Над Феодосией угасНавеки этот день весенний,И всюду удлиняет тениПрелестный предвечерний час.Захлебываясь от тоски,Иду одна, без всякой мысли,И опустились и повислиДве тоненьких моих руки.Иду вдоль генуэзских стен,Встречая ветра поцелуи,И платья шелковые струиКолеблются вокруг колен.И скромен ободок кольца,И трогательно мал и жалокБукет из нескольких фиалокПочти у самого лица.Иду вдоль крепостных валов,В тоске вечерней и весенней.И вечер удлиняет тени,И безнадежность ищет слов.
Феодосия, 14 февраля 1914
«Я
с вызовом ношу его кольцо!..»
С. Э.
Я с вызовом ношу его кольцо!– Да, в Вечности – жена, не на бумаге. —Его чрезмерно узкое лицоПодобно шпаге.Безмолвен рот его, углами вниз,Мучительно-великолепны брови.В его лице трагически слилисьДве древних крови.Он тонок первой тонкостью ветвей.Его глаза – прекрасно-бесполезны! —Под крыльями раскинутых бровей —Две бездны.В его лице я рыцарству верна,– Всем вам, кто жил и умиралбез страху!Такие – в роковые времена —Слагают стансы – и идут на плаху.
Коктебель, 3 июня 1914
Бабушке
Продолговатый и твердый овал,Черного платья раструбы…Юная бабушка! Кто целовалВаши надменные губы?Руки, которые в залах дворцаВальсы Шопена играли…По сторонам ледяного лицаЛоконы, в виде спирали.Темный, прямой и взыскательныйвзгляд.Взгляд, к обороне готовый.Юные женщины так не глядят.Юная бабушка, кто вы?Сколько возможностей вы унесли,И невозможностей – сколько? —В ненасытимую прорву земли,Двадцатилетняя полька!День был невинен, и ветер был свеж.Темные звезды погасли.– Бабушка! – Этот жестокий мятежВ сердце моем – не от вас ли?..
4 сентября 1914
«Осыпались листья над вашей могилой…»
П. Э.
Осыпались листья над вашей могилой,И пахнет зимой.Послушайте, мертвый, послушайте, милый:Вы все-таки мой.Смеетесь! – В блаженной крылаткедорожной!Луна высока.Мой – так несомненно и так непреложно,Как эта рука.Опять с узелком подойду утром раноК больничным дверям.Вы просто уехали в жаркие страны,К великим морям.Я вас целовала! Я вам колдовала!Смеюсь над загробною тьмой!Я смерти не верю! Я жду вас с вокзала —Домой!Пусть листья осыпались, смыты и стертыНа траурных лентах слова.И если для целого мира вы мертвы,Я тоже мертва.Я вижу, я чувствую, – чую вас всюду,– Чту ленты от ваших венков! —Я вас не забыла и вас не забудуВо веки веков.Таких обещаний я знаю бесцельность,Я знаю тщету.– Письмо в бесконечность.– Письмо в беспредельность. —Письмо в пустоту.
4 октября 1914
Анне Ахматовой
Узкий, нерусский стан —Над фолиантами.Шаль из турецких странПала, как мантия.Вас передашь однойЛоманой четкой линией.Холод – в веселье, зной —В Вашем унынии.Вся Ваша жизнь – озноб,И завершится – чем она?Облачный – темен – лобЮного демона.Каждого из земныхВам заиграть – безделица!И безоружный стихВ сердце нам целится.В утренний сонный час, —Кажется, четверть пятого, —Я полюбила Вас,Анна Ахматова.
11 февраля 1915
«Мне нравится, что вы больны не мной…»
Мне нравится, что вы больны не мной,Мне нравится, что я больна не вами,Что никогда тяжелый шар земнойНе уплывет под нашими ногами.Мне нравится, что можно бытьсмешной —Распущенной –
и не играть словами,И не краснеть удушливой волной,Слегка соприкоснувшись рукавами.Мне нравится еще, что вы при мнеСпокойно обнимаете другую,Не прочите мне в адовом огнеГореть за то, что я не вас целую.Что имя нежное мое, мой нежный, неУпоминаете ни днем, ни ночью – всуе…Что никогда в церковной тишинеНе пропоют над нами: аллилуйя!Спасибо вам и сердцем и рукойЗа то, что вы меня – не зная сами! —Так любите: за мой ночной покой,За редкость встреч закатными часами,За наши не-гулянья под луной,За солнце, не у нас над головами, —За то, что вы больны – увы! – не мной,За то, что я больна – увы! – не вами!
3 мая 1915
«Милый друг, ушедший дальше, чем за море!..»
Милый друг, ушедший дальше, чем за море!– Вот вам розы, – протянитесь на них! —Милый друг, унесший самое, самоеДорогое из сокровищ земных!Я обманута, и я обокрадена, —Нет на память ни письма, ни кольца!Как мне памятна малейшая впадинаУдивленного – навеки – лица.Как мне памятен просящийи пристальныйВзгляд, поближе приглашающий сесть,И улыбка из великого Издали, —Умирающего светская лесть…Милый друг, ушедший в вечное плаванье,– Свежий холмик меж других бугорков, —Помолитесь обо мне в райской гавани, —Чтобы не было других моряков.
5 июня 1915
«Спят трещотки и псы соседовы…»
Спят трещотки и псы соседовы, —Ни повозок, ни голосов.О возлюбленный, не выведывай,Для чего развожу засов.Юный месяц идет к полуночи:Час монахов – и зорких птиц,Заговорщиков час – и юношей,Час любовников и убийц.Здесь у каждого мысль двоякая,Здесь, ездок, торопи коня.Мы пройдем, кошельком не звякаяИ браслетами не звеня.Уж с домами дома расходятся,И на площади спор и пляс…Здесь, у маленькой Богородицы,Вся Кордова в любви клялась.У фонтана присядем молча мыЗдесь, на каменное крыльцо,Где впервые глазами волчьимиТы нацелился мне в лицо.Запах розы и запах локона,Шелест шелка вокруг колен…О возлюбленный, – видишь, вот она —Отравительница! – Кармен.
5 августа 1915
«Заповедей не блюла, не ходила к причастью…»
Заповедей не блюла, не ходила к причастью.Видно, пока надо мной не пропоют литию,Буду грешить – как грешу – как грешила:со страстью!Господом данными мне чувствами —всеми пятью!Други! Сообщники! Вы, чьи наущения – жгучи!Вы, сопреступники! – Вы, нежные учителя!Юноши, девы, деревья, созвездия, тучи, —Богу на Страшном суде вместе ответим, Земля!
26 сентября 1915
«Два солнца стынут – о Господи, пощади!..»
Два солнца стынут – о Господи, пощади! —Одно – на небе, другое – в моей груди.Как эти солнца – прощу ли себе сама? —Как эти солнца сводили меня с ума!И оба стынут – не больно от их лучей!И то остынет первым, что горячей.
5 октября 1915
«Цыганская страсть разлуки!..»
Цыганская страсть разлуки!Чуть встретишь – уж рвешься прочь.Я лоб уронила в рукиИ думаю, глядя в ночь:Никто, в наших письмах роясь,Не понял до глубины,Как мы вероломны, то есть —Как сами себе верны.
Октябрь 1915
«Никто ничего не отнял…»
Никто ничего не отнял —Мне сладостно, что мы врозь!Целую Вас через сотниРазъединяющих верст.Я знаю: наш дар – неравен.Мой голос впервые – тих.Что Вам, молодой Державин,Мой невоспитанный стих!На страшный полет крещу Вас:– Лети, молодой орел!Ты солнце стерпел, не щурясь, —Юный ли взгляд мой тяжел?Нежней и бесповоротнейНикто не глядел Вам вслед…Целую Вас – через сотниРазъединяющих лет.