План Атаки

Министр Гофф неохотно повернулся к Ричарду Венти и кивнул. Венти поднял трубку.

— Генерала Люгера с Баттл-Маунтин. — Через несколько секунд он добавил: — Это Дик Венти, Дэйв, на защищенном канале.

— Это Дэйвид Люгер, линия защищена, слушаю.

— Письменный приказ готовится, но в данный момент я передаю вам непосредственный приказ президента: группе Маклэнехэна продолжать выполнение задачи, но не атаковать без подтверждения приказа от верховного командования или его лично.

— Это очень опасно для них, сэр, — ответил Люгер. — Учитывая запас топлива и время реакции, план строиться на точно рассчитанной последовательности действий. Остановиться, чтобы залечь и ждать значит поставить план под угрозу.

— Сожалею, генерал, но это приказ, — сказал Венти. — Сообщите мне соображения Патрика и свои собственные, как только получите письменный приказ, но сейчас немедленно передайте ему сообщение. Затребуйте немедленного подтверждения им приказа.

— Слушаюсь, сэр. Могу я спросить, что стало причиной изменения плана? Сообщение от президента Грызлова?

— Так точно.

— Сэр, я уверяю вас, что наши силы движутся по графику и полностью готовы к бою, — ответил Люгер. — Если Грызлов сказал, что отозвать их это единственный способ спасти им жизни или обеспечить мир, он лгал.

— Передавайте приказ, генерал, — ответил Венти. Он был чертовски уверен, что Люгер был прав, но президент принял решение. Это был опасный, но разумный компромисс — подвергнуть опасности небольшую группу специального назначения ради того, чтобы предотвратить обмен ядерными ударами. — Если у вас есть какие-либо вопросы или соображения, предоставьте их мне в письменном виде. Конец связи.

* * *

— Вы не можете говорить это серьезно, сэр! — Воскликнул генерал Николай Степашин. — Вы собираетесь в одностороннем порядке понизить готовность наших стратегических и тактических сил?

— Конечно нет, генерал, — сказал Грызлов, положив трубку. Он закурил сигарету, отчего мрачный подавляющий кабинет стал еще мрачнее. — Вы думаете, я настолько глуп? Дайте американцам сведения о ракетных базах, шахтах и гарнизонах, о которых они уже знают и за которыми ведут наблюдение, поставьте рядом несколько самолетов, набросайте вооружения, заправщиков, ящиков и так далее — все, чтобы сделать вид, будто мы начали разоружение.

— Такими трюками американцев не обмануть надолго.

— Мне это не нужно, Николай, — сказал Грызлов. — Я хочу только, чтобы Торн отдал Маклэнехэну приказ остановиться.

— Остановиться? Вы думаете, он скажет ему просто взять и остановиться?

— Потому, что Торн — слабая, мягкотелая и созерцательная тряпка, — насмешливо сказал Грызлов. — Он отправил Маклэнехэна на это задание — или, вероятно, Маклэнехэн отправился на него сам — и не хочет просто приказать ему развернуть и вернуться домой, поскольку эти действия — единственные наступательные действия американцев за все время этого конфликта. Но в то же время он хочет избежать конфронтации и поэтому цепляется за возможность того, что уступка с его стороны закончит этот конфликт. Так что я думаю, что он не прикажет Маклэнехэну повернуть обратно, но и не прикажет немедленно атаковать — это в духе его нерешительного мышления, которое приведет американцев к поражению и станет позорным пятном на Торне и всех, кто придет ему на смену, — уверенно сказал Грызлов. — Он прикажет Маклэнехэну оставаться на авиабазе Ирексон и ждать, пока Торн не убедиться, серьезно я говорил, или нет. Это даст нам несколько часов, возможно, день или два, чтобы найти Маклэнехэна и раздавить его. Все наши ударные силы останутся на позициях и будут готовы нанести еще один удар по американцам, если те решат контратаковать.

Грызлов посмотрел на Степашина и угрожающе направил на него палец.

— У вас есть приказ, Степашин — вам и вашим подчиненным, — сказал он. — Найти Маклэнехэна, его самолеты и его «Железных дровосеков». Не беспокойтесь о том, чтобы взять их живыми — просто порвите их в клочья, как только обнаружите. — Он на мгновение задумался. — У вас если бомбардировщики для этой операции или нет, Степашин?

— Да, сэр, — ответил начальник генштаба. Он быстро просмотрел доклад в папке. — Я полагаю, у нас есть в готовности адекватные силы. Какова цель?

— Авиабаза Ирексон на острове Симия.

Степашин кивнул. Приказ не был неожиданным — два бомбардировщика Ту-160, которые изначально должны были уничтожить Симию, явно были сбиты или разбились где-то после успешного удара по Аляске и перед ударом по Ирексону. Спутниковая разведка говорила о сильной воздушной активности над Симией, следовательно, было очевидно, что база находилась в боеспособном состоянии. Так как там находилась ближайшая к Российским восточным военным базам американская база, она должна была быть нейтрализована.

— Мы можем нанести удар, используя МиГ-23 из Анадыря.

— Истребители-бомбардировщики? А что насчет оставшихся у нас тяжелых бомбардировщиков?

Николай Степашин опасливо сглотнул.

— Первый удар по Северной Америке был наиболее успешен, сэр, но потери оказались высоки, — сказал он. — Соединениям тяжелых бомбардировщиков нужно время, чтобы реорганизовать и восстановить своим силы.

— Насколько высоки?

Степашин снова помедлил и ответил:

— Сорок процентов, сэр.

— Сорок процентов?!

— Около сорока процентов машин, участвовавших в операции, были сбиты, разбились или вернулись на базы с повреждениями или неисправностями, достаточно серьезными, чтобы потребовался длительный ремонт, — сказал Степашин. — Против Соединенных Штатов, я нахожу это решительной победой.

— Находите? — Насмешливо спросил Грызлов. — А я нахожу это огромными потерями!

— Это огромные потери для нашей бомбардировочной авиации, сэр, — сказал Степашин. — Но мы достигли поразительной победы и выполнили поставленную задачу — вывести из боеспособного состояния американские стратегические ядерные силы — на восемьдесят девять процентов. Первоначальные доклады говорят о том, что мы уничтожили семьдесят пять процентов дальних бомбардировщиков и до половины стратегических ракет, кроме того, лишив американцев возможности запустить ракеты наземного базирования и способности контролировать свои ядерные силы на уровне, необходимом для полномасштабной ядерной войны. Я считаю это великой победой, сэр.

— Я не разделяю вашего оптимизма, Степашин, — гневно сказал Грызлов. — Сорок процентов потерь в один день слишком большая цифра, и первоначальные оценки успешности удара всегда слишком оптимистичны. Какие ядерные силы у нас остаются?

— Почти все наши наземные и морские ядерные силы в готовности, — сказал Степашин. — Вы можете быть уверены…

— Я ни в чем не уверен, когда это касается наших ракетных войск, генерал, и вы это знаете, — сказал Грызлов. — Как вы думаете, почему я оказал такое доверие нашей бомбардировочной авиации? Я был на вашей должности два года назад, черт вас подери. Я посещал базы, разговаривал с личным составом — заметьте, не вылизывающими жопы командирами, а с персоналом, отвечающим за запуск и технического обслуживание, и лично видел в каком состоянии находятся наши ядерные силы. Я бы не дал ракетным войскам более шестидесяти процентов шанса на успех — и эти шестьдесят процентов подразумевают, что ракеты просто успешно покинут шахты, не говоря уже о поражении заданных целей с хоть какой-то степенью точности!

— Сэр, это просто не тот случай…

— Nye kruti mnye yaytsa! — Отрезал Грызлов. — Я опирался на модернизацию наших бомбардировщиков как на спасение этой страны, Степашин! Американцы практически разобрали собственную систему ПВО — атака должна была пройти как по маслу! — Степашин не ответил на выпад Грызлова, просто стоял молча. — Сколько самолетов находится в резерве?

— В первом ударе мы задействовали не более трети самолетов, — ответил Степашин, торопливо добавив «по вашему приказу». — Это означает, что в нашем распоряжении находится примерно сто восемьдесят самолетов большой и увеличенной дальности. Две трети из них базируются в Дальневосточном военном округе, защищёнными от тактических авиационных ударов, и готовы к новым налетам на Северную Америку, если это будет необходимо.