Письма солдат

«Киев» потерял треть команды от вражеского огня и взрыва погреба. Погасить пожары не удалось, сквозь расшатанные швы, выбитые заклепки поступала вода. Ночью с горящего крейсера сняли людей. Корабль долго не хотел умирать, его добили торпедами свои эсминцы. Крейсера очень прочные и живучие корабли. Убить их не так-то просто.

«Светлана» вернулась к конвою. Высокий борт корабля попятнали осколки, но на боеспособности и мореходности это не сказалось. Спроектированный как защитник торговли «картонный» крейсер выполнил свою задачу.

Так закончилась первая конвойная битва в сражении за Аляску. Далеко не последняя. На дно океана ушли далеко не последние жертвы грандиозного сражения. Сражения, которое оказалось легко завязать, но очень сложно завершить. Мало кто задумывался, что все затянется на много месяцев.

Глава 33 Германия. Киль

26 ноября 1941. Иван Дмитриевич.

Ни один план атаки не пережил начало наступления. Эту максиму приписывают и Суворову, и Бисмарку, и Клаузевицу. На самом деле на современной войне встречаются операции точно по плану. Однако, в том, что касается армейского снабжения соответствие полное. Милейший Алексей Сергеевич ошибся в сроках командировки, месте назначения и даже грузовые ведомости дважды менялись. Зато, Никифоров после госпиталя успел освоиться с новыми обязанностями. Оказывается, при желании все возможно. Глаза боятся, а руки делают.

Старинный купеческий Киль основан еще полабскими славянами. Город большой и разноликий. Гостиница в двух кварталах от порта. Иван Дмитриевич умаялся за день. С утра ругался с интендантами, затем вытаскивал двоих раздолбаев с гауптвахты. К вечеру пребывая в настроении раздраженном слал телеграммы в Кексгольм, в Гвиану и на Мартинику. Зато на ужине в гостиничном ресторане к нему за столик вдруг подсел ротмистр Вавилов.

— Какими судьбами? Как ваша поездка?

— Спасибо! Все удачно. Половые в этом заведении сонные или расторопные? — Аристарх Германович никогда не распространялся о делах своей службы.

— Надо свистеть, тогда прибегают.

Почти все столики заняты людьми в форме. Большинство русские и немцы, но встречаются шведы и даже норвежцы. Киль и до войны крупный транзитный международный узел, а сейчас через него сплошным потоком идут грузы с Балтики.

— У вас, Иван Дмитриевич, все успешно?

— Частично. Пока вы мотались по Германии, я сидел безвылазно как паук в паутине.

— Сочувствую, климат здесь мерзкий. Как ваше самочувствие?

— Хорошо.

Никифоров не лукавил. Действительно, восстановился после той злосчастной контузии. Да еще родные прислали чудодейственный сибирский бальзам на целебных корнях от Ивана Ефремова. Геолог привез в подарок из диких нехоженых дебрей секрет шаманов и лам, доставшийся им от времен допотопных. Якобы чуть ли не наследие эпох дочеловеческих, мрачных, канувших в лету цивилизаций.

— Молодежь встретили? Как люди?

— Даже неплохие офицеры. Удивлен, если честно. Не дураки, извилины не только от фуражки. Еще раз убеждаюсь, в саперы у нас особый отбор. Впрочем, сами познакомитесь, они сейчас с новобранцами в казарме занимаются. Скоро должны прийти на ужин.

— Вот и хорошо. Личные дела я читал, но бумага бумагой. Что есть на самом деле не говорит, суть искажает.

Тем же вечером и старые и новые офицеры Отдельного Кексгольмского собрались в холле на пятом этаже. Подпоручик Шперлинг взял гитару. На романсы в исполнении молодого человека подтянулись соседи по этажу.

После очередной песни на два голоса на известный сюжет Вавилов задумался. Взгляд ротмистра блуждал в неведомых далях.

— Знаете, господа, — потянулся жандарм, — одна история из головы не выходит. Мне немецкие коллеги рассказали про случай со скрытой во мраке предысторией, трагичной развязкой, но счастливым чудесным финалом.

— Расскажите, Аристарх Германович.

— Так, представьте себе: июнь прошлого года, утренний туман в море у Шербура. Дивизион немецких «шнельботов» в поиске. Свободная охота. Помните, мы добивали Францию, из Шербура, Ла-Рошели и других портов эвакуировались англичане, с ними на транспорты набивались беженцы. Люди совершенно разные. Были среди них военные преступники, дезертиры из армии, немало попадалось обычных напуганных запутавшихся обывателей. Конечно, транспорты бомбили, мы и немцы старались их перехватить катерами и эсминцами.

— Страшное было дело, — заметил один из молодых людей. — Брат рассказывал, он рыдал за штурвалом самолета, когда внизу открылась картина апокалипсиса. Он явственно видел, как по днищу судна ползли десятки и сотни несчастных. А вокруг в волнах сплошные головы.

— Было такое. Никто ведь не знал, что в трюмах судов. Англичане не использовали флаги «Красного креста» для обозначения мирных беженцев. Некомбатантов много погибло.

— Так вот, — продолжил ротмистр. — Матросы одного из катеров заметили в воде мокрый грязный некогда белый ком. За него цеплялась тоненькая ручка. Подошли на «малом» и вытащили на палубу маленькую девочку. Представляете, она цеплялась за огромную мягкую игрушку, белого медведя. Ребенка спасли, судовой лекарь выходил ее пока корабль вел бой, атаковал следующий конвой.

— Интересно получается. Взрослые тонули, а ребенок выплыл.

— Что еще удивительнее, девочка оказалась чистой немкой. Папа у нее потерялся во Франции, мама погибла в море, а сам ребенок выжил. Спасла ее игрушка, подаренная отцом.

Слушавший внимательно Никифоров напрягся.

— Аристарх Германович, что стало с девочкой?

— Командир катера на базе передал ребенка партийной социальной службе, а те устроили в приют. Девочка сирота. Ее родителей так и не нашли.

— Действительно интересная история. Чудо.

— Самому в душу запало. Бывает ведь так, мужчины тысячами гибнут, а маленькую слабую девочку словно архангел за руку вывел к землякам.

Тем же вечером Никифоров постучал в дверь номера жандарма.

— Простите ради Бога, Аристарх Германович. Отвлеку ненадолго.

— По делам батальона? Кстати, совсем забыл поздравить с новым званием. Не сегодня завтра получите на почте официальный приказ о присвоении, звездочки с погон сами уберете.

— Пустое, — отмахнулся новоиспеченный капитан. — Личное дело, очень интересного толка.

— Проходите. Коньяк, сигареты?

— Спасибо, только чистую воду. Вы сегодня вспомнили историю с чудодейственным спасением. Не можете ли ее дополнить?

— Постараюсь, чем могу. Вижу, вас тоже зацепило.

Офицеры переместились к открытому окну и закурили.

— Вам не называли имя этой девочки?

— Джулия. Она не помнила, была ли крещена, крестик не нашли. Потому в приюте ее крестили по лютеранскому обряду.

— Джулия, — повторил Никифоров. — По-русски Юлия, Юля.

— Так получается, только папу звали Рихардом, а мама Ольга. Может быть полукровка. Вижу, вас история сильно заинтересовала.

Иван достал фотографию и протянул жандарму. Маленькая девочка обнимает большого белого медведя. Вавилов осторожно взял карточку, поднял на свет.

— Может быть. Все может быть. Такие большие игрушки стоят дорого. Мало кто может себе позволить.

Затем жандарм достал из шкафчика два стакана и бутылку коньяка.

— Вижу, вы хотите многое рассказать. Не стесняйтесь, Иван Дмитриевич. Моя служба некоторых пугает, у некоторых вызывает неприязнь, однако связи у нас хорошие. Можем не все, архангелов в штате нет, колдуны и шаманы сами от нас прячутся, но стараемся.