План битвы
Шрифт:
— Смотри, — качает он головой, — быстро вознёсся и высоко, к тому же, падать больно будет. Это я тебе со знанием дела говорю. Если умный, а ты ведь не дурак, поймёшь…
Да чего тут понимать-то, это ни для кого не секрет. Целый генерал-майор из Москвы в областном УВД. Ясен пень, падение болезненным было.
— Будем вместе нацеливаться на столицу, товарищ генерал-майор.
— Ну-ну, хмыкает он и отходит в сторонку.
Потом всех приглашают за большой стол, накрытый в отдельном зале. Все рассаживаются согласно статусу. Начинаются тосты, очень похожие на продолжение
Часа через полтора я потихоньку смываюсь, спросив разрешения у Ефима. Он уже совершенно навеселе, как и многие партийные бонзы. Он, кажется, довольным результатами пленума. Ну, и хорошо. Новицкая остаётся, Платоныч тоже, а я сматываю удочки.
Прихожу домой, если честно, совсем никакой.
— Тебя где опять носило целый день?! — напускается на меня мама.
— А вот, глянь, — улыбаюсь я и выпячиваю грудь с медалью.
— Ох! — всплёскивает она руками. — Андрей, иди посмотри! Сын-то в тебя похоже пошёл.
Отец выходит с кухни и внимательно рассматривает награду, а потом жмёт руку и тепло обнимает, стараясь не задевать плечо. Его глаза светятся гордостью, не подкачал сынок.
— Егорка, ты кушать будешь? — спрашивает мама.
— Нет, мам, я же с банкета обкомовского. Там знаешь, чего только не было, так что я не голодный совсем.
— Ну давай тогда, ложись…
И я ложусь. Времени ещё немного, но сейчас я в состоянии только лежать. Это единственное, что мне действительно нужно сейчас… Я уже начинаю задрёмывать, как в прихожей раздаётся звонок. Отец выходит из кухни и идёт открывать. Он быстро возвращается и, прежде чем скрыться на кухне, бросает короткое:
— К тебе…
И кто там ко мне? Так мог только Трыня прийти, но это явно не он. Блин только бы не Суходоев какой-нибудь…
Я поднимаюсь с дивана и, как есть, иду в прихожую. В одних боксерах. Итак, кто у нас тут…
Посреди прихожей стоит Наташка Рыбкина. Она смущённо хлопает глазами и отводи от меня взгляд. Не рассчитывала на стриптиз, да? Сердце ёкает… Я и сам не рассчитывал выступать перед ней в таком виде.
— Привет, — тихо говорю я.
12. Кем бы мы были без наших друзей
— Привет, — отвечает она, глядя в пол. — И тебе привет, Раджик.
Пёс молотит хвостом и крутится вокруг Наташки. Смотри-ка обрадовался как. Скучал что ли?
— Проходи, — предлагаю я. — Мама там ужином соблазняла.
— Ой, Наташа! — заглядывает мама, — Ты чего в дверях? Проходи скорее, сто лет тебя не видела!
— Да, я на минуточку всего, — смущается Наташка, — Егора забежала проведать… Отец сказал, что он…
— Ну пройди-пройди, — перебивает мама, — дай хоть посмотреть на тебя, иди, хоть на минутку!
Мама хватает её за руку и тянет в комнату. Наташке, как воздушному шарику, приходится лететь за ней. Она едва успевает сбросить на ходу босоножки и устремляется за мамой.
— Оденься давай, — бросает мне мама, — герой. Девушку разве можно в трусах встречать?
Может, и можно, а, может,
и должно… А, может… Разные варианты бывают… Я натягиваю старую полинявшую футболку и джинсы.— Ой, — охает мама, — Андрей, иди посмотри. Посмотри только, какая красавица стала. О-го-го! Ну, держитесь, парни, вон красотка какая. Ну-ка повернись! И когда успела-то? Ну, сознавайся, от женихов отбоя нет поди? Смотри, окрутит какой-нибудь хлыщ, князь Курагин новосибирского разлива.
Папа стоит в дверях кухни, скрестив на груди руки и улыбается, а Наташка, краснея от смущения, даже прикрывает глаза ладошкой.
— Да уже, мам, — говорю я.
— Что? — спрашивает мама, в ужасе распахивая глаза.
Папа предвидя мелодраматический поворот разговора, моментально скрывается в кухне и, отгораживаясь от таких странных бесед, нажимает кнопку магнитофона. И… блин… Я ведь эту песню ещё с детства помню… «Соли»… В тему папа подобрал… Только я, только ты… Челентано…
— Курагин, — отвечаю я. — Новосибирский. Окрутил уже…
— Как? — только и может произнести мама.
— Это просто друг, — пылко отвечает Наташка, как ребёнок отстаивающий своё право на независимость.
Читай «Войну и мир», деточка, граф Толстой всё, как по нотам расписал… Впрочем, чего это я, разворчался, будто дед старый… А мелодия припева мне и не нравилась никогда… Просто друг… Мда… Ну и хорошо, кем бы мы были без наших друзей? Интересно, а я кто, просто одноклассник типа?
— Анна Никифоровна, вы простите… — довольно твёрдо говорит Наташка, — мне правда бежать надо, а то там… папа, в общем, не в форме немного… Я постараюсь ещё забежать до отъезда.
Понятно, хахаля твоего задирает, как выпьет…
Я плетусь провожать её в прихожую и молча наблюдаю, как она обувается и поправляет узенькие ремешки на босоножках. Вспоминаю, как она сердито обувалась здесь, когда я впервые её чмокнул. Кажется, сто лет прошло…
Радж тычется в неё носом, недоумевая, почему она так быстро уходит.
— Ты сам сказал, — говорит Наташка, выпрямляясь и замечая, должно быть, что я пялюсь на её ноги, — что между нами ничего нет и не может быть. Так зачем тогда эти глупые шуточки? Разве тебя касается то, что я делаю в…
Она не договаривает и на секунду замолкает.
— Я пришла узнать, как ты себя чувствуешь. Мне отец сказал, что ты… ну, что, в общем, в тебя… стреляли… ужас какой-то…
Она мотает головой и её густые тяжёлые волосы рассыпаются и снова собираются, как волны.
— Но я вижу… что у тебя всё хорошо. Что же, очень рада… Ладно, я пошла. Пока.
Я не произношу ни слова. Просто стою и смотрю на неё. Рассматриваю её лицо, глаза, губы, складочку на лбу. Не дождавшись, что я что-нибудь отвечу, она хмурится, поворачивается и выходит из квартиры, аккуратно притворяя за собой дверь.
А я снова раздеваюсь и ложусь в постель, закрываю глаза и под голос Челентано с кухни прокручиваю в голове события сегодняшнего дня. Очень надеюсь, что Корней не придёт ко мне в ночном кошмаре… Корней… Удивительно, но он, можно сказать, практически не занимает мои мысли…