Пламенный цветок

Дышать. Она, наконец, могла дышать! Воздух врывался в израненные лёгкие, причиняя неистовую боль. Но как же Торина была ей рада! Ни бесконечный кашель, ни почти обморочная слабость, ни мучительное покалывание во всём теле ещё никогда не вызывали такого счастья. Она жива! Разве могло быть что-то ценнее этого?

Ей протянули флягу с водой. Жадно припав к живительной влаге, Торина, откашливаясь и захлебываясь, почти опустошила её. Лишь затем подняла голову, чтобы увидеть своего спасителя. Маркус возвышался над ней, словно величественное древо Вира. В мистическом свете кроваво-алой луны его лицо было настолько прекрасно, что сердце сначала замирало, а затем пускалось в неистовый бег. И хоть в безмятежном взгляде волшебника Торина не увидела и тени осуждения, ей было невероятно стыдно. Она не справилась…

— Простите, — едва слышно прошептала Торина и вновь закашлялась. Сейчас она понимала, что безмерно виновата, и это тяготило и мучило её сильнее физической боли. Но одно никак не давало покоя. Тельце светлячка всё ещё находилось в её ладони и, в отличие от прошлых иллюзий, никуда не исчезло. Торина сжала его сильнее, так и не решившись показать Маркусу. Он помог ей подняться и, осторожно придерживая, мягко спросил:

— Вы слышите Ренису?

Торина погрузилась в свои чувства, но ничего, кроме сладкого медового аромата доносящегося откуда-то издалека, не уловила. Она печально покачала головой, и Маркус задумчиво огляделся.

— Тогда запоминайте, — серьёзно начал он, сдвинув брови. И этот строгий вид показался Торине ещё более привлекательным. Она вновь невольно залюбовалась волшебником, не в силах оторвать от него взгляд.

— Пойдёте прямо по коридору, никуда не сворачивая, — не замечая её неприкрытого обожания, продолжал Маркус, — здесь относительно безопасно, но как только доберётесь до зала, ждите зова Ренисы.

— Вы покидаете меня? — Сердце Торины болезненно кольнуло. Она сильнее стиснула его ладонь, не желая отпускать.

— Мы не должны вызвать подозрений у Трехликого, — напомнил он, ещё сильнее нахмурившись. — Не волнуйтесь, в крайнем случае, я снова приду к вам на помощь!

Однако Торина продолжала цепляться за него. Сладковатый аромат усиливался. Торине вдруг стало невероятно душно, а по телу прокатилась жаркая волна.

«Он рядом. Совсем близко. Его рука так бережно касается моей», — пронеслись в голове пьянящие мысли. В груди гулко заколотилось взволнованное сердце, ноги отчего-то сделались ватными и неповоротливыми, а щёки вспыхнули от новой накатившей волны.

— Ваше Высочество, с вами всё в порядке? — Бархатистый голос Маркуса пролился чарующей музыкой для ушей. Казалось, Торина могла слушать его вечность, даже не разбирая слов.

— Ваше Высочество? — позвал Маркус настойчивее, и она подняла голову и… растворилась в его небесно-голубых глазах. Дыхание сбилось, а тело будто опалило огнём. Странное незнакомое тягучее желание пламенной змеёй обвило её. Медовый аромат стал настолько ярким, что оглушал, туманя разум. Торина не замечала и не хотела ничего видеть, кроме его невероятных притягательных глаз, в которых утопала, будто её затягивало в омут. Но с каждым судорожным вдохом она ощущала неудовлетворённость. Всё её существо желало большего! Тело требовало жарких объятий и нежных ласк. Ей нестерпимо нужно было ощущать сладостное дыхание у своей шеи, но сильнее всего прочего она жаждала коснуться мягких губ.

— Ваше… высочество… — Голос Маркуса изменился. В нём появилась манящая хрипотца и ощущалось с трудом скрываемое волнение. Небесно-голубые глаза затянуло дымкой и теперь там плескалось что-то таинственное и немного дикое. Но, вопреки робкому нраву, Торину это совсем не пугало, напротив, лишь яростнее горячило кровь. Безумный медовый аромат, разлившийся вокруг, окончательно сводил с ума, будоража и распаляя чувства. Казалось, ещё немного, и Торина воспламенится. И не в силах более сдерживать себя, она кинулась к Маркусу. Прижавшись к крепкой мужской груди, Торина сбивчиво прошептала:

— Я… я люблю… вас!

Её слова заставили его вздрогнуть. Страх быть отвергнутой, подобно острой стреле, пронзил сознание, и Торина, поддавшись порыву, не стала дожидаться ответа. Приподнявшись на носочки, она запечатала мягкие мужские уста своим неумелым нежным поцелуем.

' Пожалуйста, помоги… — ворвался в сознание отчаянный крик. — Прошу!'

Торина не успела даже понять, что это было и почему она вдруг услышала женский голос, поразительно похожий на собственный, как всё разом изменилось. Затуманенные глаза Маркуса внезапно прояснились и удивлённо расширились, а затем он неожиданно резко оттолкнул её. Торина едва устояла на ногах, задыхаясь от жестокой обиды и непонимания. Однако что-то сказать или сделать не смогла. Почти тут же Маркуса охватило яркое пламя и унесло в неизвестность. Она ошарашенно смотрела на то место, где только что находился волшебник, но там лишь колыхались невероятно красивые цветы. Их яркие крупные пурпурные лепестки чуть заметно светились, а от пушистой сердцевины исходил тот самый пьянящий аромат. Вот только теперь он казался вовсе не медово-сладким, а горьким и терпким, как у полыни. Жгучие слёзы выступили на глаза, а разбитое сердце готово было рассыпаться на осколки.

«У него уже кто-то есть… Кто-то очень важный», — всхлипнув, заставила себя признать Торина, и от охватившего её стыда захотелось провалиться сквозь землю. Как она могла повести себя столь бесстыдно и предосудительно? Словно какая-то вульгарная девица из бульварного романчика! Воспоминания о мимолётном поцелуе и вовсе хотелось выжечь из памяти, как и проклятые вездесущие цветы! Их прежнее дурманяще-сладостное благоухание всё больше походило на отвратительный смрад. Не в силах выносить этот тошнотворный запах Торина бросилась в темнеющий коридор.

Она бежала так стремительно и быстро, будто надеялась обогнать собственные мысли, но они упорно её догоняли, вынуждая ещё больше ускоряться. Ей оставалось только молиться, чтобы выбранный путь оказался тем самым, что указывал Маркус. Расслышать Ренису в таком взбудораженном состоянии она попросту не могла. И всё же, в глубине её души тлела крохотная надежда, что случившееся ей привиделось. Всего лишь очередная иллюзия, которая растворилась в воздухе. Не потому ли больше не доносится гнилостного аромата ужасных пурпурных цветов? Именно с этими мыслями Торина выбежала в зал и почти тут же застыла в полном недоумении. Навстречу ей с привычной мягкой улыбкой шёл отец.

— Дитя моё, слава Виру, с тобой всё в порядке! — Он распростёр свои объятья, кивком приглашая приблизиться.

Это было так по-настоящему, так искренне, что Торина вновь не удержалась и шагнула в его сторону, но тут мимо неё вихрем пронеслась какая-то девица. Торина с удивлением узнала на ней своё любимое синее платье. Девица же, как ни в чём не бывало, кинулась в объятья отца.

— Не волнуйтесь, папенька, я умею за себя постоять! — самоуверенно заявила она, после чего, доверчиво прижавшись, кокетливо поинтересовалась: — Может, мне как-то ещё помочь нашему королевству? Что, если я очарую короля драконов, и он будет служить Вашему Величеству?

— Но моё милое дитя, ты желаешь выйти за него замуж? — с беспокойством спросил отец.

— Ну что вы, папенька, как можно! — заливаясь смехом, покачала головой она. — Зачем же нам на троне чешуйчатые потомки?! В мужья я найду самого достойного, всех же прочих заставлю нам помогать! Что скажешь?

— Моя любимая доченька такая смелая и заботливая! — стискивая девицу посильнее в объятьях, радостно заметил тот, и Торина ощутила себя преданной. Горячо любимый отец восторгался какой-то незнакомкой!