Плач богов

Если за несколько секунд до этого девушка видела его скорее вскользь и урывками, то в этот раз избежать более чёткой и представшей во всей своей красе картинке в лице отца Полин д’Альбьер ей бы уже никак не удалось. Как говорится, ситуация не позволяла. Правда, мужчина тоже выглядел будто пойманным врасплох, пусть и ненадолго.

– Безмерно рад видеть вас в Шато ла Терре Промиз на нашем скромном празднике, мисс Лейн. – его далеко некрасивое, но и не лишённое определённого обаяния лицо (словно вытесанное грубыми ударами торопливого скульптора по жёсткому граниту) озарилось неожиданно мягкой, чуть ли не отеческой улыбкой. Но даже последнее не смогло замять или ненамного сбить панического волнения в растревоженном сердечке Эвелин.

Она даже на какое-то время оцепенела, то ли не ожидав данного разворота событий, то ли резко позабыв, как нужно себя вести в подобных ситуациях, не сразу сообразив, что следует делать, когда воспитанный мужчина при знакомстве с дамой протягивает к ней свою… широкую и довольно-таки большую ладонь. А оцепенела она как раз из-за его внешности, слишком неожиданной и не вяжущейся со стоящей рядом Полин – жгучей красавицей неземного происхождения. Слишком грубые черты лица в ореоле жёстких полуседых (когда-то чёрных) кудрей: высокий, весьма мощный лоб; крупный ястребиный нос; светлые серо-голубые глаза, выделяющиеся из-за тяжёлых, будто набрякших век; массивный квадратный подбородок и ироничный изгиб небольшого рта. Образ, можно сказать, ошеломительный. Чтобы у Полли был такой отец?..

Если он и являлся потомственным дворянином, то определённо не отсюда и с куда большим процентом европейской крови, чем большая часть выходцев южных широт Эспенрига (при чём крови, смешанной внутри родственных уз, как это часто встречалось среди высокородных аристократов).

– Мне тоже… крайне приятно снова оказаться в вашем доме, господин д’Альбьер. – Эвелин пришлось себя мысленно ущипнуть (жаль, что это не было физически больно) и наконец-то подать хоть какое-то подобие жизни со своей стороны. Правда, руку протянула она как-то не особо уверено, ещё менее уверенней вложив её в ухоженную, но всё равно слегка шершавую ладонь Вёрджила д’Альбьера. По крайней мере, его пусть и мужественное, но совсем некрасивое лицо смягчала не только улыбка, но и расположенная, возможно даже искренняя, учтивость к юной гостье.

– Откровенно говоря, ничего общего с тем ребёнком я в вас уже не вижу, хотя и не удивительно. Десять лет – безумно большой срок, тем более для быстро растущих детей. А для многих родителей данный факт всегда является слишком болезненной темой. – да и голос его с едва уловимым акцентом неопределённого происхождения оказался на редкость приятным, с некой ноткой бархатной хрипотцы идеально поставленного, но высоковатого баритона. – И всё же, не могу не признаться, насколько мне приятно заново с вами познакомиться, мисс Эвелин. И мне очень жаль, что я не имею возможности сказать это вашим родителям. Элизабет и Эдвард несомненно гордились бы этим моментом – увидеть свою дочь настолько повзрослевшей, ещё и такой блистательной красавицей… Что может быть ценнее в жизни любого отца и матери?

Каким бы ни казался отталкивающим образ этого человека, изысканные манеры с безупречным поведением истинного джентльмена скрадывали большую часть его внешних изъянов, а временами даже добавляли некий шарм и харизматичное очарование. Кто знает, может в другом месте и при других обстоятельствах его вполне могли принять за достаточно мужественного красавца. Не даром тётушка Джулия так красноречиво отзывалась о нём при Полин несколько недель назад. Да и когда он учтиво поцеловал руку Эвелин, ничего омерзительного девушка при этом не испытала (скорее вообще ничего не почувствовала, кроме лёгкого прикосновения едва ощутимых губ к своей коже), как и не дёрнулась нервной судорогой в страстном желании вырвать поскорее ладошку из его расслабленных пальцев.

– Вы очень любезны, господин д’Альбьер. – увы, но это всё, что ей удалось тогда пролепетать с не особо заметной дрожью в звонком голосочке, едва не поморщившись от собственной глупости. И как она только умудрилась его испугаться, при чём рядом с Полин, для которой этот мужчина являлся эталоном мужественной красоты и самым любящим отцом в мире?

– Приятного вам вечера, мисс Лейн, в нашей скромной обители. Надеюсь, скучать вам не придётся.

И всё-таки, растревоженное данным знакомством подкожное волнение ещё довольно долго станет царапать будто электрическими разрядами лёгкого тока и нервы, и мышцы, и даже кости. А может дополнительный эффект к переживаемым ощущениям добавляли новые впечатления с совершенно иными необъяснимыми страхами? Ведь Эвелин через несколько ярдов пришлось войти в огромный зал особняка, где волей-неволей предстояло столкнуться лицом к лицу с более ошеломительным зрелищем праздничного вечера. С почти переполненным абсолютно незнакомыми для неё лицами ярко освещённым помещением.

Конечно, она бывала на подобных приёмах далеко не раз, имея немалый опыт личного участия на светских раутах, устраиваемых знатными семействами Леонбурга, включая бальные сезоны двух последних лет. Но ведь это был её первый выход в высший свет Гранд-Льюиса, а, значит, ей предстояло новое знакомство с представителями местного высшего общества, от составленного о ней мнения коих могла зависеть, как и её будущая репутация, так и дальнейшая жизнь в этом городе среди этих людей. Остаться незамеченной явно не выйдет, как и спрятаться.

– Могла бы проявить чуть больше любезности перед господином д’Альбьером. – и то что тётя Джулия не преминула по пути в зал поставить племяннице в укор её недавнее поведение с хозяином Терре Промиз, тоже как-то совершенно не способствовало улучшению внутреннего состояния.

– Я… я просто не ожидала… оказалась неготовой… - да и что значит «проявить чуть больше любезности»? Разве она была недостаточно любезной? Софи, Валери и Клэр вообще не расточались перед отцом Полин в каких-либо излишних любезностях. Вежливо поздоровались, тут же упорхнув в сторону распахнутых настежь дверей бальной залы, забывая обо всех и вся, но только не о предстоящих танцах и охоте на интересных кавалеров.

– Не ожидала, что тебе придётся здороваться с хозяином этого дома? Бога ради, Эва, я не удивляюсь почему у тебя до сих пор не было ни одного достойного претендента на руку. Разве можно быть настолько зажатой и не в меру скромной? Создаётся ощущение, будто тебя зашугали до такой степени, что ты и слова боишься лишнего сказать. Не приведи господь, начнут думать о нашей семье бог весть что.

– П-простите… - всё, что сумела вымолвить в ответ Эвелин и без того подавленная происходящим. Не удивительно, почему ей было настолько страшно ступать на начищенный паркет танцевального зала. Ощущение, будто как минимум половина присутствующих там гостей тут же потянулись в её сторону заинтересованными взглядами, оказалось едва не болезненным. Тем более проверить, так ли это, не хватило ни той же смелости, ни наследственной наглости, присущей всем сёстрам Клеменс.

– Вот! Это тебе вместо микстуры для храбрости! Пей сразу, до дна! – дальнейшего «наставления» через чур озабоченной её будущим тётушки тоже не удалось избежать. Они как раз проходили возле столов, выставленных вдоль стен у самого входа в зал, буквально ломящихся от блюд с лёгкими закусками, многоярусных ваз с фруктами и изысканными сладостями, включая идеально выстроенные пирамиды из фужеров, наполненных по большей части белым полусладким шампанским. Вот оттуда-то Джулия Клеменс и подхватила один из хрустальных бокалов с ещё пускающим пузырьки воздуха игристым вином.

– Надеюсь, хоть на немного, да поможет.

Отказать родной тётке в столь не совсем удачный для горячительных напитков момент выявилось просто невозможным. Эву практически загнали в угол, ещё и не самым изысканным способом. Её и без того слегка потряхивало, а тут едва не насильно заставляли пить шампанское. А если оно ударит ей в голову, да и не слабо? А потом придётся с кем-нибудь танцевать? Где гарантия, что она не споткнётся и не опозорится на глазах у стольких свидетелей в первый же вечер своего выхода в высший свет Гранд-Льюиса?