Письма солдат

— Ты умеешь подбирать слова.

— Семь лет преподавания английского и литературы.

Мистер Финн повел себя именно так, как Дик предполагал. Конечно директор все знал и стоял перед нелегким выбором. На него давили общественный комитет и школьное управление штата.

— Очень жаль, мистер Бользен. Я бы попросил вас отработать до Дня Благодарения.

— Четвертый четверг ноября? Хорошо. Надеюсь, у вас не будет проблем?

— Нет. Конечно нет. Раз все решено, вопросов нет. Было у нас некоторое бурление, — директор сделал короткий отрицающий жест. — Сегодня же после занятий оповещу коллег.

— Некоторые даже обрадуются, — Дик не смог сдержать сарказм.

— С некоторыми я с удовольствием бы расстался, но не всегда желания совпадают с возможностями.

— Хорошо, работаем до Дня Благодарения. Надеюсь, мне разрешат освободить квартиру после праздников?

— Конечно. Вот здесь мне одобрение не требуется. Неделя собраться и отдохнуть у вас есть. Спасибо за все мистер Бользен. С вами хорошо работать. Жаль, что так получилось. Но у нас не Лос-Анжелес и не Нью-Йорк.

— Здесь лучше. Мне понравился Мейкомб.

На следующих выходных Бользен поехал в Монтгомери. Отделение «Экспресс» работало, но отправления в Старый Свет не принимало. Проблемы с каналами. Как и предупреждали, прокладка новых путей требует времени.

Из всех адресатов за фронтом Дика больше беспокоила судьба сына. Писали об уничтожении двух русских авианосцев у Гваделупы и Мартиники. Военные реляции о победах всегда стоит делить на два, но на душе тревожно. Все может быть. Все случается. Мясорубка на Карибах работает на полных оборотах. Да вот еще, добавилась горячая точка на Алеутах. Они все ближе. Огненные фронты ползут, океаны им не помеха.

О следующей встрече Дик договорился заранее. Назвал по телефону код. Повторным звонком обозначил город и желаемую дату. Ответили быстро. Иначе и быть не могло. Дик не скрывал свое местонахождение. В Коминтерне должны если не отслеживать, то хотя бы отмечать последние точки выхода на связь.

— Рад, что вы отдохнули, — собеседник плечистый мужчина средних лет с мужественным лицом уклонился от предложения представиться.

— Без имен.

— Мне говорили о возрождении интербригад.

— Не так все просто. Сами интербригады под нашим командованием с нашими кадровыми службами пока не получаются. Есть проблемы в Вашингтоне. Мы плотно работаем с Добровольческой дивизией «Лафайет».

— Даже так? Эскадрилья американских добровольцев во Франции на прошлой войне.

— А еще французский маркиз, воевавший вместе с Вашингтоном. Командир французского корпуса.

— Французские добровольцы в Америке. Американцы во Франции. Круг не замкнулся. Какие именно добровольцы снова в Америке?

— Соображаете. Самые разные. Мы собираем наших людей, проталкиваем через комиссии, помогаем пройти отбор.

— Даже так? В Штатах мобилизация вообще-то говоря.

— Это элитная часть, — хмыкнул себеседник. — По факту Коминтерн и всякая шваль.

Откровенность собеседника импонировала. Дик краем глаза следил за официантом. Кафе — обычная забегаловка, из тех, где посетители быстро хватают гамбургеры и хот-доги, запивают лимонадом, дешевым кофе и бегут дальше по делам. Зато никто не обращает внимание на двух мужчин за столиком на террасе. Все слишком заняты.

В стране оживление, пошел промышленный бум. Везде требуются рабочие. На биржах рост как на дрожжах. Федеральное правительство щедро раскидывает заказы. Мобилизация тоже подхлестнула обороты, армия поглощает безработицу. Так и получается, кризис порождает войну, а война справляется с кризисом. Дальше инерционный рост и следующий кризис.

— Если ты готов, часть как раз для тебя. Твой опыт придется к месту.

— Хорошо. У меня не закрыты дела. В начале зимы освобожусь.

— Ясно. С тобой свяжутся, подготовишь документы, заполнишь опросные листы. Знаешь, обычная бумажная требуха. На многое не рассчитывай, местные смотрят на наш опыт сквозь губу. Капитан, командир роты получится. Подадим на большее, но шансы не велики.

— Дивизия сформирована?

— В процессе. Как раз, зимой должны набрать штат и провести первые забеги по канавам с черенками от лопат, — собеседник явно знал, о чем говорил.

Дик догадывался, человек имел отношение к американской армии. По телефону Бользен ясно дал понять, что ему нужно, и чем может помочь организации. Такого и прислали. Чувствовалась в человеке косточка. Некоторые вещи долго не смываются.

— Вот и хорошо. Будет время освоиться, поставить себя и подобрать унтеров.

— Сержантов. Это у вас немцев унтера и фельдфебели. В армии США есть сержант. На нем все и держится. Это твоя будущая жена и предмет особой ненависти новобранцев. В добровольческую дивизию берут особо злых сержантов. Их из Штрассеровских охранных отрядов выгнали за садизм.

— Как все знакомо. Только в интербригаде было немного не так, — Дик довольно прищурился.

Все армии мира немного да похожи. У всех есть традиции. Одна из них — пугать молодняк звероподобными унтер-офицерами. Молодых офицеров это тоже касается.

— Про интербригаду забудь. Люди другие. Тогда у нас были самые лучшие. Сейчас что попалось.

— Разберусь на месте, камрад.

— Тогда удачи. Рот фронт! — поднятый правый кулак как напутствие и знак принадлежности.

— Прорвемся.

Вечером этого же дня Дик заехал на заправку в трех милях к югу от столицы штата. Первым бросился в глаза желтый «Бьюик». Восседавший за столиком забегаловки при заправке Герхард Эйслер с аппетитом уминал огромный многослойный гамбургер. Есть такое у американцев, любят сооружать шедевры из хлеба, котлет, ветчины, салата, томатов и прочей зелени.

— Как ты можешь это есть? — Дик хлопнул по плечу старого камрада.

— Зубами. Тебе заказать?

— Спасибо. Возьму пару «горячих собак».

— Тогда лучше мексиканские, у них сосиски сочнее и острые.

На расправу с местной кулинарией ушло минут пять. Герхард проглотил остатки гамбургера и сыто рыгнул. Рядом с ним стояла кружка пива. Правда, немец не спешил его поглощать. В ответ на вопрос во взгляде Дика, Герхард качнул головой и скривился.

— Получается, тебя понесло на старую дорожку. Зря, — изрек Эйслер выслушав краткий рассказ товарища.