Письма. Часть 1

Панегирик — дурацкое слово, вроде пономаря, или дробного церковного «динь-динь», что-то жидкое, бессмысленное и веселенькое. По смыслу: восхваление.

Внешне — Айхенв<альд> прав, а чуть поглубже копнешь — права я. Речь в защиту уединенного. (Кедр, как символ уединения, редкостности, отдельности.) И я все-таки написала апологию!

К сожалению, у меня только один экз<емпляр> на руках, да и тот посылаю Волконскому. Купить — 35 кр<он>, целое состояние. Думаю, Крачковский (горе-писатель и издатель, [1267] воплощение Mania Grandiosa) уже послал в «Накануне» для отзыва.

1267

Издатель и редактор «Записок наблюдателя»

Есть там его повесть «Желтые, синие, красные ночи», — белиберда, слабое подражание Белому, имени к<оторо>го он так боится, что самовольно вычеркнул его из «Кедра». (Там было несколько слов о неподведомственности ритмики Волконского — ритмике Белого, о природности его, В<олкон>ского, ритмики. Кончалось так:

«Ритмика В<олконского> мне дорога, п. ч. она природна: в ней, если кто-нибудь и побывал, то не Белый, а — Бог». Крачковский уже в последнюю минуту, после 2-ой корректуры «исправляет»:

… «то, вероятно, только один Бог».

Хотела было поднять бурю, равнодушие читателя остановило. Черт с ним и с издателем!)

________

Живу далеко от станции, в поле, напоминает Россию. У нас, наконец, жаркое синее лето, весь воздух гудит от пчел. Где Вы и что Вы?

Пишите о своих писаниях, планах, возможностях и невозможностях.

Думаю о Вас всегда с нежностью.

МЦ.

Адр<ес>: Praha II Lazarska, 10

Rusky studentsky Komitet

— мне —

Прага, 11-го августа 1924 г.

Милый Гуль,

Месяца два назад я направила Вам письмо для Пастернака (заказным) и 20 крон на марки, — получили ли? А еще раньше — лично Вам — № «Воли России» с «Фениксом». Но Вы упорно молчите, — больны, недосуг или рассердились? А может быть — переехали? Но тогда бы Вам переслали. (Как странно: все строчки с заглавных букв!) Адрес мой на обороте был, и обратно ничего не пришло.

Я очень озабочена, — особенно письмом к Пастернаку, письмо было не житейское, важное. Известите меня хоть открыткой о судьбе его.

Держу в настоящее время корректуру своего «М`oлодца» (пражское из<дательст>во «Пламя») — по выходе (недели через три) пришлю. Но раньше хочу знать, где Вы и что Вы. Молчание ведь — стена, люблю их только развалинами.

_______

О себе: живу мирно и смирно, в Дольних Мокропсах (оцените название!) возле Праги. У нас здесь паром и солнечные часы. На наших воротах дата 1837 г.

Пишу большую вещь, [1268] — те мои поэмы кончены. Есть и новые стихи. Печатаюсь. Хотела бы издать свою новую книгу стихов (за два года за границей) в России. Если в какой-нибудь связи с Госиздатом — предложите.

Политического стиха ни одного.

Что Геликон? (Из<дательст>во.) Что другие берлинские? Прозу, кажется, пристроила. (Книги, даже самые мужественные — сплошь дочери. Издатели — женихи. И всегда неравные браки!)

1268

Драма «Тезей» (последующее название «Ариадна»), первая часть задуманной трилогии «Гнев Афродиты».

Читали ли «Быт и Бытие» Волконского, посвященную мне? Хорошая книга. Он сейчас пишет роман. [1269]

_______

Как В'aши писания?

Словом, Гуль, отзовитесь. Мы с Вами, по нынешнему времени — старые знакомые. Шлю привет.

МЦ.

Мой надежный адрес:

Praha II. Lazarska ul., c.11

Rusky studentsky Komitet

— мне. —

1269

«Последний день».

ЦЕТЛИНОЙ М. С

Прага, 9-го нов<ого> января 1923 г.

Милая Мария Самойловна,

Очень жалею, что не получила Вашего первого письма, — будьте уверены, что ежели бы получила, ответила бы сразу. — У меня о Вас и о Михаиле Осиповиче [1270] самая добрая память. —

Жалею еще и потому, что у меня в данный час почти все стихи розданы: скоро выходит моя книга «Ремесло», а написанные после нее размещены по различным берлинским альманахам. [1271]

1270

М. О. Цетлин

1271

Цветаева отвечает на просьбу М. С. Цетлиной прислать свои стихи для журнала «Окно»

Посылаю Вам пока «Рассвет на рельсах». Если подойдут, очень просила бы известить.

Стихов у меня за последний год мало, пишу большие вещи. [1272]

Есть драматическая сценка «Метель», — в стихах: новогодняя ночь, харчевня, Богемия — и встреча в этой метели — двух. Не зная места, уделенного в «Окне» стихам, — сейчас не посылаю.

_______

Недавно закончила большую русскую вещь — «Молодец». И вот, просьба: не нашлось ли бы в Париже на нее издателя? — Сказка, в стихах, канва народная, герой — упырь. (Очаровательный! Насилу оторвалась!)

1272

В течение 1922 г. были написано поэма-сказка «Молодец», поэма «Переулочки», эссе «Световой ливень».

Одно из основных моих условий — две корректуры: вся вещь — на песенный лад, много исконных русских слов, очень важны знаки.

Недавно вышла в Берлине (к<нигоиздательст>во «Эпоха») моя сказка «Царь-Девица» — 16 опечаток, во многих местах просто переставлены строки. Решила такого больше не терпеть, тем более, что и письменно и устно заклинала издателя выслать вторую корректуру.

_______

«М`oлодца» можно (и по-моему — нужно) было бы издать с иллюстрациями: вещь сверх-благодарная.

Жаль, что не могу Вам выслать «Царь-Девицы», те немногие экз<емпляры>, высланные из<дательст>вом, уже раздарила. А в Берлине «М`oлодца» я бы печатать не хотела из-за несоответствия валюты: живя в Праге, работать на марки невозможно, а простите, что затрудняю Вас просьбой, но в Париже у меня у никого, кроме Бальмонтов, [1273] нет, а зная их хронически трудный быт, обращаться к ним не решаюсь.

_______

Вы спрашиваете о моей жизни здесь, — могу ответить только одно: молю Бога, чтоб вечно так шло, как сейчас.

1273

К. Д. Бальмонт и Е. К. Цветковская.