Письма полковнику

Смешно, однако именно это меня и остановило. Стало стыдно за такие мысли. Принцесса!.. Каких–то пару лет назад гордо ушла из дворца, добровольно отреклась от привилегий, отказалась от комфорта и прочая, прочая… помнится, страшно гордилась собой. Я жила рядом с разработчиками, в тех же условиях, мы общались совершенно на равных, — так почему сейчас меня начали раздражать люди, которые просто пришли на пляж отдохнуть после рабочего дня? Вот примерно такое я себе нарассуждала. И не сдвинулась с места, только морщилась, когда они особенно громко матерились, надеясь, что дети у воды не услышат.

Замечание им сделал Драго. Потом говорил, будто сожалеет, что так получилось. Но я… не знаю, может, это уже ненормальная подозрительность. Но мне кажется, он нарочно спровоцировал конфликт. Зачем? Кто его знает. Кто вообще может со всей точностью просчитать мотивации драконов?

Всё произошло с неправдоподобной скоростью, словно раскрутились сами собой витки отпущенной пружины. Я даже не помню последовательности слов и фраз, не в состоянии проследить задним числом, как именно вполне корректная просьба перешла в разговор на повышенных тонах, потом в выяснение отношений, всё более нервное и грубое, затем в стычку на грани рукоприкладства и, наконец… Может, когда я сказала, что они вообще–то у меня дома, и не только на этот пляже, но и вообще в Срезе? Или когда кто–то из них назвал твое имя, а остальные дружно грохнули, как будто услышали неприличный анекдот? Или… нет, не помню. Наверное, я тоже была неправа. Тоже провоцировала и сама поддавалась на провокации. Всё случилось так молниеносно.

Вдруг оказалось, я одна — посреди круга озверевших мужиков, без проблеска чего–то человеческого на тупых орущих мордах, агрессивных, слетевших с катушек, готовых на всё. И я — никакая для них не принцесса, а если и да, то это лишь усугубляло… и Коленька!!! Я надеялась, что Драго догадается улететь с ним в замок. Только об этом и могла думать… а если б и получилось о чем–нибудь другом, всё равно ничего бы не изменилось. Их было семеро или восьмеро… И один, самый буйный, шагнул вперед и схватил меня за плечо…

Драго ударил его крылом, с полета. Остальные отшатнулись; пока они приходили в себя, я вспрыгнула на драконью спину, и мы полетели. А детей Драго, оказывается, оставил поблизости, на плоскогорье, я еще напустилась на него: как можно, совсем одних, Коленьке же всего годик с небольшим, а если бы?! Нервная реакция, потом я перед ним извинилась. Тем более что Коленька был все–таки не один, а с Драми. Ты понимаешь, о чем я.

Вот, собственно, и всё. Мише я, как уже писала, решила ничего не рассказывать. Драго, кстати, меня уговаривал, именно поэтому я и начала его подозревать, безосновательно, скорее всего. Натравить Мишу на разработчиков? — а смысл?.. Ни к каким радикальным решениям, вроде закрытия разработок, это всё равно не привело бы, а показательные наказания только накалили бы обстановку, которая и так оставляет желать лучшего. К тому же я не запомнила ни одного лица.

Но я решила разобраться. Притом, что в этой истории много спонтанного, она дикая изначально, в самой своей основе. Пускай я не считаю себя вправе держать дистанцию с простыми людьми — похоже, это моя ошибка, — но как они сами могли забыть о субординации?! Наемники, лимитчики, прибывшие в Срез подзаработать, — да они молиться должны и на меня, и на Мишу, и уж тем более на тебя, папа, на само твое имя! Так было всегда. Что изменилось за последнее время? Почему они позволяют себе — или кто позволяет им — вести себя таким образом? Как они вообще оказались на моем личном пляже?!

Миша улетел в очередную экспедицию, а я занялась расследованием. Летала по разработкам, расспрашивала и руководителей, и простых рабочих, и старых знакомых, и вновь прибывших «промышленных разработчиков». Многие отмалчивались, еще больше — врали. Но я все–таки собирала информацию, накапливала факты, сопоставляла… интересные выходят вещи. Я бы сказала, странные. Очень.

Какая–то группа «Блиц». Одни ее искренне поносят, другие произносят это название с таким же искренним пиететом. О полковнике Роверте — либо с пренебрежением, либо с ностальгией; и то, и другое, впрочем, наигранное. Такое чувство, будто на разработках (то есть, собственно, в Срезе) тебя не принимают больше в расчет. А уж тем более меня, очень сомнительную принцессу…

Кстати, почему я принцесса, папа? Себя–то ты не короновал, даже не возвел в высшее воинское звание, так и остался полковником… Мне кажется, «принцесса Роверта» — проявление твоей слабости, папа. И, боюсь, не единственное.

Надо выяснить у Миши поподробнее насчет этой группы «Блиц». Кто они вообще такие? Откуда у них авторитет среди разработчиков? На чем держится власть? Если она, конечно, реально имеет место.

Тот инцидент на пляже мог быть случайным следствием странных процессов, происходящих сейчас в Срезе. А мог — и не случайным.

Кроме того, на разработках ругают Мишу. Я говорила с Панчо, он, кажется, единственный был со мной до конца откровенен, но он, в отличие от разработчиков новой волны, сам мало что знает. Однако о Мише мы разговаривали долго. Все жалуются, что после заключения договоров Анчаров совершенно отошел от реального дела, целиком переключившись на свои исследования. По сути, отдал разработки на откуп этим, из группы «Блиц».

Мишей недовольны все: и прежние друзья, первая волна, которую медленно, но верно теснят с их позиций и уж тем более не пускают на новые разработки в промышленной зоне, и эти, теперешние, которым его номинальное, но все–таки руководство как кость в горле… Панчо и сам обижен, сразу видно, он никогда не умел ничего толком скрыть. Я пообещала ему, что поговорю с Мишей. Я поговорю. И серьезно.

А с другой стороны, я уверена, он знает, что делает. Ведь Ресурс — его главная ставка. На ней он уже выиграл (не обижайся, папа, мы же оба знаем, что это правда) у тебя. И эту самую группу «Блиц» наверняка надеется обыграть той же картой…

Как ты думаешь, папа, у него получится?

Эва Анчарова,

01.05.20.

ГЛАВА IV

Палата, куда его перевели, оказалась на третьем этаже, и в окно виднелись только верхушки деревьев и еще изредка — пролетающие птицы или драконы. Правда, из положения сидя обещали шикарную панораму моря с куском Гребневого хребта. Но до положения сидя было как до Исходника пешком. Стар попробовал заикнуться про баскетбол, но врач — не китаянка, а седой мужик с двумя подбородками — глянул на него так, что пришлось немедленно заткнуться. Радуйся, мол, чувак, ты больше не в реанимации. Понял, не дурак. Дурак бы не понял.

За жизнеутверждающими мыслями заглянула дежурная медсестра:

— К тебе пришли.

Дылда, подумал Стар.

Вошла Дылда, и он удовлетворенно улыбнулся ей навстречу. Всегда приятно почувствовать себя умным.

— Доброе утро, Сережа.

— Привет.

— Тебе лучше, да?

Он пожал плечами: в смысле, все относительно. Кстати, Дылдин синяк приобрел относительно светлый зеленовато–желтый оттенок. Захотелось сделать ей комплимент по этому поводу, но может и обидеться, и даже до слез. Сформулировал шире и нейтральнее:

— Ты тоже неплохо выглядишь.

Дылда просияла.

Стару вдруг пришло в голову, что за десять лет совместной учебы он ни разу не видел, как она улыбается. Всегда либо насупленно–сосредоточенная, либо разобиженная по самое не могу. Нет, конечно, похихикать за компанию она могла… но чтобы вот так просто — взять да и улыбнуться… Ей шло.

Но, разумеется, она тут же насупилась и стала такой, как всегда.

— Сережа… а меня сегодня выписывают.

— Везуха.

— Ты не понимаешь, — в ее голосе зазвенела привычная слеза. — Приехал папа, он хочет меня забрать. В Исходник. Совсем.