновенный переход от возбуждения на грани паники к спокойному тону.

— Вечером заедешь на заправку. Полный бак и две канистры в багажнике. Если все будет плохо…

— Я тебя дождусь. Мы с Джулией дождемся.

— Если все будет плохо, — Алексей перешел на русский. — Забирай деньги, документы и уезжай в Гавр или Дувр. Париж лучше объехать.

— Мы без тебя не поедем.

— Если не вернусь. Ольга, с тобой наш ребенок. Надеюсь, товарищи помогут с эвакуацией, но, если увидишь, что надо уезжать, уезжай.

— Оставлю записку. Ты догонишь. Ты же догонишь?

— Я вернусь.

Пока Рихард разговаривал у телефонной будки образовалась маленькая очередь. Пожилая дама в шляпке бросила на офицера осуждающий взгляд и отвернулась.

Пора возвращаться. На перекрестке Рихарда остановил патруль: лейтенант и трое рядовых. Молодые ребята, явно из последнего призыва. Лейтенант порядка ради глянул в документы, затем поинтересовался:

— Вы уже слышали? Мы отобьемся?

— Конечно, как в прошлую войну боши завязнут в нашей обороне. Вас еще не отправляют?

— Пока нет. — Лейтенанту хотелось выговориться.

— Скоро мы их погоним, — Рихард ободрительно подмигнул ребятам.

На разговоры времени нет. Однако, Бользен не отказал себе в удовольствие зайти магазинчик, взять на вечер бутылку красного и полфунта сыра. Скорее всего отмечать начало настоящей войны придется в одиночестве, Рихарда это не расстраивало. На выходе из магазина что-то кольнуло, человек подсознательно повернул в другую сторону. Интуиция не обманула, на почте ждало заказное письмо из Швеции. Рихард Бользен довольно усмехнулся, не обманула реклама. Правильно позвонил в одну контору сразу после передислокации и продиктовал код и адрес почтового отделения. Иногда полезно быть предусмотрительным.

В казарме его уже ждали телефонограммы. Ничего неожиданного, все, как и должно быть. Обрадовал звонок с требованием отправить в штаб бригады батальонного казначея с охраной. Да-с, денежное довольствие всем нужно, люди не святым духом питаются. В кабинет заглянул дежурный офицер и попросил позвонить комбригу.

Железный Вилли взял трубку со второго гудка.

— Геноссе командир бригады, капитан Бользен докладывает.

— Рихард, не тараторь. Тебе сегодня придет приказ, откомандировать в бригаду два отделения комендантского взвода. Большая просьба — выбери камрадов с которыми мы сражались в Ростоке и Берлине.

— Добро. Сержант Герхард Эйслер устроит? — Рихард не задумываясь назвал подходящего кандидата.

— Тот самый? Если со своими людьми, то очень хорошо, — обрадовался Пик, он хорошо помнил этого командира местной группы гау Померн. Все же отметился в 28-м году в Берлине, с людьми Бользена прорвался в Чехию.

— Свежие новости были?

— Мало и плохо. Больше разных слухов.

— Понятно.

— Приказ отправлю сегодня с нарочным. Будь готов.

Положив трубку Рихард забросил ноги на угол стола и закурил. Вилли сказал больше, чем мог озвучить, но меньше, чем хотел. Однозначно. К бабке не ходи. Отдохнув, приведя мысли в порядок, прикинув разные варианты возможного, комбат набрал номер дежурного и распорядился вызвать сержанта Эйслера. Молчаливый мужчина с утонченными аристократическими чертами лица геноссе Герхард не отличался склонностью к сантиментам, но зато в свое время пролил немало крови. Единственным его несомненным достоинством была архаичная феодальная верность. В отличие от многих Эйслер никогда не предавал.