Пластическая хирургия по-русски

Васнецов предложил Люси присесть и, когда она опустила свой тяжёлый зад на синтетические подушки далеко не нового кресла, устроился напротив неё за большим столом.

– Ну-с, что там у нас? – бодро произнес Васнецов, заглядывая в карточку. – Та-а-к. Люси Зинчук, – прочитал он с уморительной отечески-покровительственной интонацией, обычно присущей врачам и педагогам, и жестом фокусника разложил перед пациенткой бумаги. – Кстати, можете называть меня просто Фреди.

Люси уже побывала в импровизированной приёмной, когда приходила на предварительную запись, и обстановка комнаты её не интересовала. Она исподволь изучала хирурга, пытаясь понять, что это за фрукт. Дронова охарактеризовала его как немного странного. Увидев стопку белых бланков, придвинутых ей Васнецовым, Люси мысленно согласилась с Марой Дроновой.

«Чудак какой-то на букву «м», – подумала она. – Мужик, да ещё намного моложе меня, а страхует свою жопу липовыми бумажками.»

– Прочитайте, пожалуйста, – улыбнулся Васнецов, – и если подтверждаете готовность помимо пластики лица дополнительно подвергнуться процедуре общего омоложения организма, проставьте свои реквизиты. Там указано, какие графы надо заполнить и где расписаться.

Люси наскоро пробежала глазами листки. «Я, такая-то», «добровольно», «согласна подвергнуться», «поставлена в известность», «неоднократно предупреждена», «в случае неудачного исхода», «обязуюсь не подавать в суд», «отказываюсь от возвращения предоплаты» и прочая подобного рода херня. Обязательность общего наркоза оговаривалась особо. Все листки в трёх экземплярах. Мура. Тягомотина. Плюнуть сразу на все экземпляры и растереть.

«Пусть хоть трижды матку выворачивает, всё равно не откажусь от операции!» – подумала Люси с бесшабашной весёлостью.

Она вписала свои реквизиты, расписалась где надо и перебросила листки через стол Васнецову.

Тот собрал их в стопку, аккуратно подбил и запер в ящике стола.

– Ну что, теперь шагаем на Голгофу? – Фред нисколечки не сомневался, что перед ним сидит дешёвка, поэтому смело попотчевал клиентку своей фирменной дешёвой шуточкой, совершенно износившейся от частого употребления. «Как только увидит, что помолодела и похорошела, тотчас побежит подрабатывать на панель», – подумал он с внутренней кривой ухмылкой – тот еще ясновидец.

– На Голгофу так на Голгофу, – притворно вздохнула не смутившаяся Люси и поднялась с кресла. Если бы она знала в тот миг, что в неуместной шутке содержится львиная доля правды!

Предоперационная помещалась в угловой комнате. Два узких высоко расположенных окна выходили соответственно на улицу Землячки и улицу Солнечную. Рамы были двойными и при необходимости могли быть закрыты герметическими ставнями. Сквозь толстые закалённые стекла пробивался внутрь тусклый свет.

В палате царил полумрак, но Фред тут же прибавил света, повернув какую-то ручку, служившую вместо выключателя.

Люси окинула комнату взглядом и слегка разволновалась. Справа от входа стояли в стеллажах баллоны с газом и длинный узкий стол, вдоль другой стены выстроились забитые банками, склянками и чёрт знает чем ещё застекленные шкафы. Слева были раздвижные двери, вероятно, ведшие в операционную. Комнату перегораживала надвое раздвижная ширма с весёленьким рисунком – какие-то птички-попугайчики на приятном светло-зелёном фоне. Возле ширмы покоилась модерновая медицинская каталка весьма внушительного вида; четыре добротных ремня с пряжками зловеще свисали по бокам, едва не касаясь пола. Вот они-то и были причиной волнения Люси Зинчук.

Она молча подошла к каталке, и рука её словно против воли потянулась к сверкающим хромовым блеском трубкам, пряжкам и кронштейнам.

– Проходите за ширму и раздевайтесь! – послышался за спиной Людмилы голос Васнецова.

За перегородкой обнаружилось большое, в рост человека, зеркало, открытый платяной шкаф с пустыми вешалками и стопкой чистых простыней, пара банкеток, медицинский топчан с до боли и до смеха знакомой плоской подушкой, небольшой туалетный столик, оснащённый квадратным зеркалом на шарнире, стул, а также алюминиевая, в две-три оклеенных рифлёной резиной ступеньки, приступочка. На одной из стен Люси заметила дверцу встроенного бара. Для чего он здесь, она просекла мгновенно, а вот назначение приступочки поначалу не поняла.

Пока Люси осматривалась, хирург вкатил за ширму каталку.

Люси вытаращила глаза:

– А это ещё зачем?

– Успокойтесь, голубушка, всё будет в порядке, – слегка улыбнулся Васнецов. – Когда разденетесь, ложитесь на каталку. Вот вам приступочка, чтобы удобнее было забираться. Простыню возьмёте в шкафу.

– А зачем простынка?

– Накроетесь ею, как саваном.

– Ой, я боюсь, – кокетничая, притворно захныкала Люси. – Вы что, повезёте меня на кладбище?

– Нет, сначала в морг, на вскрытие.

– Господи, Фреди, да ведь у вас тут пострашнее, чем у дантиста, – откровенно высказалась Люси.

– Да, они настоящие звери! – плотоядно усмехнулся Васнецов. – Кстати, вы не забыли снять коронки?

– Не забыла.

– Хорошо. Серьги, часы и колечки-перстенёчки оставьте на туалетном столике. Не теряйте времени. Я переоденусь и скоро вернусь.

Васнецов ушёл, а Люси, отцепив клипсы и с трудом стащив с пальца дешёвенький перстенек, начала раздеваться, размышляя о странноватом враче.

«Задницей чую, – думала она, – никакой он не пластический хирург. Как там напечатано на бланке: «Общее омоложение организма». Не-е-т, этот мудак занимается не раскрашиванием фасадов, он специализируется на солидных капитальных ремонтах». Люси вспомнила разговор с Марой и хихикнула. «Если косметолог-вагинолог развел такую бодягу только для того, чтобы подготовить меня к неизбежному трах-трах, то он явно перестарался, – продолжала размышлять она. – Я бы и так ему дала. Хотя какой интерес мужику в расцвете лет связываться со старухой? Но, может быть, он маньяк или извращенец?»

Эта весьма трезвая мысль настроила Люси на серьёзный лад. В одних колготках и бюстгальтере она осторожно выглянула из-за ширмы и, убедившись, что всё тихо, на цыпочках подкралась к ведущим в операционную дверям и попыталась их открыть. Но ничего у неё не получилось: двери явно были заперты и, вероятно, заблокированы, а как их отпереть, она не знала. Оставив безуспешные попытки, Люси вернулась на медицинскую кушетку завершить раздевание.

«Вот чёртов коновал! – мысленно выругалась она, раздосадованная тем, что её любопытство осталось неудовлетворённым. – Что уж там у него такого секретного, на что нельзя вглянуть даже одним глазком старой больной женщине? – продолжала недоумевать Люси. – Нет, определённо он не пластический хирург, а косящий под дипломированного врача шарлатан.»

Обнажившись, Люси со вздохом посмотрелась в зеркало. На сегодня, пожалуй, любоваться собой достаточно. Тряхнув головой, Люси взяла из стопки простыню и, пододвинув приступочку, полезла на каталку, представляя, какой идиоткой выглядит со стороны.

Улегшись на холодную клеёнку и до подбородка укрывшись простынёй, Люси почувствовала себя одинокой и глубоко несчастной. Беспричинная тоска охватила её, в следующую минуту сменившись столь же беспричинным страхом. Ей вдруг захотелось вскочить с каталки и как есть, в чём мать родила, броситься вон из комнаты, пока толстомордый псих не прирезал или не придушил её. Люси уже была готова поддаться импульсивному желанию, но тут послышался звук открываемой двери.