Письма. Часть 1

Сережа учится в университете и пишет большую книгу о всем, что видел за четыре года революции, — книга прекрасна, радуюсь ей едва ли не больше, чем собственным.

Але 10 лет, большая, крепкая, с возрастом становится настоящим ребенком, сейчас наслаждается природой и свободой, — живем за городом, в деревенской хате. [1274]

— Вот и все пока. —

Шлю сердечный привет Вам и Михаилу Осиповичу.

1274

Цветаева с семьей жила в это время в деревне Горние Мокропсы под Прагой

Марина Цветаева.

Мокропсы, 31-го нов<ого> января 1923 г.

Милая Мария Самойловна,

Пишу Вам с больной рукой, — не взыщите, что плохо.

Получила недавно письмо от кн<язя> С. М. Волконского: писателя, театр<ального> деятеля, внука декабриста. Он сейчас в Париже. И вспомнила поэму Михаила Осиповича о декабристах. И подумала, что вас непременно надо познакомить.

Сергея Михайловича я знаю с рев<олюционной> Москвы, это из близких мне близкий, из любимых любимый. [1275] Человек тончайшего ума и обаятельнейшего обхождения. Неизбывная творческая природа. Пленительный собеседник. — Живая сокровищница! — Памятуя Вашу и Михаила Осиповича любовь к личности, я подумала, что для вас обоих Волконский — клад. Кладом и кладезем он мне пребыл и пребывает вот уже три года. Встреча с ним, после встречи с Сережей, моя главная радость за границей.

1275

С. М. Волконский.

Недавно вышла книга С<ергея> Мих<айловича> — «Родина», в феврале выходят его: «Лавры» и «Странствия». О его «Родине» я только что закончила большую статью, которой Вам не предлагаю, ибо велика: не меньше 40 печатных страниц! [1276]

— А может быть вы давно знакомы и я рассказываю Вам вещи давно известные!

Адр<ес> Сергея Михайловича: B<oulevard> des Invalides, 2, rue Duroc, живет он, кажется, в Fontainebleau, по крайней мере осенью жил.

1276

Статья Цветаевой «Кедр. Апология» (О книге кн. С. Волконского «Родина») увидела свет в сборнике «Записки наблюдателя» (Прага. 1924. № 1)

Если пригласите его к себе, попросите захватить что-нибудь из «Лавров». Это книга встреч, портретов. — Он прекрасно читает. — Приглашая, сошлитесь на меня, впрочем он наверное о Вас знает, и так придет.

И — непременно — если встреча состоится, напишите мне о впечатлении. Это моя большая любовь, человек, которому я обязана может быть лучшими часами своей жизни вообще, а уж в Сов<етской> России — и говорить нечего! Моя статья о нем называется «Кедр» (уподобляю).

_______

«Метель» свою Вам послала. Живу сама в метели: не людской, слава Богу, а самой простой: снежной, с воем и ударами в окна. Людей совсем не вижу. Я стала похожей на Руссо: только деревья! [1277] Мокропсы — прекрасное место для спасения души: никаких соблазнов. По-чешски понимаю, но не говорю, объясняюсь знаками. Язык удивительно нечеткий, все слова вместе, учить не хочется. Таскаем с Алей из лесу хворост, ходим на колодец «по воду». Сережа весь день в Праге (универс<итет> и библиотека), видимся только вечером. — Вот и вся моя жизнь. — Другой не хочу. — Только очень хочется в Сицилию. (Долго жила и навек люблю!) [1278] — Шлю сердечный привет Вам и Михаилу Осиповичу.

1277

По-видимому, имеются в виду полотна французского художника Теодора Руссо, на которых деревьям отведен первый план.

1278

В Палермо на острове Сицилия Цветаева с мужем жили во время свадебного путешествия.

МЦ.

В феврале выходит моя книга стихов «Ремесло», пришлю непременно.

Прага, 17-го нов<ого> мирта 1923 г.

Милая Мария Самойловна,

У меня к Вам просьба: не могли бы Вы попросить «Звено» о высылке мне гонорара за «Метель». [1279] (Хотелось бы и оттиск.)

Скоро Пасха и мне очень нужны деньги. Простите, что обращаюсь к Вам, но в «Звене» я никого не знаю.

1279

«Метель» была опубликована в газете «Звено» 12 февраля 1923 г.

Если бы Вас не затруднило, сообщите им, пожалуйста, мой адрес:

Praha, II, Vysehradska tr. 16

Mestsky Hudobinec

S. Efron

«Ремесло» мое уже отпечатано, но Геликон [1280] почему-то в продажу не пускает. Прислал мне пробный экз<емпляр>, [1281] книга издана безукоризненно. Как только получу, пришлю.

А пока — сердечный привет Вам и Михаилу Осиповичу. — Как Вам понравился Сергей Михайлович? [1282]

1280

А. Г. Вишняк.

1281

Этот экземпляр Цветаева вскоре послала Б. Пастернаку

1282

С. М. Волконский.

Шлю привет.

МЦ.

Чехия, Мокропсы, 31-го нов<ого> мая 1923 г.

Милая Мария Самойловна,

Ваше «Окно» великолепно: в первую зарю Блока, в древнюю ночь Халдеи. Из названного Вам ясно, что больше всего я затронута Гиппиус и Мережковским. [1283]

Гиппиус свои воспоминания написала из чистой злобы, не вижу ее в любви, — в ненависти она восхитительна. Прочтя первое упоминание о «Боре Бугаеве» [1284] (уменьшительное здесь не случайно!) я сразу почуяла что-то недоброе: очень уж ласково, по-матерински… Дальше-больше, и гуще, и пуще, и вдруг — озарение: да ведь это она в отместку за «лорнет», «носик», «туфли с помпонами», весь «Лунный друг» в отместку за «Воспоминания о Блоке», [1285] ей пришлось з`aсвежо полюбить Блока, чтобы насолить Белому! И как она восхитительно справилась: и с любовью (Блоком) и — с бедным Борей Бугаевым! Заметьте, все верно, каждая ужимка, каждая повадка, не только не н`aлгано, — даже не прилгано! Но так по змеиному увидено, запомнено и поведано, что даже я, любящая, знающая, чтящая Белого, Белому преданная! — не могу, читая, не почувствовать к нему (гиппиусовскому нему!) отвращения — гиппиусовского же!

1283

Цветаева пишет о содержании первого номера журнала «Окно»: о воспоминаниях 3. Гиппиус о Блоке «Мой лунный друг» и первой части историко-философского произведения Д. С. Мережковского «Тайна трех».

1284

Андрее Белом

1285

Воспоминаниях А. Белого были опубликованы в журнале «Эпопея», 1922. № 1–4)

Это не пасквиль, это ланцет и стилет. И эта женщина-чертовка.

_______

В Мережковском меня больше всего трогает интонация. Я это вне иронии, ибо интонации — как зверь — верю больше слова. О чем бы Мережковский ни писал, — о Юлиане, Флоренции, Рамзесе, Петре, Халдее ли, [1286] — интонация та же, его, убедительная до слов (т. е. опережая смысл!) Я Мережковского знаю и люблю с 16 л<ет>, когда-то к нему писала (об этом же!) и получила ответ, — милый, внимательный, от равного к равному, хотя ему было тогда 40 л<ет> (?) и он был Мережковский, а мне было 19 лет — и я была никто. Если увидитесь с ним — напомните. Теперь Аля читает его Юлиана и любит те же места и говорит о нем те же слова.

1286

Д. С. Мережковский, трилогия «Христос и Антихрист»: 1. «Смерть богов» («Юлиан Отступник», 1895). 2. «Воскресшие боги» («Леонардо да Винчи», 1899–1900). 3. «Антихрист» («Петр и Алексей», 1905).

_______

Мило, сердечно, любовно-по-ремизовски — «Однорукий Комендант». [1287] — Вся книга хороша. — Непременно пришлите вторую! (Равнодушие просит, затронутости требует. NB! Я очень дурно воспитана.)

_______

Напишите мне про Гиппиус: сколько ей лет, как себя держит, приятный ли голос (не как у змеи?! Глаза наверное змеиные!) — бывает ли иногда добра? И про Мережковского.

Посылаю Вам «Поэму заставы», если не подойдет — пришлю другие стихи. Только напишите скорей, чтобы мне успеть. Спасибо за безупречную корректуру: [1288] с Вами я всегда спокойна! Если «Застава» не подойдет, напишите, чт'o (по теме) предпочитает и от чего (по теме же!) отталкивается «Окно». Т`aк — трудно. А «Заставу» Вам даю, как на себя очень похожее. (Может быть предпочитаете не похожее??)

1287

Рассказ А. И. Куприна.

1288

Имеется в виду корректура стихотворения «Рассвет на рельсах» (Окно, № 2).

Целую Вас, привет Михаилу Осиповичу. Видитесь ли с моим дорогим Волконским?

МЦ.

<Приписка на полях:>

Мне очень стыдно, что я так долго не благодарила Вас за щедрый гонорар.

Мокропсы, 8-го июня 1923 г.

Милая Мария Самойловна,

Посылаю Вам два стиха: «Деревья» и «Листья», пишу и сама чувствую юмор: почему не «Ветки», «Корень», «Ствол» и т. д. И еще просьбу: если «Заставу» не берете — по возможности, пристройте, а если невозможно — по возможности верните. Я не из лени, — у меня очень устают глаза, я переписываю книгу прозы [1289] (печатными буквами!) и к концу вечера всюду вижу буквы (это вместо листьев-то!).

1289

«Земные приметы».