Пламя над бездной (другой перевод)

Синепанцирь прижался к Равне слева, Зеленожка – справа. Она извернулась, перенеся часть веса Фама на корпуса тележек. Если все четверо соединят скафандры, можно выиграть еще несколько ясных мгновений.

– «Внеполосный-II»! – сказал наездник. – Я его опускаю!

Что-то снижалось над ними. Факел корабля озарил землю сияющим бело-синим светом. По правде говоря, не рекомендуется стоять рядом с местом, куда намерен причалиться корабль на ракетном движке, да еще при почти нормальной силе тяжести. Часом раньше такой маневр был бы невозможен, и даже если бы кому и взбрело в голову совершить такое, его бы преследовали как злостного правонарушителя. Но сейчас никому нет дела до того, что ракетный факел прожжет поверхность Причалов или испепелит груз, доставленный за пол-Галактики.

Но все же… куда именно Синепанцирь посадит эту штуку? Их окружали дыры и летающие обломки. Яростный свет полыхал прямо перед ними… Равна зажмурилась… Свет потускнел. В общей на четверых атмосфере крик Синепанциря прозвучал писком:

– Давайте вместе!

Равна прижалась к наездникам, и так они поползли/поехали вниз с холмика. «Внеполосный-II» парил посереди зыбучей ямы. Факел его пропал из виду, но сияние, окаймлявшее края дыры, резко очерчивало силуэт корабля, придавая шипам ультрадвигателя сходство с оперенными белыми арками. Огромный мотылек на сияющих крыльях… вне досягаемости.

Если скафандры не откажут, можно будет добраться до края дыры. Но дальше что? Шипы не позволят кораблю подлететь ближе чем на сто метров. Хорошо тренированный (и совершенно чокнутый) человек мог бы прыгнуть, зацепиться за шип и спуститься по нему.

Но наездники оказались чокнутыми на свой манер. Отраженный свет стал непереносимо ярок… и факел, мигнув, исчез. «Внеполосный-II» миновал дыру. Наездников это не смутило.

– Быстрее! – скомандовал Синепанцирь.

Равна догадалась, что они задумали. Весьма проворно для диковинной мешанины из колес и конечностей они переместились на край темнеющей дыры. Равна ощутила, что почва уходит из-под ног, а потом они упали.

Причалы в толщину достигали сотен, а местами тысяч метров. Теперь клубок из людей и наездников пролетал их насквозь. Мелькали жуткие картины растерзанной внутренней структуры.

Наконец они миновали разлом, продолжая падать. На миг дикая паника оставила Равну. В конце концов, это всего лишь свободное падение, самая обычная штука, уж всяко более мирная, чем разрушение Причалов. Держаться за наездников и нести Фама Нювена стало легче, и даже обобществленная атмосфера показалась лишь немного плотнее прежней. Глубокий вакуум и свободное падение имели одну особенность. Если не считать редких свихнувшихся антигравов, все падало с одинаковым ускорением; обломки летели спокойным, размеренным потоком. Через четыре-пять минут они врежутся в атмосферу Земсторонья. Скорость на входе – лишь три или четыре километра в секунду. Сгорят ли они? Может быть. Над облачной грядой мелькали сполохи.

Окружавший космический мусор был преимущественно темным: просто тени в небе, на фоне гала-представления наверху. Но непосредственно внизу неслось что-то крупное, правильных очертаний… Это же «Внеполосный-II», носом вверх! Корабль падал вместе с ними. Каждые несколько секунд маневровый двигатель коротко вспыхивал красноватым огнем. Корабль сближался с командой. Если у него есть носовой люк, они, наверное, прямо туда и провалятся.

Стыковочные огни блеснули, ярко высветив их. Расстояние десять метров. Пять. Да, люк там есть, и он открыт! Она видела внутри самый обычный шлюз…

Что бы в них ни врезалось, оно было большое. Равна успела заметить, как над плечом вздымается нечто крупное, пластиковое. Обломок медленно вращался и задел их самым краем, но этого хватило. Фама Нювена вырвало у нее из рук, тело его сразу скрыла тень. Потом корабельный прожектор высветил его, и в тот же миг у Равны в легких закончился воздух. У них осталось всего три карманных атмосферных генератора, да и те отказывали. Этого не хватит. Сознание Равны стало меркнуть, зрение стало туннельным. Так близко.

Наездники отцепились друг от друга. Она схватилась за корпуса тележек, и трое, растянувшись в цепочку, зависли над шлюзом. Тележка Синепанциря зацепила девушку: он опрометью ринулся в люк. От удара Равну закрутило и припечатало о Зеленожку, а саму наездницу подкинуло вверх. Все словно во сне. Где ты, паника, когда нужна? Держись крепче, держись крепче, держись крепче, бубнил чей-то голосок в сузившемся до предела сознании. Удар, толчок. Наездники тянули и пихали ее. А может, это корабль их всех тянул к себе. Как марионеток на единственной ниточке.

…В конце туннеля, в который превратилось зрение Равны, показался наездник и схватил кувыркающееся тело Фама Нювена.

Равна не заметила, как потеряла сознание. Следующее, что она помнила, это как судорожно глотает воздух, сплевывая рвоту, – уже в шлюзе. Вокруг успокаивающе сомкнулись плотные зеленые стены. Фам Нювен лежал на дальней стене, пристегнутый в контейнере первой помощи. Лицо его приобрело синюшный оттенок.

Равна неловко оттолкнулась и полетела через шлюз к Фаму Нювену. Какая тут неразбериха: место резко отличалось от всего ею виденного на пассажирских и спортивных кораблях. Но это ведь разработка наездников. По стенам раскиданы липучки-присоски, и к одному такому скоплению прикрепила свою тележку Зеленожка.

Они летели с ускорением около ¹/₁₂g.

– Мы продолжаем снижаться?

– Да. Если остановимся или поднимемся, нас раздавит.

Всем летящим сверху мусором.

– Синепанцирь пытается отвести корабль в сторону.

Они падали, как и всё вокруг, но пробовали маневрировать, увиливая из-под особо крупных обломков. До столкновения с Земстороньем еще оставалось время. По корпусу временами что-то скрежетало и звякало. То ли ускорение уменьшалось, то ли вектор смещался. Синепанцирь увиливал от крупных обломков… но не всегда удачно. Раздался протяжный надсадный стон, завершившийся гулким ударом, и помещение чуть повернулось вокруг Равны.

– Бррап! Я потерял шип ультрадвигателя, – пожаловался Синепанцирь. – А еще два уже повреждены. Пожалуйста, пристегнитесь, миледи.

Через сто секунд они влетели в атмосферу: вокруг корабля что-то зашипело, почти на грани слышимости. Для такого судна это все равно что трубный глас: маневрировать в атмосфере корабль был способен не более, чем пес – перепрыгнуть луну. Шум становился громче. Синепанцирь вел корабль на глубину, стараясь избавиться от летящего вокруг мусора. Сломались еще два шипа, потом всех придавило ускорением по главной оси. «Внеполосный-II» вырвался из гибельной тени Причалов и стал быстро подниматься, выходя на инерциальную орбиту.

Равна смотрела в окна поверх веточек Синепанциря. Они только что миновали терминатор Земсторонья, летя по инерциальной орбите. Снова в свободном падении, но траектория полета закручивалась сама в себя, избегая столкновения с крупными твердыми объектами, такими, например, как само Земсторонье.

О космических полетах Равна знала не больше, чем можно было ожидать от заядлой путешественницы и любительницы адвентюр. Было, однако, ясно, что Синепанцирь совершил чудо. Когда девушка попыталась его поблагодарить, наездник просто покатался туда-сюда по липким присоскам, мерно жужжа про себя. От смущения? Или просто отключился от разговора, как это им свойственно?