Планета Афон. Дева Мария

Первый Николай дарил радость детям, поздравляя их с Рождеством Христовым, а Николай Второй подарил радость каждому седьмому жителю планеты, всем, кто был подданным российской короны. Невиданные доселе темпы роста экономики и благосостояния народа, прироста населения, развитие науки и культуры, усиление армии и флота, укрепление национальной валюты – и всё благодаря твёрдой вере во Всевышнего, благочестию и человеколюбию.

Святость как Первого Николая, так и Николая Второго сомнению не подлежит. Мироточение и чудотворения икон и даже фотографий с его изображением – наглядное тому подтверждение. Государь Николай Второй прославлен как мученик, безвинно убиенный иноверцами, поэтому Святая Церковь противится проводить всевозможные экспертизы, дабы установить подлинность новоявленных останков, и признаёт местом его «захоронения» Ганину Яму.

Но разве только мученичеством можно стать Угодником Божиим и обрести святость? Те же благоверный князь Димитрий Донской, праведный воин Феодор Ушаков или преподобные Сергий Радонежский и Серафим Саровский, разве принимали мученическую кончину? Тем не менее, они почитаемы Православной церковью, им поклоняются миллионы верующих.

Пришло время и святому благоверному государю императору Николаю Второму воздать по заслугам. И признать его святость не за мученическую кончину, которая отнюдь не доказана, а за его деяния, за готовность к самопожертвованию, за чистоту православной веры, за его благочестие, а также верность христианскому служению на благо православного отечества.

Пройдут годы, минут столетия, но в русском народе святой благоверный государь император Николай Второй будет также почитаем, как и его Небесный покровитель, святитель Николай Мирликийский, чей образ нам ещё предстоит сопровождать на реку Великую и обратно.

Глава III «Боспорское царство».

Эту историю о Фаине Раневской рассказал кинорежиссёр Яков Сегель. Он часто бывал у неё дома и потом, переполненный впечатлениями, щедро делился ими.

Старшая сестра Раневской – Изабелла Георгиевна Паллен жила в Париже. После смерти мужа её материальное положение резко ухудшилось, и она решила переехать к знаменитой сестре, которая, как она предполагала, при всех её званиях и регалиях, купается в роскоши.

Обрадованная, что в её жизни появится первый родной человек, Раневская добилась разрешения для сестры вернуться в СССР. Счастливая, она встретила её, обняла, расцеловала и повезла домой. Они подъехали к высотке на Котельнической набережной.

– Это мой дом, – с гордостью сообщила Фаина Георгиевна сестре. Изабелла не удивилась: именно в таком доме должна жить её знаменитая сестра. Только поинтересовалась:

– У тебя здесь апартаменты или целый этаж?

Когда Раневская завела её в свою малогабаритную «двушку», сестра удивлённо спросила:

– Фаиночка, почему ты живёшь в мастерской, а не на вилле?

– Моя вилла ремонтируется, – объяснила находчивая Фаина Георгиевна.

Но парижскую гостью это не успокоило.

– Почему мастерская такая маленькая? Сколько в ней «жилых» метров?

– Целых двадцать семь, – гордо сообщила Раневская.

– Но это же тесно! – запричитала Изабелла. – Это же нищета!

– Какая нищета!? – разозлилась Раневская, – У нас так не считается. Этот дом – элитный. В нём живут самые известные люди: режиссёры, писатели. Здесь живет сама Уланова!

Фамилия Уланова подействовала: вздохнув, Изабелла стала распаковывать свои чемоданы в предоставленной ей клетушке. Но она так и не смогла понять, почему этот дом называется элитным: внизу кинотеатр и хлебный магазин, ранним утром грузчики выгружали товар, шумели, устраивали жильцам «побудку». А вечерами, в десять, а то и в двенадцать оканчивались сеансы и толпы зрителей вываливались из кинозала, громко обсуждая просмотренный фильм.

–Я живу над «хлебом и зрелищами», – пыталась отшучиваться Фаина Георгиевна, но на сестру это ничуть не подействовало.

– За что тебя приговорили жить в такой камере? Ты, наверное, в чём-то провинилась.

В первый же день, несмотря на летнюю жару, Изабелла натянула фильдеперсовые чулки, надела шёлковое пальто, перчатки, шляпку, побрызгала себя «Шанелью», и сообщила сестре:

– Фаиночка, – я иду в мясную лавку, куплю бон-филе и приготовлю ужин.

– Не надо! – в ужасе воскликнула Раневская. В Стране Советов царили процветающий дефицит всего и вся и вечные очереди. Она понимала, как это подействует на неподготовленную парижанку. – Не надо, я сама куплю.

– Фаиночка, бон-филе надо уметь выбирать, а я это умею, – с гордостью заявила Изабелла и направилась к входной двери. Раневская, как панфиловец на танк, бросилась наперерез.

– Я пойду с тобой!

– Фунт мяса выбирать вдвоём – это нонсенс! – заявила сестра и вышла из квартиры.

– Но ты же не знаешь, где наши магазины! – Раневская сделала последнюю попытку уберечь сестру от шока советской действительности.

– Ты думаешь, я не смогу найти мясную лавку? – со снисходительной улыбкой упрекнула её сестра и поспешно скрылась в лифте.

Раневская рухнула в кресло, представив себе последствия встречи сестры-иностранки с недоразвитым советским социализмом. Но говорят же, что Бог помогает юродивым и блаженным: буквально через квартал Изабелла Георгиевна наткнулась на маленький магазинчик, вывеска над которым обещала «Мясные изделия». Она заглянула во внутрь: у прилавка толпилась и гудела очередь, нотный мясник бросал на весы отрубленные им хрящи и жилы, именуя их мясом, а в кассовом окошке толстая кассирша с башней крашенных волос на голове, как собака из будки, периодически облаивала покупателей.

Бочком, бочком Изабелла пробралась к прилавку и обратилась к продавцу:

—Добрый день, месье! Как вы себя чувствуете?

Покупатели поняли, что это цирк, причём, бесплатный, и, как в стоп-кадре, замерли и затихли. Даже потный мясник от такого «здрасте» не сумел донести до весов очередную порцию «.мясных изделий». А бывшая парижанка продолжала:

– Как вы спите, месье? Если вас мучает бессонница, попробуйте перед сном принять пару ложек коньячка, желательно «Хённесси»… А как ваши дети, месье? Вы их не наказываете?.. Нельзя наказывать детей – можно потерять духовную связь с ними. Вы согласны, месье?