План битвы

Блин, какого хрена, Егор! Ты же сам ей всё сказал, причём, заметь, правильно сказал. Тебе просто позлиться охота или что? Ни себе, ни людям? Пусть живёт девчонка своей жизнью, оставь её в покое. Давай, лучше подумай о предстоящих делах, а ещё лучше, просто спи…

* * *

Утром звонит Куренков.

— Как дела? — настороженно спрашивает он.

— Отлично, — отвечаю я сонным голосом.

Сегодня планировал спать, пока не тресну и вообще, весь день провести в горизонтальном положении. Почти весь.

— Ты спишь что ли? — удивляется он.

— Ага…

— Ну, ты даёшь. Уже скоро десять…

— Да, как-то вымотался… — говорю, зевая.

— Ясно… Я хотел предложить по мороженому пройтись. Ты как?

— Ну… можно в принципе. Когда? Мне вообще-то до двенадцати надо на физио успеть, но там рядом, пять минут идти.

— Сможешь через полчаса?

Я хмыкаю.

— Что? — спрашивает он.

— Давайте лучше через час, Роман Александрович. Мне ещё умыться надо, в душ забежать, с собакой погулять…

— Мне надо принять в-а-а-нну, выпить чашечку к-о-о-фэ, — подкалывает он меня, изображая Гешу из «Бриллиантовой руки». — Ладно, давай через час, не опаздывай только, а то у меня потом совещание будет у шефа. Нельзя опаздывать.

Через час я сижу на третьем этаже во «Льдинке» и наворачиваю мороженое с сиропом. И от этого, надо сказать, на душе прям хорошо делается. Но, тем не менее, чувствую я себя разбитым и вымотанным, двигаюсь будто на автопилоте до сих пор.

— Ну рассказывай, — говорит Куренков, подсаживаясь ко мне за столик.

— Мне вчера медаль вручили. Лично Печкин прицепил и столько слов чудесных сказал, что я чуть не разрыдался.

— Ага, это я знаю, — кивает он. — Не про то, что ты чуть не разрыдался, а про то, что награду получил. Про Корнея рассказывай.

— Ну а что рассказать… — пожимаю я плечами. — Не надо было ему приезжать.

— Это ясно, — кивает он. — Давай, не для протокола, слухи-то уже и так поползли.

— Какие ещё слухи? — хмурюсь я.

— Ясно, какие, юный беспредельщик завалил матёрого вора.

— Мы просто оборонялись, — отмахиваюсь я. — Тем более, он в классическом понимании и не вор вовсе. Воры, как раз, порадовались наверное.

— Да знаю-знаю, расскажи подробнее.

Я рассказываю, не вдаваясь в излишние детали, передаю суть происшедших событий, включая рассказ о разрешении конфликта с Печёнкиным.

— Неплохо, да, всё получилось? — просвечивает он меня своим чекистским взглядом.

— Можно сказать, неплохо, — подтверждаю я. — Вчера на банкете с шефом вашим познакомился. Серьёзный мужик, да?

— Естественно, да. Серьёзный. Ну, ясно всё. Переходим, можно сказать, к следующему этапу, да?

— Так точно.

— Но Печёнкина надо держать на мушке, понял? Он ведь злопамятный, просто так тебе не простит ни дерзких речей, ни того, что ему в обкоме выволочку устроили.

— А ему устроили?

— Ну а с чего он таким шёлковым стал? Устроили, конечно.

— Понятно, — киваю я.

Про Баранова я пока ничего не говорю. Уверен, Роман и сам предпринимает действия, чтобы нарыть на генерала как можно больше компромата. Так что пока незачем выдавать лишнюю инфу.

— У меня тоже есть для тебя кое-какая информация, — говорит Куренков. — По директору детского дома.

— Так-так, — настораживаюсь я. — Разузнали что-то интересное?

— Ну, как сказать… Тётка там с железными тестикулами работает. Принципиальная до ужаса и на хромой кобыле к ней не подъедешь.

— Мда… — качаю я головой. — Не очень оптимистично звучит, да?

— Ага. Ей похеру начальник ты, не начальник, хоть генеральный секретарь. Главное, чтобы всё по правилам и по инструкции.

— И чего с ней делать? Может, ей надо чего?

— Надо, да. Железный член к железным бубенцам…

— Тогда она станет трансгендерным мужиком, — пожимаю я плечами.

— А это ещё что за чудо такое? — удивляется Рома.

— Ну, это, когда люди пол меняют. В Таиланде, например. Там только в основном наоборот. Мужики, делают операцию и становятся женщинами.

— Это где ты узнал такое? В «Науке и жизни» прочитал или в «Здоровье»?

В «Шокирующей Азии» видел, она правда только в следующем году появится, да и то лишь первая часть.

— В областной библиотеке, — хмыкаю я.

— Ну-ну, фантазёр, — качает он головой. — И что, им члены отрезают?

— Там сложнее. Могу рассказать, если хотите.

— Лучше мне этого не знать, наверное…

— Это точно. Так чего ей надо? Героя-любовника, повышения по службе, победы коммунизма?

— Ты с коммунизмом поаккуратнее, а то понаделаешь обещаний, как Хрущёв.

— Может, облпотребсоюз над детдомом шефство возьмёт? Свежие сельхозпродукты, техника, оборудование, шмотки? Сделаем её хозяйство образцово-показательным.

— Нет, не пойдёт. Сколько положено от государства, столько и достаточно. Ничего сверх того ей не надо. Незачем этих оболтусов и дармоедов баловать, пусть и так спасибо скажут — живут в тепле и на всём готовом. А телевизор и чёрно-белый можно смотреть, а ещё лучше книги читать. Ума больше будет.

— Блин. Тяжёлый случай. И как к ней подкатить? Может, встречи с участниками боевых действий? Шефство нашего патриотического отряда?

— Типа положительное влияние на её долбо**ов?

— Да, — киваю я.

— Ну, кстати, это можно попробовать, — говорит Куренков задумчиво. — Молодец, Егор, не зря медаль дали. Поздравляю, кстати.

— Спасибо. Так как сделать? Позвонить с ней договориться или прям так приехать и нахрапом переть?

— Смелость города берёт. Хватай своего Скачкова и шуруй на штурм железнояйцевой ведьмы.

— Ладно, так и сделаю, — соглашаюсь я. — Роман Александрович, у меня к вам ещё вопросик имеется.

— Про Самойлова что ли? — хмурится он.

— Ну, да. Надо же узнать, кто инфу льёт. А то неизвестно кого ещё принесёт к нам на огонёк. Ладно, сейчас, там пока придраться не к чему, а когда дело пойдёт? А это уже скоро, между прочим.