Питерский Шерлок. Знакомство

Пациенты в реанимации умирают часто, и пора бы уже привыкнуть к этому. Трагедия случается тогда, когда умирают те, кто мог бы жить. Сколько ему было? Сорок? Я с трудом встал, прошел до стола, шаркая по стертому линолеуму, и взял его историю болезни. Тридцать восемь лет. Еще вчера я сказал его жене, что состояние улучшилось…

Пока я констатировал смерть записью в истории болезни и раздумывал, когда звонить жене пациента – лучше, наверно, утром, а не посреди ночи, – в ординаторскую заглянул дежурный нейрохирург.

– Привет! Я смотрю, у вас место освободилось? Мы сейчас травму в операционную берем, можно потом к вам? – деловым тоном поинтересовался он.

– Да, можно к нам, – кивнул я устало.

Жизнь должна продолжаться. И я снова вышел в реанимационный зал. Умерший пациент был уже переложен на старую железную каталку и накрыт черным, неприятного вида чехлом. Медсестра собирала шприцы, пустые ампулы, выключала инфузоматы. Медбрат снимал пластиковые шланги с аппарата ИВЛ. Санитарка обрабатывала пустую кровать… пустое место, где только что лежал живой человек, а скоро ляжет другой – новый пациент.

– Нейрохирурги травму берут оперировать, – сообщил я своей бригаде, – потом к нам привезут.

– Во сколько? – поинтересовалась Анжела.

Я пожал плечами.

– Слушай, а во сколько тревога сработала? – мысли помимо моей воли возвращались к умершему доктору.

– Тревога? Вы меня, что ли, имеете в виду? – Анжела проходила мимо, но остановилась и посмотрела на меня с усмешкой. – Как заметила, так и закричала, – и она продолжила движение.

– Я имею в виду аларм, монитор! – с некоторым раздражением пояснил я. Нашла время шутки шутить.

– Аларм ваш не мог сработать, потому что больной не был подключен к монитору, – как само собой разумеющееся сообщила она.

– То есть, как не был? – я ушам своим не поверил.

– Вам лучше знать, – отозвалась Анжела и сварливо добавила: – Я, что ли, выбираю, кого к монитору подключать?

– Да я лично к нему подсоединял электроды! – я вскочил и подошел к прибору.

– Не знаю, куда вы там и что подсоединяли, но монитор был подключен к соседу! – отрезала она.

– Такого не может быть! – я включил злосчастный монитор и стал смотреть тренды. Графики отражали последние часы жизни умершего пациента. – Смотри! – Я тыкал пальцем в экран. – Вот, он остановился в два часа ночи! А вот мы начинаем его реанимировать…

– Это мы с Пашей перекинули электроды на него, – спокойно сообщила Анжела. – Меня срубило… Ну да, виновата, – она выставила ладони перед собой. – Но всего на несколько минут…

– Ты его проспала! – я зажмурил глаза. Чего-то такого я и ожидал.

– Слушайте, – воскликнула она обиженно, – я тоже человек! Ну, заснула. Спала от силы пятнадцать минут…

Я всплеснул руками:

– Да за это время тут все могли… Почему ты Пашу не посадила на пост прежде чем завалиться спать?

– Я не заваливалась! Я даже из-за стола не вставала. Меня просто срубило! Очнулась и сразу пошла смотреть больных. – По ее тону было понятно, что виноватой она себя не считала. – Вижу, четвертый остановился! Я его сразу реанимировать начала, Пашу крикнула, он прибежал, мы электроды нацепили и…

– Скорее всего, он чуть раньше остановился, – заметил вошедший в зал медбрат, – поэтому мы его раскачать и не смогли.

– Так! Тебя кто-то спрашивал? – накинулась на него Анжела. – Может, и раньше, но ненамного.

Я машинально нацепил на палец датчик пульсоксиметра. На экране зачастила сатурационная кривая.

– А у вас гипоксия, – заметил Паша, – 92%. Может, кислород?

– Вероятно, вы его перестилали, – рассуждал я, глядя на них исподлобья, – отключили электроды, а потом по ошибке нацепили их на соседа. Так?

– Мы его перестилали до того, как вы подключали к монитору. Паша, скажи! – Анжела посмотрела на медбрата.

– Да, честное слово, – кивнул он, глядя мне прямо в глаза.

– Если бы мониторы были на всех больных… – начала Анжела, но я ее прервал:

– Если бы ты не спала…

– Я не спала! – возмущенно воскликнула медсестра и с оскорбленным видом направилась к выходу из реанимационного зала. Но тут же столкнулась с санитаркой.

– Кто бросил шприц в помойное ведро? – заголосила та, уперев руки в бока и загородив собой проход.

– Чё, дура, что ли? – попыталась ее обойти Анжела.

– Я все доложу старшей сестре! – не унималась санитарка. – Вы шприцы выбрасываете в мусор, а надо…

Я уставился на экран монитора. Вот, в два часа ночи прекращается сердечный ритм, короткая изолиния, и практически сразу начинается непрямой массаж сердца – это видно по графикам. Но если верить Анжеле, а собственно, чего ей врать? Значит, это запись электрокардиограммы соседа, который хоть и без сознания, но со стабильным сердечным ритмом. А прерывается она потому, что они с Пашей сняли с него электроды и подсоединили к остановившемуся доктору. И теперь монитор уже пишет ход реанимации.

Какое-то фатальное стечение обстоятельств! Анжела заснула на посту. Именно в эти минуты у пациента случилась остановка дыхания. Тревога не сработала, потому что больной не был подключен к монитору. Мне казалось, что я его подключал, но стопроцентной уверенности у меня не было… Неужели у меня начались провалы в памяти?

Я проклял соседей, не давших мне выспаться перед дежурством, пожелал неизвестным людям, от которых зависело количество мониторов в реанимации, долгих лет на больничной койке… и признал себя виновным. Я виноват в его смерти. Как там говорил Достоевский?.. Мы несем ответственность перед всеми людьми и за всех людей? Прихватив бутылку колы, я нетвердой походкой пошел в ординаторскую. Жутко хотелось пить, а еще больше – напиться.

Глава 2.

Есть моменты, когда мечтаешь уволиться с работы – например, когда нужно идти на утреннюю больничную конференцию после тяжелой ночи или когда увидел квиток со своей зарплатой. Но самое паршивое – это сообщать родственникам о смерти их близких. Как заметил один мой старший коллега, после каждого такого разговора у него остается рубец на сердце. «Представляешь, во что превратился мой миокард за пятнадцать лет работы?»

Я дождался половины восьмого утра и позвонил жене умершего доктора…

Она молча выслушала и повесила трубку. Еще один кирпич в стене, еще один шрам на сердце.

Остро захотелось выпить и больше никогда не работать в реанимации.

***

Первым на работу приехал заведующий. Выслушав все новости про больных, все подробности про умершего, наш замечательный шеф тяжело вздохнул.

– Да, крайне неприятная ситуация. И с мониторами беда… Если и эти сломаются, как работать будем? Анжела вроде не имеет привычки спать на дежурстве?

Я отрицательно покачал головой.