Плач богов

На благо в этот раз ума ей хватило, не выказывать на людях своё к нему отношение, чего не скажешь о её сёстрах, которые заприметив проходящего мимо их коляски молодого грузчика, тут же заулыбались во все свои идеальные белые зубки юных хищниц и даже замахали в его сторону свободными от зонтиков ладошками. Естественно, сдержать ответной улыбки он не сумел, рефлекторно коснувшись пальцами козырька кепи и изобразив формальное приветствие лёгким кивком головы. После чего, ещё через пару шагов, наткнулся на надменный взгляд любимой маменьки, стоявшей вместе со своей неразлучной тенью и наперсницей Барбарой Мур в семи ярдах от сына и у входа в магазинчик по продаже нижнего белья и постельных тканей.

Мадам Вэддер лишь осуждающе качнула головой – единственное, что она могла тогда сделать, не скрывая своего истинного отношения к поведению Киллиана, но и не имея иных возможностей как-то запретить ему всё это вытворять. А он только иронично хмыкнул и наконец-то нырнул в толпу прибывающих покупателей и зевак с другой стороны торговых рядов. Он бы и рад особо не задерживаться на самой ярмарке, но торговцы книгами всегда располагались где-то в центре рыночной площади.

– …Думаю, это вам должно понравится, мистер Хейуорд. – и да, все эти торговцы знали его уже не первый год и не только в лицо, но и по имени, хотя и приезжали в Гранд-Льюис со своим перекупленным товаром только на воскресные распродажи. – Совершенно новое издание, только-только с печатного станка! «Робур-Завоеватель» полный текс без журнальных сокращений. Ну и конечно же последние номера «Вестника Европы» и «Южных муз».

– Однозначно беру всё! Ещё бы не отказался от недостающих произведений из «Человеческой комедии». Хотя, боюсь, буду и без того собирать её очень долго.

Он их тоже знал и в лицо, и по именам, и кто из них на что был гаразд в погоне за прибыльным покупателем.

– О, Оноре де Бальзак! – господин Лабриер – невысокий, давно не молодой и весьма пронырливый перекупщик – являлся ярким примером идеального торговца, способного угодить кому угодно, даже не имея на тот момент нужного товара. Как говорится, один из тех, кто не упустит своего при любых обстоятельствах. – Конечно! Но я бы вам посоветовал приобрести полное собрание сочинений, тогда искать недостающие книги будет уже не нужно.

– Это тот шестнадцатитомник, о котором вы мне говорили в прошлом месяце? – Киллиану пришлось сдержать ироничную усмешку, не сводя при этом с лица книготорговца слишком проницательного взгляда слегка прищуренных глаз.

– Он самый. Цена у него, конечно, не малая, зато всё в одном месте и в нужной хронологии.

– Увы, но для простого портового грузчика это слишком дорогое удовольствие, скорее даже недосягаемое. И место таким сборникам в серьёзных библиотеках, за стеклом и с должным уходом раз в неделю, чего я своим книгам предоставить не могу. А вот дешёвым переплётам и газетной краски, вместо типографской, это да.

– Что ж, тогда заворачиваю то, что вы выбрали? – вежливая, буквально слащавая улыбка господина Лабриера идеально скрыла его истинные мысли по данному поводу. На что невозможно было не отреагировать таким же подчёркнуто наигранным поведением.

– Безусловно! Сколько с меня?

– Три шиллинга, четыре пенса, сэр. Кстати, не желаете приобрести парочку выпусков журналов «Argosy» или что-нибудь из серии Повестей о Дике Терпине или Билле Буйволе? Всего по пенсу за историю. – Лабриер даже подхватил из лежащей от него неподалёку стопки тоненьких журнальчиков несколько экземпляров из обычной газетной бумаги, видимо надеясь с помощью их готических титульных картинок завлечь внимание постоянного клиента.

– Нет, премного благодарен, ибо к подобной литературе интересом не тяготею. – пришлось ответить ещё одной сдержанной улыбкой, которой в принципе всегда хватало, чтобы осадить навязчивого продавца.

Тот тоже, к немалому удивлению, не стал настаивать, принявшись заворачивать выбранные Хейуродом книги с литературными альманахами в хрустящую упаковочную бумагу. Именно в тот момент молодой мужчина и услышал за спиной и по правое плечо знакомый голосок:

– …Лучше посмотри какая восхитительная шаль. Для меня слишком светлая, а вот к твоей коже и цвету глаз просто идеально подходит.

За ним последовал воодушевлённый голос поддакивающего торговца:

– Цвет слоновой кости и вышивка перламутровой канителью – безусловно богатое сочетание, во истину королевское, и вам очень идёт!

Естественно, он не смог удержаться от такого соблазна, как не обернуться и не глянуть кому это Полин д’Альбьер пытается сосватать ту самую чудо-накидку. Каково же было его удивление, когда он увидел всего в нескольких шагах от себя ещё и в чёткий профиль, ту самую вчерашнюю беглянку – несчастную жертву злобных провокаций Софии Клеменс. И надо сказать, выглядела она сегодня на редкость цветущей и какой-то по особенному притягательной. Смущённая улыбка, казалось, ещё больше подчёркивала ангельскую красоту во истину неземного существа или, по крайней мере, кого-то не из этого мира, но при этом такую естественную, чистую и притягательную, от которой едва ли захочешь отвести глаза по собственному на то желанию.

На своём веку ему перепало насмотреться на идеальных красавиц всевозможных возрастов и классового происхождения предостаточно и не только издалека. Но в этот раз было как-то сложно уловить те черты или же какую особую ауру этой таинственной незнакомки, которые неизменно притягивали к себе необъяснимым хотением любоваться ею как со стороны, так и сблизи, подобно мимолётным видением ирреального совершенства. И едва ли он мог списать всё это на игру солнечных бликов, цвета одежды и каких-то особенных ракурсов девушки. Вчера она так же затянула его внимание в тугие сети своего чарующего образа, особенно вблизи, в пурпурных сумерках вечернего заката. А сейчас…

Сейчас ему вспомнился с чёткой ясностью утренний сон, где этот невинный ангел пытался его соблазнить достаточно успешно и вполне даже профессионально. Конечно, это был только сон, но разве тело понимает разницу, когда увиденное и прочувствованное переплетается с вполне конкретными на этот счёт физическими желаниями, испытывая сильнейшее притяжение к объекту своего нового интереса?

Само собой, он мог списать всё это на обычную природную реакцию мужского организма со вполне предсказуемой тяжестью и приятным напряжением меж чресел, которые могли вызывать у него даже обычные фантазии на интимные темы. И так же он мог убедить себя, что овчинка не стоит выделки. Всегда проще пройти мимо и не вмешиваться в ход событий чужих жизней, когда прекрасно понимаешь, что они никогда не станут частью твоей.

Но что-то его тогда приостановило. Более того, толкнуло будто изнутри то ли мощным ударом сердца, то ли чем-то ещё непонятным и необъяснимым, развязывая язык и вырывая из его рта вполне осмысленные предложения с чётким содержанием и завуалированным контекстом:

– Тут даже мне не с чем поспорить, хотя я не большой любитель женской одежды, в особенности той, что по большей части скрывает, а не подчёркивает. – и этот шаг в её сторону, будто хотелось перегородить своим телом любые возможные пути к её новому побегу. – Но эта накидка действительно королевская, для наших прохладных ночей подойдёт, как нельзя кстати…

– Боже, Киллиан! Где тебя ещё можно так встретить среди бела дня, как не у лотков с женскими горжетками! – он даже не обратил внимания на то, что ему ответила Полин д’Альбьер.

Его срезало до основания столь неожиданной близостью с этим бесхитростным ангелом, будто он только что вошёл в запретный для других круг из невидимого света чужой, кристально чистой ауры. И не сколько вошёл, а бесцеремонно вторгся, чуть было не захлебнувшись от ранее неведомых ему ощущений. От тонких ароматов, источаемых её чистой кожей, тёмным золотом волос и быть может самой душой. Словно задел незримые крылья ангела, а те, заволновавшись, подняли в воздухе панический вихрь из хрупких нитей своего хрустального страха. А может это были вовсе и не нити, а паутина, и далеко не хрупкая?